- Не знаю: К ней многие ходили, а к новой наш Гнобель наладился.
- Новая повариха фигуристая хоть?
- О, да! Очень фигуристая!
Решили пойти вечером. Гога взял из тумбочки флакон с одеколоном и, сильно намочив чистую тряпку, сунул ее в карман.
- Это еще зачем?
- Понимаешь, эта повариха любит хорошие и сильные запахи. Кадеты говорят, сунешь ей тряпку и делай с ней что хочешь. К тому же это для нее - знак, что мы не чай пить пришли.
В коридорах корпуса было пустынно, но был велик риск наткнуться на дежурного офицера, поэтому Гога предложил:
- Пойдем по черной лестнице.
- Так она заперта!
- А у меня ключ есть!
На черной лестнице было тихо, темно и пахло мышами. Пробираясь почти наощупь, кадеты спустились на два этажа и оказались в подвале.
- Огонек видишь? - сказал Гога шепотом. - Это ее каморка.
- Тогда кричи.
- Анфиса, ты дома?
- А, мальчики! Заходите!
Открылась дверь, и темный абрис обозначил могучую, почти квадратную фигуру поварихи.
- Да уж, фигура убийственная! - подумал Васенька и вошел в каморку вслед за князем Гогой.
: Хотя повариха Анфиса из всех музыкальных инструментов скорее всего напоминала деревянную колоду с отщепом, Вася и Гога сыграли на ней в "два смычка". Да, в физиологическом смысле Анфиса была на высоте. Огромные груди, качаясь в ритме движений, свисали на трясущийся, как желе, круглый живот, который, в свою очередь, наползал на лобок, поросший жестким, как проволока, густым волосом и почти скрывал его. Она, нюхая подаренную тряпку с одеколоном и наклонясь над Васенькой, казалось, забыла, что ее одновременно пронзают два немаленьких члена: один - Васенькин в привычном для барчука невидимом хлюпающем отверстии, а другой - в заднем проходе - принадлежал Гоге.
- Ну, как девушка? - задыхаясь, спросил Гога.
- Соответствует описанию! - ответил Васенька, отворачивая голову от струйки слюны, которой орошала его лицо Анфиса. Он уже выпустил в ее лоно один фонтан молодой спермы и теперь нетерпеливо ожидал второго оргазма. То так и не дождался, потому что в темном углу кто-то завозился, и из угла на свет выбралась девушка, почти ребенок и встала, прикрываясь руками, посмотрела и спряталась. Барчук повалил Анфису набок на широкий топчан, покрытый лоскутным одеялом, вытащил из нее член и замер. Вместе с поварихой со стоном повалился на топчан и Гога, едва не сломав член в заднем проходе, но извернувшись, он продолжал долбить Анфису в узкое отверстие:
Было уже поздно, но Васенька никак не мог заснуть. Его занимала не дебелая повариха, а некая девушка из темного угла. Проворочавшись часа два, барчук разбудил князя Гогу. Тот еле продрал глаза.
- Тебе чего, Львович?
- В корпусе, кроме поварихи, еще женщины есть?
- Тебе этой мало, да? - засмеялся сонный Гога.
- Это дубовая колода с дуплом, а не женщина. Так еще есть?
- Насколько мне известно, нет. А что?
- Когда мы были у поварихи, мне показалось, что я видел девушку: молоденькую такую:
- Слушай, не знаю: Надо будет у Гнобеля спросить. Спи давай, утро скоро!
Перед занятиями Гога подошел к ротному, а Васенька наблюдал за ними издали. Вдруг к барчуку подошел Леня. За эти дни Васенька и Леня подружились, а Гога извинился за свое поведение.
- Что-то князь перед ротным скачет?
- Ты женщин любишь или как?
- А как же! Худеньких люблю, стройных:
Леня мечтательно закатил глаза, но в этот момент вернулся Гога.
- О, Лена! Здравствуй, дорогая!
