Вторым уроком была математика, четвертым - английский. Перед его концом Лиза заперла дверь, сменила юбку, расстегнула пиджак и две пуговицы блузки, отперла дверь и села за стол. Буквально через минуту заглянул Староверов.

- Дверь запри, - неприветливо сказала Лиза, не вставая, - Вот тебе вариант. Садись на свое место и пиши. Время пошло. Напоминаю - последний шанс.

Последнее замечание имело двойной смысл - он мог попросить ее разрешения сесть за другую парту. Тогда Лиза спросила бы "Почему?", изобразив на лице крайнее изумление. Он вновь был бы поставлен в неловкое положение. Правда, теперь все его положения были неловкими... Но он молча сел на то же место. От внимания Лизы не ускользнул взгляд, который он бросил в открытый ворот ее блузки. Лиза знала, что там открывался прекрасный вид на расщелину между грудей и даже на тело под ними. Интересно, подумал ли он тогда о том, что никогда раньше, ни на одном уроке, она себе такого не позволяла?

Да и юбка теперь открывала куда более смелый вид на ее промежность. Уже не скрываясь, Лиза расставляла ноги чуть ли не во всю ширь. Она закидывала одну на другую, скрещивала голени, вынув пятку, игриво раскачивала туфелькой, словно в задумчивости, поглаживала руками колени. При этом верхняя часть ее тела тоже пребывала в постоянном движении: Лиза наклонялась над столом, чтобы достать далеко лежащую бумажку, закидывала руки за спину, отчего блузка натягивалась с опасностью треснуть, а соски протыкали тоненькую кружевную ткань. Еще она облизывала губы, активно посасывала ручку и встряхивала своей рыжей гривой... Одним словом, только фонарный столб не возбудился бы, наблюдая эту молодую, озабоченную и чертовски сексуальную стерву...