Мой лоб покрылся холодной испариной. Бросив взгляд на то место, где лежал Руа, я заметил какой-то блестящий кружек. Я поспешил его подобрать. Это был круглый значек, на котором было изображено голубое море и восходящее солнце с золотистыми лучами на ярко-красном фоне. У самого края кружечка я заметил какой-то знак - очень похожий на иероглиф. Я сунул значек в карман, чтобы потом попытаться более тщательно его изучить. Вернувшись к Марсель я вновь нащупал ее пульс. Он бился ровно, ритмично. "Она скоро придет в себя, а пока следует осмотреть дом и немедленно!". Я вынул свой револьвер, сдвинул предохранитель и осторожно поднялся по лестнице на второй этаж. В коридоре было светло от солнечных лучей, проникающих сюда через открытые двери двух боковых комнат и абсолютно тихо.
Подавляя в себе невольное волнение, я быстро и осторожно осмотрел все помещения второго этажа, спустился по черной лестнице вниз и также слегка взглянул в помещение первого этажа. Немного успокоившись я тем не менее, почти бегом влетел в холл и с бьющимся сердцем взглянул на диван...
Нет все в полном порядке! Даже больше: Марсель лежала на том же диване, но... с открытыми глазами устремленными на меня с удивлением и беспокойством.
- О, мадмуазель! Как я рад!... И простите меня! Я ничего не понима л... В прочем и теперь я ничего не поинмаю... - бормотал я, покрывая ее руки поцелуями.
- А, он? - спросила она.
- Кто? Ах, да мсье Руа был только ранен и... и бежал.
- Что!?
Она живо приподнялась на диване, но тотчас бессильно опустилась на диван, усиленно соображая что-то.
- Вероятно он побежал в полицию! - внимательно, глядя на нее сказал я.
- Нет! - быстро и решительно покачала головой она. Затем тихо добавила:
- Лучше, чтоб его вообще не было.
Я решил, что наступил благоприятный момент задать ей прямой вопрос:
- Дорогая Марсель..., а чьих рук это дело? - кивнул я на сейф.
- Выстрел предназначался вам, без колебаний ответила она, и помолчав добавила:
- Он должен был произойти в пустом доме. но...
- Да?
- В ту ночь много изменилось, а потом он... он...
- Руа?
- Заколебался... Он француз. А я... я... Вы мне... мне...
Десятки вопросов вертелось у меня в голове - кто она? На кого работает? Кто такой Руа? Кому понадобилось убить меня? И много много других, срочных неотложных, но... Но я был утомлен только что пережитым и, слушая ее полупризнания, как-то сразу успокоился и кроме ее губ и привлекательного тела уже ничего не видел...
Она слабо дернулась, когда из состояния смущения я вывел ее страстным неожиданным поцелуем, которым я впился в ее губы... но она не сделала ни какой попытки оторвать свои губы от моих. Вместе с этим поцелуем в засос, до боли, до полузабвения, во мне проснулся самец. Не отрывая губ от ее рта я жадно ощупывал ее талию, живот, узенькие бедра, колени...
Ее руки сделали слабую попытку оттолкнуть меня. Вновь я почувствовал у себя приятное возбуждение. Преодолевая сопротивление ее сжатых ног, я грубо, бестыдно схватил всей своей ладонью то, что у нее внизу живота и слегка сжал пальцами... не смотря на ткань оттелявшую мою ладонь от ее тела и мимолетность этого прикосновения, я явстенно почувствовал рукой ее необычайно развитые, упругие, большие срамные губы, сильно выдвинутые вперед и вверх к пушку.
Мгновенно все вылетело у меня из головы, кроме ощущения у меня близости вожделенной самки...
Но опять таки, как все это случилось? До сих пор я не представляю этого себе достаточно отчетливо, но хорошо помню, однако, что левой рукой я держал ее за плечи и продолжал целовать, сжал правой рукой ее половые органы. Лежал тогда уже рядом с ней, обнимая ее ноги своей правой ногой. И вдруг мягким непостижимым для меня приемом она легко поднялась, освободившись от моих объятий и крикнула мне:
- Нет! Нет, ни за что! - и бросилась на лестницу.
От полной неожиданности на кокое-то время я оказался совершенно порализован, но уже в следующую секунду меня охватило беспокойство.
"Как эта девченка, почти еще ребенок, смеет меня дурачить? Играть со мной в кошки-мышки?!"
Я бросился за ней и в несколько прыжков оказался на площадке второго этажа. Дверь в маленькую комнату, которая наверное служила будуаром Марсель, оказалась запертой. Налетев на нее с разбега, я заставил ее затрещать, а вторым ударом, ударом плеча сорвал ее с петель. Вслед за дверью ворвался и я. Марсель стояла у окна, слегка наклонившись вперед. Ее глаза метали молнии. Губы были полуоткрыты, волосы в беспорядке, а в занесенной для удара руке блестел тонкий длинный нож.
- Стойте, мсье!
Это было сказано таким тоном, что я невольно остановился с изумлением взирая на эту новоявленную Медузу-Горгону, под взглядом которой, действительно можно было окаменеть.
- Один ваш шаг, мсье, - продолжала она, - и я вас убью!
Это решительное заявление рассмешило меня - попасть в такой переплет в таком райском уголке!
- Мадмуазель, это уж слишком! Вы слишком много на себя берете! Для вас...