- Что, князь, голова больше не болит? - ответил Леня. - Могу отоварить еще раз!
- Ладно, ладно! Больше не буду так шутить! А по нашему вопросу, Львович, ответ положительный! Таинственная незнакомка - поварихина дочь.
- Значит, не привиделось, - заметил Васенька. - Навестим дочурку?
- Сегодня?
- Конечно! А что откладывать? Только вот вдруг она - девственница?
- Ну и что? Перестанет! Да, Гнобель сказал, она - немая, как Герасим. В общем, Му-му.
Прозвонили на занятия, и любители наслаждений удалились в классы:
: После занятий троица уединилась за дровами.
- Ну, что? Идем сегодня после отбоя? - спросил нетерпеливый по "женской части" Гога.
- Идем! - ответил Васенька.
- А она орать не будет? - спросил осторожный Леня.
- Чудак ты, право! - хохотнул Гога. - Она же - немая!
- Не скажи. Говорить она не может, а орать:
- А у меня вот что есть! - похвастался Гога, показав друзьям пузырек из темного стекла.
- Это что?
- Капли Иноземцева. Обезболивающее. Чтобы немая не орала!
: Пока кадеты спускались по черной лестнице, князь Гога радостно потирал руки.
- Эх, станцуем! - то и дело говорил он.
- Лезгинку? - уточнял Васенька.
- И лезгинку, и кабардинку! - смеялся князь. - И овечку, и козочку! Я вообще универсальный мужчина!
Гога нес небольшой мешочек с бутылкой вина, стаканами и нехитрой закуской в виде куска сыра и нескольких кусков хлеба, а пузырек с каплями держал в кармане.
- Сколько думаешь ей капель дать? - спросил Васенька князя.
- Для легкого обезболивания - две.
- Дай пять, - сказал Леня. - Матушка такие принимала от месячных болей.
- Тогда десять, - решил князь. - Все-таки нас трое: Уговаривать девушку буду я.
- А она красивая? - вдруг спросил Леня.
- Это не важно, - пояснил барич. - Там темно.
- А у девственниц кровь долго идет? - не унимался Леня.
- Обычно недолго и не обильно, - ответил Гога. - Слушай, если боишься, иди спать. Правда, мы хотели тебя первым пустить: все, пришли! Анфиса, ты дома? Тук-тук!
Анфисы дома не было. Гога постучал, и дверь открыла девушка. В руке она держала свечу.
- Мама дома?
Девушка помотала головой, что означало - мамы нет. Тогда Гога достал из сумки кусок сыра, и девушка, широко улыбнувшись, отошла от двери и показала рукой, заходите, мол. Сластолюбцы зашли. Девушка поставила свечу на стол и одернула старенькое платье, вероятно, из чьих-то обносков. Затем князь вынул бутылку вина и четыре стаканчика: три - поменьше, и один побольше - для "дамы" и быстро налил вино в стаканы. Тот, который побольше, Гога подал девушке. Она опять помотала головой, мол, не буду. Тогда князь отпил от своего стакана и сказал:
- Пей, оно сладкое!
Девушка с сомнением покачала головой, но вино попробовала, а затем, улыбнувшись, выпила все до дна. Через несколько минут она уже спала на столе:
Князь Гога, не торопясь, обогнул стол, пошел к девушке и, схватив ее за волосы, откинул ее на стул. Затем расстегнул на ней ворот платья и запустил руку внутрь.
- Докладываю, господа! Кроме платья, на ней ничего нет. Сиськи есть, маленькие, но крепкие, как зимние яблоки. Соски твердые, как виноградины! Приступим?
- Ага, - хрипло ответил барич. - На постель потянем или на столе разложим?
- На столе, - ответил за Гогу Леня. - Чего тянуть.
Он уже скинул брюки, и его маленький пенис превратился в крепкий фаллос. Он померил его и показал Гоге расставленные большой и указательный пальцы:
- О, одна пядь. Мало?
