ЛИКА: Хорошо сидим.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Да-а-а /ест/.

ЛИКА: Дед, у тебя ж там картошка варится.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Точно, . . а то эта вся иностранщина, не по нашему вкусу, . . хотя-а, ничего. Счас, сбегаю, принесу картошку.

ЛИКА: Да ты ешь, пусть Ангелина Владимировна сходит.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Да ты что, она же там ничего не знает, /удивлённо смотрит на внучку. / Ты чего?? .

ЛИКА: Ну, как же, одним бизнесом занимаетесь: Молочным, как я уже поняла.

ЛИНА: Петрович, в Евангелии говорится, - не мечите бисер перед свиньями. Петрович, зачем мечешь бисер? Пойдём за картошкой вместе, /обнимает его, поднимает с места и, они идут к выходу. Она запела/ "Шумел камыш, дере-е-евья гнулись! . ." /ЛИКЕ/, а ты, Малявка, пока "ради-ва" послушай, /включает на ходу приёмник/.

Ушли. ЛИКА осталась одна. Она встаёт, смотрит в окошки, идёт в сени - недолго рассматривает фотографии на стене, оглядывается по сеням; идёт в комнату, открывает шифоньер, роется там, рассматривает какие-то вещи, опять роется. . , закрывает шифоньер. Заглядывает под кровать. Смотрит в окошки. Делает приёмник тише. Снова открывает шифоньер и залазит руками ещё глубже, слева, где полки. Снова закрывает. Ходит по хате, заглядывая в окошки. Подходит к столу, выпивает свою стопку водки, запивает кока-колой, идёт к двери, но быстро возвращается и садится на свой стул, принимая эпатирующую позу.

Входит ЛИНА с бокалами в руках, без платка на голове и ИВАН ПЕТРОВИЧ с парящим чугунком в руках.

ЛИНА: Идёт картошка в чугуне и бокалы под шампанское!

ЛИКА: Оригинально.

ЛИНА: Да. Будем есть картошку прямо из чугунка.

/Иван Петрович ставит чугунок на стол/.

ЛИКА: А масло-то у вас есть?

ЛИНА: Никакого масла, это вредно для фигуры. Правильно я говорю, Петрович? /Коснулась щекой его щеки, проползла телом по растерянному Ивану Петровичу и усадила его на стул/.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Н-ну-у, не знаю, . . кому как.

78.

ЛИНА, /обратив внимание на пустую стопку Лики/: О! А кто-то без нас уже и выпил. Втихаря под одеялом. Малявка, что ли? . . Ма-ля-вка. /Села на колени Ивану Петровичу, лицом к ЛИКЕ, положив руку ему на плечи. / Петрович, ну зачем ты не снимаешь свою противную фуражку. У тебя ведь такие волнующие волны из волос на голове! /Сняла фуражку, надела себе на голову/.

ИВАН ПЕТРОВИЧ/Лине/: А что ты её всё Малявкой зовёшь?

ЛИНА: Как, это её настоящее имя. На больничке её только так и звали - Ма-ля-вка.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Бу-удет вам, девочки.

ЛИНА: Так что, Малявка, крутым бизнесом, говорят, занялась. . , с крутыми на "мерсах" катаешься?

ЛИКА: Да уж не молочко сцеживаю.

ЛИНА: Ничего, скоро будешь сцеживать.

ЛИКА: Я-а-а?!

ЛИНА: Н-да. Своё молочишко - неизвестно чьим детишкам.

ЛИКА весело расхохоталась. ЛИНА встала, прошла по комнате, оглянулась и, тоже вдруг захохотала.

ИВАН ПЕТРОВИЧ налил себе стопку и молча выпил её.

ЛИНА, /успокоившись, Лике/: Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

ЛИКА: Банально.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Картошка стынет, /ест/.

ЛИКА: А это ещё банальней.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Лина, может за тобой поухаживать? . . Неси тарелочку, я тебе картошки положу.

ЛИКА: Ха-ха-ха. . , ой, сейчас кончу.

ИВАН ПЕТРОВИЧ/серьёзно, Лике/: Кончай, внучка.

ЛИНА: А я принесу тарелочку, /идёт в сени/.

