Как-то мне позвонила Джемма и предложила сходить с ней и Морисом на парад гордости в Чикаго. На мои возражения, что я не лесбиянка она сказала, что туда идут не только геи и лесбиянки, но те, кто к ним хорошо относится и еще те, кто просто хочет повеселиться. И таких там примерно половина. Я согласилась. Это было мое первое посещение такого мероприятия и, вероятнее всего - последнее. Я полностью согласна с тем, что люди хотят защитить свою индивидуальность и право быть таким, каким они себя ощущают, но мне совершенно не понравилось, когда это все выставляют напоказ. Почему-то мне было не очень весело, и при первой возможности я тихонько сбежала. У Мориса с Джеммой это тоже был первый такой выход, и они тоже были не в восторге. Я спросила Мишель ходил ли на такие мероприятия кто-то из наших.
Поначалу, как я знаю, и Сэм и Бекки несколько раз ходили, но, как сказала та же Сэм, и я с ней полностью согласна, то что ты такой, этакий или не такой - это не повод для гордости, толерантное восприятие этого - норма для общества. Условие одно - ты не имеешь права воздействовать на человека и ограничивать его свободу в пределах законов, как и не должен позволять этого делать по отношению к себе. А когда тебе машут перед глазами тем, что кто-то именно такой, а не другой - как и непринятие того, что кто-то не вписывается в стандарты - одинаково ненормально. Это как существующий расизм наоборот, когда, боясь обвинений в расизме позволяют им нарушать законы делать всем окружающим жизнь невыносимой. В том числе и им самим. Вообще, когда какая-то идея давит на общество - это не дает людям самостоятельно принимать решения и запугивает их. Это не нормально. Поверь, я знаю, как это выглядит.
Я потом долго переваривала это все. Хотелось бы, чтобы вокруг каждый человек мог быть самими собой и все остальные принимали бы это с уважением. Вот этим бы я гордилась. Не знаю насколько такие мероприятия могут продвинуть общество к таким отношениям между людьми. Я лично увидела агрессию и со стороны тех, кто шел по улице, так и со стороны тех, кто стоял сбоку и выкрикивал оскорбления. Да, нужно еще пройти большой путь, чтобы терпимое отношение к каждому человеку стало нормой.
Как водится, на работе летом народ разъехался по отпускам, а мы со Стивом работали и довольно много времени проводили вместе. Зося тоже поехала с дочкой в Варшаву, показать ей “страну исхода”. Наше со Стивом общение становилось все откровеннее, и он, иногда забывая, что я всего на всего вчерашняя школьница, обсуждал со мной различные жизненные проблемы, даже советовался. Между нами стала возникать даже некоторая близость, разумеется без малейших намеков на интим. Конечно, я не строила по поводу его никаких планов и не тешила себя иллюзиями - видно было, что мысли о великовозрастной подруге его не отпускали. Он звонил ей по несколько раз в день и, как я видела, она отвечала далеко не всегда, заставляя его ревновать. Мишель как-то сказала, что в каждой паре только один из двух подвержен ревности. У них - это явно был Стив. Судя по всему, Зося просто играла его чувствами и, видимо, не без удовольствия.
Мы нередко выходили вместе на обед в кафешки поблизости. Для меня это были самые приятные минуты дня. Я все время внушала себе, что он не может быть моим мужчиной никогда, но чувствовала, что все равно привязываюсь и ничего не могла с этим сделать. Да и, сказать честно, не хотела.
Пришла осень. Начались занятия. Несмотря на то, что я выбрала для себя архитектуру как основное направление - как и в плане учебы, так и планах на будущее, я с нетерпением ждала курса живописи. Я взяла этот курс не только и не столько, чтобы научиться рисовать - меня уже неплохо научила этому мама, я надеялась, что после этого курса я смогу ее лучше понимать, мою маму, то как она видит этот мир и людей, что в нем живут. Как у всех детей и их родителей, у нас конечно бывали трения и недопонимания, но я ее очень любила и люблю, и наши ссоры (хотя и довольно редкие) оставляли в моей душе, пусть не шрамы, но ощутимые царапины.
Джефф с Морисом сняли квартиру в Чикаго (вернее Моррис снял для них квартиру). Его мама думала, что это просто сосед, во всяком случае он ее в этом усиленно убеждал. Весь свой женский гардероб он перевез туда, и все время, которое он мог быть Джеммой, он ею был, но в университете и на работе, разумеется, он был Джеффом. В ресторане Морриса уже начались разговоры по поводу их отношений, и Морис помог Джеффу устроиться на кухню в другом ресторане, недалеко от их дома.
Я тоже начала подумывать о том, чтобы снять квартиру, но не решалась оставить всех своих мам, хотя постоянные поездки очень утомляли и отбирали слишком много времени. Мы с Джеффом старались поддерживать отношения - созванивались и переписывались в сетях, но было понятно, что у каждого из нас уже своя дорога.
