Патриция сидела в одних шортах, и укоризненно глядела на него. Она понимала: происходит что-то не то. Что они оба злятся из-за пустяка. Но уступить в чем-либо ей не позволяла натура.
Он увидел, что рядом с ней лежит длинный шарф из тонкой серой материи, подаренный галантерейщиком. Он брезгливо взял шарф двумя пальцами.
- Ты что будешь носить эту тряпку? И сегодня оденешь для этого отвратительного грека?
- А почему бы нет? - ощерилась Патриция. - Если хороший парень - то почему бы не сделать ему приятное?
Она отобрала у Тома шарф.
Он встал, в сердцах развернулся и прошел к штурвалу. Внутри все кипело от необъяснимой, мучительной злости. Он вырубил двигатель, закрепил парус и, стараясь не смотреть в сторону Патриции, спустился в каюту. Бросился на свою койку - его чуть ли не трясло, ему необходимо было успокоиться. За яхту он не волновался: ветра практически не было, да и куда ее может занести? Он понимал, что второй разрыв с любимой женщиной ему будет перенести гораздо тяжелее, чем тогда, много лет назад и старался взять себя в руки. Под эти невеселые мысли он как-то незаметно уснул.
Сколько он проспал, Том не знал. Разбудил его громкий крик Патриции:
- Том! Том! Скорее! Быстро!
Он вздрогнул, вскочил с койки и бросился наверх. В спешке, спросонья больно стукнулся лбом о верхнюю перекладину двери.
Выскочил на палубу, нервно оглядывая палубу в сгустившихся сумерках.
Патриция, совершенно обнаженная, стояла одной ногой на самом краю яхты, другую ногу вытянув далеко над водой, правой рукой она держалась за канаты, а левой указывала куда-то вдаль. В переливающихся багряно-желтых лучах заходящего солнца ее фигура была просто великолепна. И она знала об этом.
- Том, смотри, правда я похожа на рекламу?
Он стоял, схватившись за косяк двери в каюту, и не мог вымолвить ни слова.
Патриция легко спрыгнула на палубу, подбежала к нему и бросилась на шею, прижавшись к его груди плотными восхитительными бугорками.
- Том, я люблю тебя, - прошептала она ему на ухо.
- Я тебя тоже, Патриция! - ответил он. Сердце радостно забилось в груди бесследно разгоняя недавние сомнения и обиды.
***
Когда Том и Патриция пришли в уютное кафе на набережной, веселье было в полном разгаре. Висели гирлянды разноцветных лампочек, вперемежку с флажками. Деловито сновали официантки. На эстраде играл расширенный по случаю праздника состав ансамбля, перед эстрадой группа людей, положив руки на плечи друг другу, самозабвенно танцевали сертаки. Взоры присутствующих были обращены на танцевавших людей. Звуки традиционной мелодии проникали в самое сердце, и согревали удивительным теплом - от этой музыки сразу поднималось настроение.
Пожилой худощавый грек с седыми усами, стоявший за прилавком около эстрады, поставил полный вина стакан на голову и танцевал с ним, веселя почтенную публику и веселясь сам.
Том провел Патрицию к свободному столику в центре зала, у прохода. Сразу же почти подошла официантка, Том заказал вина и фруктов. Долго ждать заказ не пришлось. Том разлил вино по фужерам. Они чокнулись. Том смотрел на Патрицию, она улыбалась ему, но взгляд ее был устремлен на танцующих. Она любила и понимала сертаки, ей было хорошо. Или она делала вид, что ей весело.
Том очень не хотел идти вечером в кафе, ничего хорошего от этого мероприятия он не ожидал. Но согласился, понимая, что она устраивает ему испытание на прочность. И вообще, по его твердому мнению, в любви следовало уступать друг другу. Хотя, конечно, для всяких компромиссов есть свой разумный предел.
Патриция весело смотрела на шеренгу танцоров и хлопала в ладоши. На шее ее красовался кокетливо повязанный серый шарф, подаренный сегодня ей в лавке.
Крайним в ряду танцующих был давешний галантерейщик, его левая рука лежала на плече красивой, немного полноватой девушки с длинными черными волосами. Она с обожанием смотрела на него. В свободной руке торговец держал яркий цветок на длинном стебельке.
Танец закончился, человек за прилавком снял стакан с головы и выпил за здоровье присутствующих.
Галантерейщик подошел к столику, за которым сидели Патриция и Том.
- Привет, - как старый знакомый сказал он, обращаясь к Патриции, и галантно положил свой цветок рядом с ее фужером. - Станцуем?
- Да, конечно! - Патриция с готовностью встала и повернулась к Тому. - Пойдем, потанцуем втроем, любимый.
Она впервые назвала Тома так, и он с удовлетворением отметил это, торжествующе взглянув на лоснящегося самовлюбленного грека.
- Нет, нет, - ответил Том. - У меня не получится...
- Ну как хочешь, - ответила Патриция и пошла с торговцем к месту танца.
Они встали рядом в широкой цепи танцующих, положили руки на плечи друг другу.
Во время танца грек не сводил глаз с новой знакомой. Она улыбалась партнеру.
Том тоже не сводил с нее внимательного взора, ревность вновь овладевала его сердцем.
В это время на праздник пришли шатен с блондином в поисках впечатлений и помня о приглашении смазливой официантки. Прошли с гордо-независимым видом, будто только их на празднике и не хватало, сели за столик, осмотрелись. Шатен сразу заметил среди танцующих обидчицу.