ЛИКА: Д-а-а, весёленькая компания.

ЛИНА: Конечно, крутым между нами скучно! У нас, ведь, молочный бизнес. /Ставит тарелки с солонкой на стол. / - Нежный /берёт руку Ивана Петровича, вытирает салфеткой его пальцы, сверху вниз, и начинает их массировать своими руками. / Мы с любовью поглаживаем коровье вымя, спускаемся пальчиками к соскам и дратуем их, дратуем: Молочко прыскает в пустое ведёрко, аж звенит. Молочная испарина обволакивает ладошки,: а мы её слизываем язычком /берёт из тарелки, положенную Иваном Петровичем, картошку и эротично кушает её. Предварительно посолив. / Фу, какая пошлость /отбрасывает надкушенную картошку в общий чугунок/, есть картошку, когда рядом стоит шампанское, /обтирает руки салфеткой/!

ЛИКА молча сидит, насупившись и, с глазами полными слёз.

ЛИНА: Иван Петрович, хватит жрать, когда рядом с вами - дамы! Для чего я бокалы принесла? Откупорьте шампанского бутылку, мы перечтём "Женитьбу Фигаро"!

ИВАН ПЕТРОВИЧ: О! А как же! Счас мы! . .

ЛИНА: Куда-а! Грязными руками за шампанское. Ступайте и вымойте их, как следует.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Есть такое дело! /Идёт в сени к рукомойнику/.

ЛИНА/Лике/: А что вы нам привезли под шампанское?

ЛИКА молча встала, достала из корзины кульки, поставила их на стол и

села на свой стул.

ЛИНА/заглядывая в кульки/: О-о. . , какая экзотика. Иван Петрович, немедленно уносите свою украиньську картоплю на мою русскую печь: И всю остальную американьську жвачку туда же.

ИВАН ПЕТРОВИЧ, /унося вышеупомянутое/: Есть такое дело. . , только, что же я-то буду исть?

79.

ЛИНА: Там, за печкою, у вас будет отличный англицкий аля фуршет! /Высыпает содержимое кульков на скатерть стола и оформляет, делает дизайн: из апельсинов, бананов, ещё каких-то экзотических фруктов и огромного кокосового ореха. / А здесь зелёный океан, жаркое солнце, бананы, кокосы и пальмы! . . И в них постель, раскинутая на ночь, а в ней жена французского посла!

ЛИКА: И запах сирени.

ЛИНА/глянула на Лику и, не сводя с неё глаз/: Петрович, принеси большой нож.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Несу, ваше величество.

ОН приносит нож, подаёт его Лине. ЛИНА медленно режет один апельсин на дольки и очищает одну дольку от кожуры.

ЛИНА: Взрывайте пробку, поручик.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Слушаюсь. /С помпой, громко вскрывает бутылку, пробка в потолок, льёт шампанское в бокалы/. Ну, за милых дам! , как поёт этот толстяк.

ЛИНА/сквозь уголок рта/: Вы поросёнок не хуже. Сделайте шаг назад.

ОН отступает. ЛИНА в упор смотрит на ЛИКУ, и та начинает медленно идти к ней, как кролик к удаву. ЖЕНЩИНЫ чокаются бокалами, пьют на брудершафт. Долгий поцелуй. Пауза. ЛИНА тянется рукой к столу, берёт очищенную дольку апельсина, наполовину зажимает в своих зубах. . , ЛИКА тянется губами ко второй половинке апельсина и новый долгий поцелуй. С головы ЛИНЫ сваливается фуражка, не без лёгкой помощи ЛИКИ. ИВАН ПЕТРОВИЧ, как заворожённый, следит за непонятным ему ритуалом, механически поглатывая шампанское.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Ну, слава Богу, помирились! /Поднял фуражку и надел себе на голову/.

ЖЕНЩИНЫ, как по команде, расходятся по разные окошки, молча смотрят в них, попивая шампанское.

Стук в двери и появляется голова ЖОРЫ.

ЖОРА: Я извиняюсь, конечно, . . но Иван Петрович у вас?! .

ИВАН ПЕТРОВИЧ: О! Жора! Заходи! /Выходит к нему в сени/.