- Во-первых, в самый раз, если ты не собираешься осеменять корову, а в девушке достанешь до матки и даже, если повезет, проникнешь внутрь нее. А во-вторых, господа, давайте разденемся. Без одежды будет намного приятнее, уверяю вас!
Гога быстро разделся и, пожирая девушку глазами, гладил левой рукой кудри на груди, а правой - оглаживал увесистые яйца.
- Ты - первый, Леонид. Приступай!
Леня медленно подошел к девушке, бесстыдно раскинувшейся на столе, и погладил ее дрожащей рукой. Он начал с грудок, спустился на живот, зарылся пальцами в кудрявый волос на лобке, но вдруг, присев, недоуменно спросил:
- А куда тут, господа? В щель?
- Экий ты нескладный, Леонид. Первый раз, небось?
- Ну, да:
- Ладно, покажу. Львович, свети, дорогой!
Князь присел рядом с Леней протянул руку к промежности девушки, а барчук взял свечу и принялся светить.
- Вот смотри.
Гога раздвинул мясистые губки, поросшие редкими темными волосами.
- Вот основная дырка, влагалище, видишь? Вот туда. А вот эта маленькая дырочка - это письа. А вот это клитор:
- Или похотник, - подсказал барич.
- Точно! Клитор - аналог нашего члена. Эх, надо бы тебе попробовать себя на овце, что ли. У нас все мальчишки начинают с этого. Ну-ка:
Он осторожно вставил мизинец в маленькое отверстие влагалища.
- Так и знал, господа. Она - девственница! Палец с трудом проходит. Придется чем-то мазать:
Он оглядел скромную обитель поварихи и ее дочери и, увидев иконостас в углу и горящую лампаду, обрадовался:
- Там, где лампадка, там и масло!
- Деревянное, - опять подсказал Васенька.
- Правильно!
Гога бесцеремонно пошарил за иконами и выхватил спрятанный пузырек с лампадным маслом.
- Вот оно! Мажь скорей!
- Что мазать?
- Член! Наливай масло в руку и мажь! И вводи скорее, а то и мне невтерпеж!
Леонид открыл флакон с маслом, налил в ладонь несколько капель, понюхал масло и с сомнением посмотрел на товарищей по усладе.
- Больше лей! - посоветовал Гога. - Мы ей потом ведро купим. И на промежность полей, пизду, то есть. Ну же!
Леонид послушался, быстрыми движениями натер свой жирно заблестевший, колообразно торчавший член, и раздвинув левой рукой волосатые губки, полил маслом и розовую дырочку. Его член хищно дернулся, раз, другой и закапал сверкающими в свете свечи каплями предэякулята.
- Горячий парень! - шепнул Гога Васеньке, державшему свечу. - Спорим, он сейчас кончит?
- Нет. Кончит, когда введет. Леонид, разбей!
Но Леонид не слышал сластолюбцев. Он подвел подергивавшийся член к умасленному влагалищу и медленно утопил приап в девственную плоть. Девушка застонала во сне.
- Что чувствуешь, Леонид? - спросил Гога. -- Как ТАМ?
- Странно. Мягко и плотно одновременно. И очень узко! Но хорошо!
- Ты подвигайся туда-сюда медленно и плавно. Еще лучше будет, слово дворянина!
Леонид зашевелился и задвигал тазом, ощущая, как по члену перемещается тугое девственное кольцо. Он задвигался быстрее, потом еще быстрее, чувствуя, как нарастает сладостное ощущение скорого апофеоза. И вот он уже втыкал член в сладкую дырочку с бешеной скоростью, нимало не заботясь о сохранности чьей-то девственности. И вот оно, пришло! Чувство блаженства освобождения, и его член впрыснул первые струи молодого молочка, и Леонид, навалившись на девушку и охватив руками ее податливое тело, кажется, чувствовал, как трепещет член внутри нее, отдавая последние капли.