В начале ноября я все-таки перебралась в Чикаго, в маленькую квартирку. Поначалу я искала квартиру со спальней и гостиной, но, когда увидела эту, что-то мне сразу подсказало - это мое. Тихий район, очень большая, хотя и одна комната. Да, кровать в той же комнате, что и плита для готовки, ну и что. Я подумала - гостей я у себя оставлять на ночь не собираюсь, а если это будет не просто гость, то какой смысл прятать кровать? Конечно я могла бы снять что-то впечатляющее - с деньгами проблем не было, да и мои мамы наперебой рвались оплачивать мое жилье, но мне хотелось что-то уютное, домашнее, - и я это нашла. Сэм, увидев мое жилище, сказала, что я достойна чего-то более дорогого, но это был тот редкий случай, когда я ее не послушала. Все мои мамы переживали - как я там одна, звонили по несколько раз на день. Главный вопрос был у них - не голодаю ли я?
Отпраздновать свою “самостоятельность” я решила с Джеммой и Морисом. В последний момент пригласила Стива, абсолютно не надеясь, что он согласится, но, как ни странно - он тут же принял приглашение. Это было вечером после работы, и уже по дороге домой я вспомнила, что уже знакомила Стива с Джеффом. Раскрывать все карты перед Стивом не хотелось, к тому же я не знала как к этому отнесется Джефф. Пришлось использовать старую уловку Мишель - представить Джемму как сестру Джеффа и сказать, что он сам приехать не смог. Пусть лучше Стив думает, что мои отношения с тем парнем на пляже продолжаются.
Мы очень весело провели время, Стив и Моррис смешили нас без остановки, да и выпили мы немало, так что разошлись только около часа ночи. Посреди этого вечера мне Джемма прошептала:
- Я смотрю, твои дела совсем плохи. Что, у тебя с ним все так серьезно?
- К сожалению - только у меня. А что так видно?
- Тому, кто тебя знает - видно. Найди себе кого-нибудь. Я не думаю, что для тебя это будет проблемой. Ведь ты - красавица.
Действительно, за мной в институте бегали несколько мальчиков, хотя, вроде бы, я никому повода для этого не давала. Вела себя скромно, не заигрывала, не флиртовала, вызывающе и провокационно не одевалась. Один был наглый, из тех, кто считал, что если он обратил внимание на девушку, она уже должна быть счастлива без меры и бежать к нему по мановению пальца. Судя по всему, его очень задевало то, что на меня весь этот шик и крутизна не действует как на всех остальных. По поводу поступления ему подарили новенький “лексус”, на котором он приезжал в институт. В кругу “богатеньких” студентов он был среди лидеров. Он постоянно предлагал поехать куда-нибудь то погулять, то поужинать, постоянно упоминал каких-то местных звезд, с которыми якобы водил дружбу, но меня просто воротило от его манер и наглости. Кстати сказать - я так и ездила на своем “форде”, который мне стал просто родным. Конечно, я могла бы себе купить крутую машину, но зачем?
Был еще мальчик из “ботаников”. Мы с ним довольно много общались на разные темы - искусство, политика, семья, кино. С ним было довольно интересно, но я старалась держать безопасную и для меня, и для него дистанцию. Почему? - Не знаю. Наверное, понимала, что кроме общения он меня более ничем не заинтересует, чувствовала, что он не для меня. Кроме этого было, несколько ребят постарше, которые знакомились со мной вне института, но этих я сразу отшивала. Ни в какие братства я не вступала - у меня просто на такие пустяки не было времени, но я обзавелась парой подруг, чтобы не выглядеть совсем одинокой. За это мне приходилось платить выслушиванием их болтовни.
Несколько раз ко мне приезжала Джемма, в основном, когда у нее возникали проблемы с Морисом. При этом она всегда у меня что-то готовила, чего я, практически, никогда не делала - обычно я ела где-нибудь в кафе или заказывала еду на дом. Все чаще в наших разговорах Джемма поднимала темы о смене пола. Тема сложная и щекотливая. Если бы не Мишель - я, наверное, сказала бы: “Давай, ты будешь классной девушкой, у тебя все будет по-настоящему”, но это очень серьезный удар по здоровью, и хирургическое вмешательство никогда не проходит без следа - все это в свое время мне объяснила Мишель, отвечая на подобные расспросы с моей стороны. И я видела, что наличие у нее “некоторых особенностей” абсолютно не мешало их отношениям с Бекки. Как-то Бекки в порыве откровенности мне сказала, что с кем-то другим она бы просто не ужилась. Все эти доводы я привела Джемме и добавила, что Моррису возможно нужна именно такая как она - не совсем, чтобы женщина.
Гормональные препараты, которые она принимала уже под наблюдением врача, давали видимые результаты. Я попросила ее раздеться. Джемма совсем не возражала, и передо мной предстала практически женская фигура с грудью размера “В”, возможно даже с плюсом, округлые бедра, талия. Увидев такое соблазнительное тело, я не могла остаться в равнодушной, тем более у меня больше года не было секса, кроме как с самой собой. Я подошла и поцеловала уже довольно большие, почти женские соски. Моя домашняя одежда слетела с меня в одну секунду. Наши соски касались друг друга, руки гладили ноги, поднимаясь к тому, что между ними. Я уложила Джемму на кровать и тут же взялась облизывать ее член, который, без волос вокруг, казался мне еще более желанным. Меня совершенно не беспокоило то, что мы даже не пошли в душ - так сильно я соскучилась по нашим ласкам. В некотором привкусе немытого члена даже была своя прелесть. Я обхватила член губами, насколько смогла и стала водить ими по стволу, помогая рукой. Очень быстро мой рот наполнился давно забытым вкусом. Переведя дух, она сказала:
