- ШЛЮХА! - констатировал возбужденный Эд. - На колени!
Аннет не шелохнулась, и тогда Эд схватил ее за кисть и вывернул запястье.
Женщина охнула, оседая, а Эд потянул шнурок, удерживающий его спортивные штаны, переступил через них, прижимая бедрами плечи матери к простенку, и сдернул вниз, под яйца, резинку трусов.
Хуй мазнул Аннет по мокрой от слез щеке, и она дернулась, как от у дара.
- Рот! - жестко скомандовал Эд, в подтверждение команды выкручивая матери ухо.
- А-й-й-й-а-а-а!!! - взвизгнула от боли она, широко раскрыв рот, и Эд тут же втолкнул в него пылающий от похоти член.
Не теряя времени на бессмысленные пререкания, он ударил тазом вперед. Затылок Аннет звучно грохнул о пустотелый простенок. Еще удар! Еще!
Голова Аннет ритмично стучала в стену, а губы и нос плющились о еще совсем голый лобок Эда. Язык матери сначала метался во рту, пытаясь избавиться от непрошеного гостя, потом сдался неизбежному, и лишь осторожно ощупывал безжалостный поршень, накачивающий её переполненный слюной рот.
Глядя в понятые на него глаза матери, Эд видел в них страх и что-то еще, что-то, что заметил совсем недавно в глазах Хелены… Да! Это была похоть! Точно так же Хелена смотрела на своего хозяина Вика — со страхом и похотью!
Ступням Эда стало мокро - между коленей Аннет расползалась теплая лужа. Мать обоссалась. Гнев и ярость Эда выплеснулись в горло несчастной женщины короткими злыми плевками вязкой утренней малофьи.
Он удовлетворенно отвалился от давящейся и перхающей матери и упал в кресло.
Анетт, сидя в луже мочи, растерянно и затравленно поглядывала на Эда.
- Чего расселась? - бросил Эд. - Снимай свою майку и подотри там все.
Получив четкую команду, женщина встрепенулась, взялась было за мокрый подол, но тут же смущенно замерла.
- Эдди… - жалобно выдавила она. - Эдди, но я же тогда… голая буду.
- Ага. - весело кивнул Эд. После сброса напряжения настроение у него заметно улучшилось и злоба чуть отступила.
- Но … я же твоя мама… и это … не правильно…
- А ебаться с каждым встречным — это правильно? Снимай ее! Быстро!!! - прикрикнул Эд.
Опасливо съежившись, Аннет отвернулась, обреченно всхлипнула, и начала стягивать майку, пытаясь при этом спрятать от глаз сына свои обильные прелести. Получалось плохо — её зрелое тело как будто сияло женской красотой в сумрачном зимнем свете: на гладкой, влажной от пота круглой попе лоснился отблеск окна, спина, смущенно изгибаясь, переливалась молочным шелком, груди тяжело покачивались при каждом движении, выскальзывая из-под суетливых локтей и предплечий.
Казалось, что Аннет, подтирая за собой пол, старается уменьшиться до размеров точки, исчезнуть из поля зрения Эда, раствориться в утреннем зыбком мороке, но из-за этого она выглядела еще более материальной, значительной, выпуклой. Хотелось целовать, гладить, ласкать каждый сантиметр ее тела, всосать ее в себя, вылакать до дна.
Эд мотнул головой: никаких соплей!
- Эй, ты!.. Попу... покажи! - выдал он петуха. Получилось как-то жалко, по-детски, и почувствовав фальшь, мальчик тут же поправился. - Жопу! Жопу давай!
- Эдди… сынок…
- Тебя охуярить?! - истерично заорал Эд. - ЖОПУ ПОКАЖИ!!!
Женщина съёжилась, и суетливо повернулась к сыну задом. Все её тело крупно дрожало
- Булки развела! - приказал он. - Шире!!!
Аннет всхлипнула, и растянула ладонями ягодицы, демонстрируя сыну гуттаперчевый, поблескивающей свежей смазкой темно-розовый жгутик ануса. Жгутик нехотя разлепился и удивленно взглянул на Эда лаковой глубиной.
- Ни хуя себе у тебя срака! Ты что, и в жопу … долбишься?! - прорыдал Эд, чувствуя, что мутный, пузырящийся злобой поток несет его в бездну.
- Д-д-а… - испуганно выдавила Аннет. - Д-д-а, сынок! Д-да!!!
«Шлюха! ШЛЮХА!ШЛЮХА!!!» - стучало в мозгу у Эда.
- Теперь Я буду! Поняла! - истерил он, как бы наблюдая со стороны свою истерику. — И больше никто! Ты поняла!!!
Темно-алое вожделение подбросило Эда, толкнуло на раскоряченную мать, сходу всадилось одеревеневшим от возбуждения хуйком в податливый материнский зад и заколотилось в него с горячечным остервенением. Мать обреченно всхлипывала и повизгивала где-то внизу, а Эд с изумлением чувствовал, что то, что он ощущает сейчас совсем не похоже на ощущения в жопе у Ханны! Анус не сжимал, а обнимал стволик, лаская его. Попа матери не сопротивлялась Эду, а как будто радовалась ему. И не было никаких посторонних звуков и запаха — внутри у матери было тепло, скользко и очень, очень сладко.
- Ты! Грязная! Блядища!!! - переходя на баварский мат, подстегивал свою злость тающий от кайфа Эд.
- Да, сынок! Да!! - вторила ему Аннет, сотрясаясь в серийном оргазме.
