Уфффф... . Таня успокоено вздохнула: кажется, дочка уснула окончательно... Ну, наконец-то. А то уже первый час: И тут вновь снизу взрыв непонятного шума явно скандального свойства: Господи, ну когда же муж вернется со своей вахты: Еще неделю ждать: А эти - опять ведь разбудят, гады! Всё! Хватит! Больше не буду молчать:

Как была - в легком домашнем халатике и шлепанцах, с распущенными по плечам волосами Таня спустилась этажом ниже к дверям четырехкомнатной квартиры, которая уже пару недель, как стала источником неожиданных шумов в самое нежелательное время суток. Жили там, похоже, мужчины. По крайней мере, только их Таня и другие обитатели подъезда встречали в лифте и во дворе. Да и навещали их (и довольно часто) лица сильного пола. Хотя в шумах, разносившихся и вверх и вниз явно фигурировал и некий женский подтекст:

Ну вот - за дверями явно шел разговор на повышенных тонах: Таня позвонила.

Дверь открылась не сразу: хозяин, или кто он там был, явно сначала исследовал ее через глазок. И, видимо, остался удовлетворен: Тане не только открыли, но и предложили войти:

Впустил ее один из постоянных обитателей квартирки - крепкий смуглый крепкий бородатый парень лет тридцати в синей тенниске, камуфляжных натовских брюках и армейских же ботинках. А в прихожей помимо него фигурировала еще и пара лиц кавказской национальности. Этакие Пат и Паташон: высокий тощий и маленький жирненький, оба небритые, в трениках, пиджаках, кепках, с цепочками на шеях. Ойййй... А на маленьком и пресловутые красные мокасины: И оба раскрасневшиеся, брови нахмурены, у маленького волосатые кулачонки грозно сжаты... Из за ближайшей двери смех, а дальше какие-то вздохи и стоны... Видеосалон тут что ли, как в девяностые? (на большее опыта и фантазии Тани не хватало)

- Послушайте, у вас очень шумно! Ребенка же разбудите! - пискнула она:

- Ребенка говоришь? А чего твой мужик разбираться не пришел, тебя послал? Ссыт? - вопрос поставил девушку в тупик:

- Он в командировке - работает вахтовым методом:

- Аааа:

Визги и стоны из за дверей не умолкали, а, вроде бы даже и форсировались: Таня вдохнула воздух и приготовилась выдать в эфир свой гневный меморандум, но не успела:

- А эта вам пойдет?

Гостеприимный хозяин, явно демонстрируя ее, обратился к сынам Востока. На лицах сынов появилось слабое отражение еще более слабых интеллектуальных процессов

- Мгммммм...

- Чего сопли жуешь? А? Покатит? Смотри!

Таня ну никак не ожидала, что милитаризованный детина, захлопнув дверь, молниеносно сдернет с нее халатик, демонстрируя горцам ее прелести.

А демонстрировать было что. Стройное литое смуглое тело с крепкими наливными грудками-двоечками, не испорченными годом кормления дочки, выраженными талией и бедрами, стройными длинными ножками, которые даже в шлепанцах смотрелись лучше, чем у некоторых на шпильках: Ну и нежное смуглое восточное личико то ли гречанки, то ли латиноамериканки, шелковистые пышные волосы коньячно-каштанового цвета:

И на всем этом остались только трусики и шлепанцы:

- Ой! Что вы делаете! - Таня одновременно прикрывала все, что немедля привлекло взгляды не только джигитов, но и ее гостеприимца, и пыталась вернуть халатик:

- Не ори, а? - миролюбиво протянул хозяин. - Все равно никто не придет!

Подтверждая его правоту, из за двери в конце коридора раздался страстный стон:

- Во, слыхала, как тут орут? И никого это не смущает!

- Но...

- Какое но - чуваки, видишь, ждут тебя, как соловей лета! Живо с ними! И смотри, чтобы довольны были!

- Дыва часа! - отморозился длиннобудылый, продолжая, впрочем, томными маслянистыми очами, выступившими из орбит, как у какого-то ракообразного, пялиться на Таню

- Двое на два часа - восемьсот баксов! - немедля отреагировал камуфлированный крепыш.

- Ааааа: - не окончил микрокавказец, коему под нос сунули некий манускрипт

- Вот прайс, не нравится - иди баранов трахай!