С этими словами, улыбаясь я сделал шаг вперед и мгновенно отскочил в сторону. Нож, пущенный умелой и сильной рукой, со свистом пролетел в нескольких дюймах от меня и почти на треть вонзился в стену.
- Здорово! - с восхищением воскликнул я и одним прыжком оказался возле девушки и обхватил ее за талию.
Она бешенно вырвалась, пуская в ход ноги, зубы и пыталась ударить меня головой в лицо. Не смотря на мою отличную подготовку в различных видах борьбы, мне было не легко совладеть с ней.
- Пустите, пустите меня! - в бешенстве шептала она, извиваясь в моих руках. Всеравно я убью вас... Вы не знаете, кого вы затронули, кому стали на дороге...
Мы крутились по комнате как-будто в не бычайно диком танце. Она наносила мне удары, кусала меня, я бил ее и срывал с нее одежду. Разорванная блузка и штанишки уже едва прикрывали ее тело. Наконец мы свалились на кровать. Я обхватил ее руками поперек, изо всех сил сжал. Казалось она белела. Тело ее потеряло упругость, лицо побледнело, глаза закрылись, тяжелое дыхание едва вырывалось у нее из груди.
Я немного ослабил схватку и в тот же миг непостижимым образом оказался на полу. Это был мастерский прием "дзю-до"
Немного ошеломленный падением, я все же, быстро вскочил на ноги, но опаздал. Чертовка уже успела выхватить мой пистолет и черный значек ствола смотрел уже неумолимым холодом мне в грудь. Сейчас, когда я спокойно смогу проанализировать все свои ощущения, мне кажется тогда в трагический момент я не отдавал себе отчета в серьезности своего положения. Два чувства тогда обладали над моими мыслями: чувство искреннего восторга перед такой ловкостью и бестрашием и подобным темпераментом и холодным расчетом и чувством похоти, которое все усиливалось и захватывало меня целиком. Мне хотелось немедленно обладать этой девченкой, гладить это гибкое тело, целовать и кусать дразнящие грудки, изогнуть это тело в самое бестыдное и неестественно положение и, натянув, надвинув себе на член, наслаждаться его трепетом...
Все мое тело напряглось и я готов был броситься на нее, но холодный голос вернул меня к действительности:
- Одно движение, мсье Ленналь, и я всажу пулю в ваш горячий лоб. Тогда, наверняка, он немного остынет.
Это бло сказано холодным, насмешливым тоном. Девочка чувствовала под собой твердую почву и не без основания.
- Ваш труп должен был валяться там, внизу. - продолжала она. - И в Японию вы бы никогда не попали бы. Да, вы врядли туда и попадете! У меня нет выхода... Если вы живы, то следовательно я должна погибнуть.
- Вы не выполнили воли вашего шефа?
- Да. И я за это должна буду поплатиться жизнью.
- Марсель! - с большой силой искренности, в порыве откровенности сказал я, - мой принцип таков: женщина, которая узнала, что я разведчик, должна умереть!
- И что же?
- Ради вас я отрекаюсь от этого правила на этот раз и клянусь спасти вас от вашего шефа! Торжественно клянусь вам в этом!
- Вы не знаете моего шефа.
- Ваш шеф мой враг и соперник. А за моей спиной такая могушественная организация, силу которой вы не подозреваете! Марсель!...
Я протянул к ней руки и сделал пол шага.
- Не сметь!
Дуло писталета неумолимо глядело мне в грудь.
Но в моей голове уже сложился план спасения, все зависело от моей ловкости. Одна деталь ее туалета должна была послужить моему спасению.
- Марсель, решайте! А я сдаюсь!
Я поднял руки над головой и добавил:
- Вы мне спасли жизнь и вам же я ее вручаю!
Я вновь протянул к ней руки и сделал шаг вперед.
Она чуточку задумалась над моими словами, но сейчас же опомнилась:
- Ни с места!
Я видел как ее палец плотно прижался к спуску пистолета. Но я уже выиграл!
- Марсель... - тихо промолвил я и замолчал, вперев свой взгляд в ее грудь. Во время борьбы блузка порвалась и обнажила грудь. Она была видна во всей своей прелести и соблазнительности.
Марсель проследила направление моего взгляда и ее бледные щеки зарумянились. Свободной рукой она сделала инстинктивное движение чтобы прикрыть грудь, на миг ослабив свое внимание ко мне.
Этого только я и ждал!
Падая на спину, сильным ударом ноги я вышиб у нее из вытянутой руки пистолет. Она успела выстрелить, но пуля вошла вверх, а пистолет, отскочив от от стены, упал на пол.
Наконец-то я дал волю своим чувствам!
Долго сдерживаемое бешенство, восхищение, похоть - все слилось в одно желание овладеть этой девчонкой.
Стремительно вскочил на ноги и бросился на нее всей тяжестью своего сильного и крепкого тела.
Одним мощным рывком я смял ее и бросил на низкую и широкую кровать, вновь ставшую ареной борьбы самца и самки.
Отбросив в стороны всякие сентиментальности и действуя так, как если бы мой враг был мужчиной, я грубо ломал сопротивление девчонки. Все приемы были дозволены.
Я срывал остатки одежды с полуобнаженного тела, которое, извиваясь во все стороны, возбуждало меня, как удары хлыста я зверел все больше и больше и казалась нет такой силы, которая могла бы меня усмерить. В бешенном порыве я сорвал с нее остатки красных станишек, разодрав их попалам до самого низа. Еще один рывок и только трапки от ее тонких нейлоновых трусиков полетели в сторону.