- Смотри, - сказал он приятелю. - Есть, есть правда на земле, а бог на небесах! Смотри! - Он кивнул головой в сторону Патриции.
- Опять она, эта стерва! - восхищенно воскликнул блондин.
Патриция счастливо улыбалась, наслаждаясь танцем, жизнью и прекрасным вечером.
- Ну, мы ей сейчас устроим веселую жизнь! - процедил шатен, предвкушая сладость мести.
Танец кончился, исполнители сертаки стали расходится. Счастливая Патриция повернулась к галантерейщику и повисла довольная у него на шее, благодаря за танец. Он тоже обнял ее. Том поспешно опустил глаза, уставившись в донышко бокала.
Патриция подошла к своему столику. Взяла бутылку с вином и свой стакан, выпила, что было в стакане и стала наливать еще.
- Может хватит? - угрюмо спросил Том. - Давай пойдем домой!
- Пойдем?! - удивленно, растягивая слова, переспросила Патриция. - Ерунда - только все началось! - Она положила руку на его запястье.
- Перестань! - воскликнул Том. - Мне скучно здесь.
- Скучно? - удивилась она. - Так пойдем танцевать!
- Не хочу!
- Давай пойдем! - настаивала она. - Не капризничай!
- Я уйду один! - пригрозил Том.
- Как хочешь, - сказала Патриция, повернулась и пошла к месту танцев, так как опять заиграла музыка.
У эстрады стоял один галантерейщик. Он ждал ее.
Больше пока желающих танцевать не было и они отплясывали вдвоем, но зато их бурно подбадривали хлопанием в ладоши. Оба танцевать сертаки умели неплохо.
Американские туристы наблюдали, терпеливо ожидая подходящего для убийственной мести момента. Они даже не очень пока заинтересовались приглянувшейся им официанткой - попросили только вина. Месть для мужчины - главное!
Мимо столика проходила обслуживавшая их официантка. Том подозвал ее и рассчитался. Посмотрел на танцующую Патрицию - она довольно улыбалась, грек нагло держал руку на ее плече.
Том встал и направился к бару, который располагался внутри здании. По пути он обернулся и еще раз кинул взгляд на Патрицию. В накуренном просторном помещении бара прошел к стойке, заказал неразбавленного виски, бросил на стол купюру и закурил. Он хотел быть подальше от ставшей ненавистной ему мелодии сертаки, в баре же играл магнитофон с каким-то тупым современным ритмом и Том стал в такт постукивать пальцами о стойку. Пожилая барменша подала ему бокал с виски и пододвинула пепельницу. Он загасил почти докуренную сигарету, взял бокал в руку.
Его хлопнули по плечу, он обрадованно обернулся. Он был уверен, что Патриция пришла за ним.
Перед ним стояло двое неизвестных ему парней.
- Так, значит, она тебя тоже наколола, - сказал по-английски светловолосый мужчина Тому.
- Что? - не понял Том.
- Девочка шикарная, да? - встрял шатен и по-свойски сел на стоящий рядом с Томом высокий круглый стул без спинки. - Она - ночная бабочка.
- Да, корпус у нее такой, что любого доведет, - добавил блондин. - Профессионалка.
- Но правда, - сказал шатен, - три тысячи драхм - это довольно дорого. Тем не менее, от профессионалки за такие деньги столько не получишь.
Том непонимающе переводил взгляд с одного американца на другого.
- Но она - умеет, - сладко полузакрыв глаза, показывая как здорово то, что она умеет, сказал блондин.
- Что она делает в койке! - воскликнул шатен и вновь, как тогда в машине, поболтал языком между губ. - Язык у нее - чудо!
Том отстранил блондина и ушел, не сказав за весь разговор ни слова. Кулаки его непроизвольно сжались. Настроение было испорчено безвозвратно, но он хотел с ней объясниться по-хорошему.
Американцы сели на круглые стулья и посмотрели ему вслед. Переглянулись и расхохотались, довольные местью - вид Тома ничего радостного для Патриции не обещал. Шатен повернулся к стойке и выпил виски из бокала Тома.
Том прошел к эстраде, взглянул на танцующих - там сосредоточенно выделывали несложные фигуры сертаки два усатых здоровенных грека в кепках и с сигаретами в зубах. Патриции с ними, естественно, не было. Как и галантерейщика, впрочем, тоже.
Том осмотрелся - столик также был пуст.
К нему подлетела красивая молодая гречанка, которая тоже танцевала сертаки с галантерейщиком - по правую от него руку. Она без ложной стыдливости обняла Тома за плечи.
- Твоя девушка ушла, - сказала молодая женщина Тому.
Как ему показалось с ноткой злорадства.
- Куда? - не удержался от вопроса Том.
- Они с Ахиллом пошли... погулять, - весело сказала она и стрельнула глазами в сторону улочки за кафе. - Но я - свободна. - Девица потащила его к столикам.
- Нет, нет, - вежливо улыбнулся Том. - Спасибо.
Он осторожно освободился из объятий женщины и отправился в направлении, указанном девицей.
Отвергнутая красавица пожала плечами.
Том прошел мимо столиков и вышел на улицу. Свернул за угол и сразу увидел их.
Патриция стояла, засунув руки в карманы джинс, прижавшись к белому каменному забору, покрытому самопальными надписями из баллончиков.