- Но яааа: - попыталась пискнуть Таня:

- Слушай - все потом, чеши, давай! Цигель-цигель, ай лю-лю! Тебя ждет элитный отдых и 400 зеленых в финале, не разбивай моих надежд, бэби! - слова были подкреплены чувствительным тычком под ложечку, от которого Таня почти онемела, но все-таки выдавила из себя:

- Но дочка:

- Щас! Лола! - рявкнул милитарист. Из кухни появилась заспанная особа средних лет с огромными черными глазами с поволокой, покатым носом, который зимой мог бы заменить детишкам горку, бюстом такого размера, для которого лифчики еще не придуманы - только парашюты и мощными опорами (ногами сие назвать сложно) :

- ???? ?

- Поди наверх в девяносто пятую, вот ключ (ключ он вынул из руки совершенно уже ничего не соображающей Тани) . Только тихо - глянь, как там девчонка, спит? Если что - посиди с ней, а я за тебя побуду.

Лола с величавостью индийского слона или атомного ледокола проследовала за дверь.

- Все, вперед! Тебя как зовут-то, соседка?

- Таня:

- Ну, иди Таня, потом поговорим! Эй, Ашот, держите! - в потную мохнатую ладонь макрокавказца опустились какие-то пакетики:

Азиаты будто ждали этих слов и потащили безвольно поникшую женщину, при этом маленький бережно придерживал ее зад, а большой обхватил грудь. Они вошли в небольшую комнату, предпоследнюю в коридоре: Мягкий желтовато-розовый свет из ночника с шелковым абажуром, большая кровать. Зеркало перед ней и на потолке (Ого! - отметила Таня) , тумбочка, стул, платяной шкаф, ковер на полу, у входа, почему-то ведро с водой:

- Давай!

Маленький скинул кепку и пиджак, развалился на кровати, не заморачиваясь насчет разувания и раздевания, принял вольготную позу, в которой коты любят вылизывать свои гениталии и гордо извлек из недр треников нечто смуглое, мохнатое и пахучее:

- Соси!

Большой повторил процедуру обескепливания и депиджакизации, а заодно помог даме - резко сдернул с Тани последний бастион невинности - ее домашние мяконькие трусики, явив миру (а точнее себе и своему микроприятелю) её чудную розовенько-смуглую бритую киску. И подтолкнул девушку к кровати так, что она прямо носом ткнулась в красу и гордость славного горного орла. Аромат красы и гордости стал еще более явственным, чему способствовало приспускание треников (крошка-джигит явно желал произвести впечатление на новую знакомую) .

- Аааааа:

Девушке не дали окончить вопрос. Длинный Ашот ткнул ее в затылок так, что губы сами сомкнулись на, так сказать, нефритовом жезле, на нем же Ашот сомкнул и танину руку. И хотя оральный секс она никогда в жизни не пробовала и вовсе даже отрицала - все пошло вполне профессионально. Губками она облизывала головку, ручка ходуном ходила по стволу: И запах вовсе даже не противный, а в общем и возбуждающий: Но тут же в голове вертелось:

- Боже мой, что я делаю! Куда я влипла! Мамочка! И как из всего этого выбраться?

- Себя потри! - ворвался в ее мысли Ашот:

- ?????????? ?

- Пальцем писю потри! Не люблю сухих трахать!

С трудом сообразив, что от нее требуется, Таня, тем не менее, быстро приступила к выполнению нового задания. Тем более, что вот эти пассы были ей, признаемся, вполне знакомы:

Между тем член в ее губках рос и наливался некоей новой силы и мощи, а приделанный к нему коротышка-жирнопуз уже освободился от майки, покряхтывая стащил мокасины, носки (боже, а вот это была волна аромата... Сыроварня отдыхает!!!!) , а потом освободился и от треников с трусами. И предстал перед юной красавицей во всем своем смугло-черно-потно-мохнатом великолепии: Красавица, впрочем, из всего великолепия видела только заросли в паху и на животе.

Впрочем, вскоре ее горизонты расширились. Когда обсасываемый ею невзрачный грибочек превратился в гладкий сизо-розовый кол, Тане было предложено на него взойти и воссесть. Вот тут прояснилось предназначение выданных Ашоту пакетиков, содержимое одного из них, желтоватое, с гофре, пахнущее дыней, было натянуто на упомянутый кол, прикрыв его примерно на две трети: