Слушая тетку, я тихо офигевал. Нет, я конечно понимаю, всякое бывает, но чтобы вот так... Чтобы в двадцатом веке - пороть взрослую дочь, чтобы лазать к ней в трусы, а не просто регулировать ее личную жизнь. Не укладывалось в голове. Немудрено, что это вызвало такой отклик. Видимо, верно говорят психологи, что в культурах, где секс табуирован, процветают девиации. Но чтобы вот так. Я ведь более-менее знал эту семью, такая дружная, такие крепкие родительские и братско-сестринские чувства. И чтобы вот так.

"Понятно, значит, уехав в Москву, ты лишилась привычного канала разрядки, да? Тогда еще странно, как это ты так долго продержалась без ласки, ведь не сразу же ты начала проявлять интерес ко мне. Дела, конечно... А ты не думала, что сделала из сестры лесби, да еще и мазохистку?"

"Лесби?", - Юля улыбнулась: "О нет! Вот если ты скажешь - би, то да. Есть у нее парень, есть, я точно знаю. Только вот она с ним пока не спит - по тем же причинам, что в свое время я. А что до мазохизма. Ты знаешь, что нельзя сечь детей в период, когда началось половое созревание? Так что ее испортила не я, а родители. Как и меня, впрочем".

"Слушай, ну а почему все-таки я? Неужели тот же Саша не мог бы сделать тебе куни?"

"Ну, тут несколько причин. Видишь ли, тебя, как и Лизку, я смогла бы полностью контролировать, подчинить себе, управлять. А со взрослым парнем этот номер не прошел бы. И могло бы не выйти - он мог бы все же трахнуть меня, даже против воли. Да и проще мне было с тобой, проблемы "где" - тоже не было. А ты что, сожалеешь, что ли?", - Юлю явно забавлял наш разговор, тогда как меня он скорее шокировал.

"Да что ты! Я так тебе благодарен за все эти уроки, не будь тебя - и неизвестно, что сотворило бы со мной мое неуправляемое либидо. Именно ты научила меня брать его под контроль. Единственное, о чем я могу жалеть - ты привила мне страсть к порке. Это то, чего мне не может дать больше никто. Порой, когда Иришка ласкает меня, мне хочется совсем другого, чтобы она отходила меня ремешком по заднице, да покрепче. Но намеков она не понимает, а напрямик говорить я не решаюсь".

"У-у-у-у, бедный мой мальчик", - засмеялась тетка: "Порки ему хочется! А что же Лизу жалел, если сам без этого не можешь", и вдруг сказала совершенно другим тоном: "Целуй мои ноги!".

Дрожа от предвкушения, я кинулся на колени и приник губами к ее пальчикам, спрятанным за вязаными носочками. "Ты можешь снять их". И вот, я с упоением посасываю пальчики ее ног. Поднимаюсь выше, целую колени, бедра изнутри. Отодвигаю в сторону тонкую полоску трусиков - и приникаю языком к Юлиной щелке. Ба, я помню ее вкус! Как же она хороша, она куда вкуснее Ирины... Неожиданно я ощущаю резкую боль - тетка тянет меня за волосы вверх. Я поддаюсь, она поднимает мою голову и вдруг резко дает мне пощечину. А затем еще одну, с оттяжкой: "Совсем ошалел? Я что тебе сказала сделать!"

Я подхватил игру: "Юля, накажи меня за мою слабость. Выпори меня!"

***

Но это уже совсем другая история. О ней, а также о своей "настоящей" девушке - Ирине, я расскажу в свой черед.