Борясь с приступом обиды и глухой безнадёги, Эд упал в кресло и чуть не разрыдался.
- Доброе утро, соня! - услышал оно веселый голос матери, возвращающейся с утренней пробежки. - Ты чего тут сидишь?
- Ходил к Вику, а его нет.
- Да, они же сегодня должны были утром уехать. Мы с Хеленой вчера попрощались. Ты не знал?
Эд покачал головой.
- У тебя, случайно, нет её телефона? - с надеждой спросил он.
- Есть, но это местная симка. Она её уже наверняка сменила. Пошли, я переоденусь и пойдем на завтрак.
Эд грустно пошлепал вслед за энергичной матерью. Аннет, как нарочно, соблазнительно покачивала обтянутым упругой тканью задом. И на этой ткани не было ни намека, что под штанами надеты трусы.
Как будто бетонная чушка грохнула Эда по темени, он даже споткнулся о потертую ковровую дорожку и чуть не упал: все части этой головоломки внезапно сложились у него в мозгу и Эда накрыл приступ черной злобы — ПРОКЛЯТАЯ ШЛЮХА! Вот, кто на самом деле предал его! Вот, кто трахался с какими-то чужими мужиками, когда собственный сын так мучился! Вот, кого он так любил, а оказалось, что она променяла его на чужие хуи! Вот, кто должен ответить за это! Ответить и… и ИСКУПИТЬ!!!
Пока мать принимала душ и переодевалась, Эд метался по комнате из стороны в сторону, лелея свою решимость, подогретую дикой, неудовлетворенной похотью. И когда она, наконец, появилась в просвете двери, вся такая свежая, беззаботная, одетая в длинную, обтягивающую футболку, её судьба была решена.
- Зачем тебе спринцовка? - с холодной ненавистью спросил Эд.
- Что, прости? - не расслышала мать.
- Спринцовка! Зачем ты ее с собой таскаешь?
Мать удивленно замерла.
- Дорогой… ты копаешься в моих вещах? - как показалось Эду, виновато пролепетала она.
- Просто ответь на вопрос!
- Ну… это женские дела ... это против инфекций…
-Я знаю, зачем нужна спринцовка. Я спросил, зачем ты ее с собой таскаешь? Ты что, шлюха? - выплюнул вопрос Эд.
- Эдди! - возмутилась женщина. - Следи за своим языком! Я же твоя мать!
- Я! Хочу! Знать! Мама — ты шлюха?
- Нет! - возмущенно выкрикнула Аннет, стремительно краснея.
- Тогда ЗАЧЕМ?
- Я взрослая, одинокая женщина. И у меня бывает секс! И это совсем не твое дело, молодой человек! - отрезала она.
Эд взорвался:
- Ты выходишь из дому, берешь с собой спринцовку и кучу презиков разных размеров. Это значит, что ты выходишь и не знаешь как и кто тебя будет сегодня пердолить, - мать передернуло от грубого слова, а Эд продолжил. - Может, тебя выебет негр с вот такущим хуем, и для него есть презик XXL, а может — какой-нибудь азиат с мелкой пипиркой — и для него у тебя есть резинка, а может тебя вообще оприходуют без защиты - и тогда ты проспринцуешься, и нет проблем! Так?
Эд орал ей в лицо, с удовольствием отмечая, как ломается её защита, как отклеивается от него возмущенное выражение и меняется на виноватое, как в глазах проступает ужас.
- И после этого ты хочешь мне сказать, что ты не шлюха?! И что всё это не мое дело?!
- Эдди, послушай, это все не так… не так, как выглядит… я все объясню… - лепетала она.
- Подними подол! - отрезал Эд.
Мать отпрянула как от удара.
- Не надо мне никаких объяснений! Просто подними подол!
- Зачем?! Зачем ты это со мной делаешь, - заплакала Аннет.
- Потому, что есть один верный признак шлюхи — она не носит трусов. Если на тебе надеты трусы — я возьму свои слова обратно. Итак?
Мать рванулась было к двери, но рефлексы Эда сработали безотказно — звонкая оплеуха отбросила Аннет к простенку. Женщина схватилась за горящее от пощечины лицо и потрясенно пролепетала:
- Ты… ты меня ударил!
- И еще раз ударю, если сейчас же не докажешь, что ты честная женщина и носишь белье! Ну! - замахнулся Эд
Мать испуганно сжалась, обреченно пискнула, и, отвернув от сына пунцовое лицо, медленно подняла подол.
Низ её чуть выпуклого животика красиво стекал к обильно заросшему курчавым волосом лобку.