ЖОРА заходит с букетом сирени и тремя лилово-алыми тюльпанами, торчащими из сирени, . . а в другой руке у него гитара с бордовым бантом.

ЖОРА: Я, понимаешь, зашёл тебя поздравить! Ну, как обычно, ёлки-зелёные, Девятого мая! , а тебя нет, ёлки-зелёные!

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Да ко мне же вот - внучка приехала, . . так мы тут по-соседски: А ты с гитарой! Ну, молодец!

ЖОРА: Да вот, ха: Ну я тя поздравляю, Иван Петрович! /Передаёт ему цветы, жмёт руку. . , и в его голосе, вдруг, проскакивают нотки, как у плачущего навзрыд человека. / Мы ж столько пережили! /Обнял и расцеловал фронтовика/! Здоровья вам.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Спасибо, Жора, спасибо.

ЖОРА/заговорщицки/: Может, мы к тебе пойдём.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Лина! , может, мы пойдём? . .

ЛИНА, /выйдя в проём/: Ну зачем же, Иван Петрович, . . всё уже здесь: Оставайтесь. Только, я женщина одинокая, и посторонних мужчин к себе в комнату не пускаю, . . так что, тут - в сенях обустроимся.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Какие проблемы! Вас ист дас?! К печке вот этот столик /кладёт букет на печку, снимает вёдра со столика, накрытого клеёнкой, и переставляет его к печке. / Закуска уже здесь, вот стопори:

ЛИНА приносит водку, ЛИКА ставит стаканы и кока-колу, ИВАН ПЕТРОВИЧ сносит стулья и табуреты.

ЛИКА/Жоре/: Здравствуйте, Георгий Георгиевич.

ЖОРА: А-а, Анжелочка! Здравствуй. А я думаю, что за роскошные автомобили на нашем бугре появились.

80.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Ну, я уже налил, господа.

Расселись. ЛИНА, наливает в трёхлитровую банку воды из ведра и ставит туда, принесённый ЖОРОЙ, букет.

ЖОРА/передразнивая/: Господа-а.

ЛИНА: Какие симпатичные тюльпаны.

ЖОРА: Хэ, это ж лазоревый цветок! - Шолохова читали?

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Да не-ет, лазоревый цветок то другое.

ЖОРА: Что другое?

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Ну, другое. То - дикий цветок, полевой, понял.

ЖОРА: Ну а этот, откуда пошёл?! Это ж я у себя на огороде выращиваю луковицы! Только они, теперь, на хрен никому не нужны. . , здесь. Извиняюсь, конечно.

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Как?! А алкошам колхозным?!

ЖОРА: Ну вот, из-за них-то и невыгодно стало. Жулики кругом.

ЛИНА: А знаете ли вы, что означает тюльпан в эротическом смысле?

ЖОРА: Нет.

ЛИНА: Ха.

ЛИКА: Ну, вы сегодня будете пить?!

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Садись, Лина, присаживайся. Выпьем за Победу: За:

ЖОРА: За Победу! , чего ты?!

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Да. За неё.

Чокаются. Пьют. Закусывают.

ЛИНА: А вы, Жора, тоже на здешнем Руднике работали?

ИВАН ПЕТРОВИЧ: А где же ещё здесь работать. Здесь всё вокруг Рудника и крутится.

ЖОРА: Только я электриком там:

ИВАН ПЕТРОВИЧ: Ну вот, выпили за Победу над Германией, . . а теперь, закусывайте ихними гамбургами, чисбургами:

ЖОРА: А я уже позавтракал. Ты, Петрович, не переживай. Я тебе сейчас спою. /Взял в руки гитару/.

ЛИНА выключила приёмник. ЖОРА перебрал струны и запел с переборами:

а-Далеко, из Колымского края,

Шлю тебе я, Тамара, привет!

Как живёшь ты, моя дорогая,

Напиши поскорее ответ.

Я живу близ Охотского моря

Где кончается Дальний восток.

Я живу без тоски и печали,

Строю новый в тайге городок.

Как окончится срок приговора,

Я с тайгою навеки прощусь.

И на поезде, в мягком вагоне,