По другой руке Вацлава, держащей нож, тоже потекли тонкие струйки - кровь из перерезанного им горла парня.
Семь.
*
На следующий день в замке началась паника. Немцы были в ужасе: кто так жестоко расправился с теми, чьи трупы были найдены? Полагали, это партизаны. Двое солдат и один из двоих оставшихся в живых офицер, сидя в помещении, некогда бывшем донжоном, тряслись от страха за свою шкуру.
Четвертый тем временем заперся в просторной зале, обставленной богаче, чем все прочие и служившей поэтому непосредственным жильем их всех. Он собрал в узел свою одежду и уже собирался удирать, когда, выломав дверь, вбежал второй офицер с автоматом наперевес. Недолго думая, он выстрелил. Одна пуля пролетела в полуметре от парня, зато вторая раздробила кисть его руки. Он со стоном начал оседать на пол. Офицер кричал:
- Изменник! Что же ты делаешь, предатель?
- Вы, что, не понимаете? Вы ничего не понимаете... Мы умрём, нас всех перестреляют, как собак - а я не хочу, не хочу умирать.
- Безумец! Ты подписал себе смертный приговор:
Тут солдат выхватил из-под одежды пистолет. Раздался выстрел. Но прежде, чем пуля настигла цели, он сам был поражен. В сердце.
Их нашли через час, окровавленных. Солдат лежал на кровати с пулей в груди. Офицер - на полу, с простреленной головой.
*
Вацлав, конечно, не был в курсе произошедшего. Не знал он также, что солдаты взяли его след.
Он шел по дороге к дому, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, но вдруг заметил в зеленых зарослях светлоголового солдата. Он вскинул автомат, но вдруг, услышав выстрел, почувствовал жжение в предплечье. Он рухнул наземь, считая, что правильнее всего будет не подавать признаков жизни.
Солдат со своей позиции не мог видеть, что стало с подстреленным им человеком, поэтому, стоя на цыпочках, разглядывал местность, с желанием обнаружить новых врагов. Вацлав заметил, что ему ничего не угрожает, поэтому осторожно поднял автомат с земли и прицелился.
Светлые волосы немецкого солдата окрасились кровью. Да, стрелял Вацлав отменно.
Несмотря на боль в предплечье, он, поднявшись, продолжил путь к дому. Там мужчина открыл шкаф, достал простыню и, скинув с себя рубаху, обмотал руку. Ему повезло, пуля прошла навылет. Он нашел в себе силы улыбнуться.
Вацлав прошел на кухню. Протер немного грязное зеркало, висевшее над умывальником, и заглянул в него - с некоторой опаской. Черные пятна - видимо, копоть, - были на его щеках и лбу; тогда он, наклонив голову, начал умываться. Холодная вода бодрила.
Вацлав, жмурясь, тянулся за полотенцем, но никак не мог нащупать его. Тогда он поднял голову и вдруг - вдруг увидел лицо солдата, отраженное в грязном зеркале!
Он медленно повернулся. Солдат смотрел на него с усмешкой. Он сказал что-то, но Вацлав не разобрал слов. И тут - перед его глазами опять встала картина убийства жены!
Этот парень, тот, что стоял перед ним сейчас и готовился выстрелить, порвав одежду на Марии, первым начал насиловать ее.
Неведомо откуда взявшаяся сила ослепила Вацлава. Как лев бросился он на молодого солдата, ногой выбил автомат из его рук, выхватил из кармана с засохшей на нем кровью нож и приставил к горлу парня. Тот прошептал что-то, и тогда Вацлав наотмашь ударил солдата по лицу. Губы того мгновенно окрасились кровью.
Словно в забытьи, не понимая, что он делает, Вацлав освободил возбужденный член, и, приставив его к губам немца, резким толчком пригвоздил его к деревянной стене. Тот было дернулся в сторону, но Вацлав, удерживая руку, сжимающую нож, у шеи парня, вторую положил ему на затылок, наклонив его голову набок, и начал вонзаться в горло. Парень хрипел, вырывался. Это продолжалось секунд десять, и Вацлав, не в силах больше сдерживаться, начал конвульсивно извергать сперму прямо в горло своей жертве, если можно назвать так этого подонка. Вацлав отпустил его, и тот безвольно свалился на липкий пол. Его рвало, а мужчина с жестокой радостью, затопившей душу, наблюдал за его мучениями.
Ударом ноги он перевернул его на живот, стянул одежду, а потом (откуда только силы взялись?) обхватил руками за бедра и, все еще не выпуская из ладони нож, мощным толчком вторгся в него. Тот закричал, но Вацлав безжалостно входил в него снова и снова; его движения набирали темп и силу. Тот стонал от дикой боли, рвался, но его мучитель, не испытывая ничего, кроме желания доставить ему страдания, не замечал этого. В какой-то момент парень дернулся так, что Вацлав машинально ударил его. Ножом в живот.
Они слились в единое целое в судорогах: окровавленный парень метался в предсмертной агонии, а Вацлав извергал в него сперму. Он чувствовал, что никогда еще его оргазм не был так силен.
*
Вацлав бежал по берегу Вислы, держа автомат наготове. Вот уже час прошел с тех пор, как они обнаружили присутствие друг друга: немецкий офицер и отважный Вацлав, который порядком устал. Все же ему было пятьдесят пять лет, а офицер - на четверть века моложе, да притом солдат.
Вацлав присел передохнуть на плоский камень, так удачно лежавший на песке. Враг его, по расчету, должен был находиться метрах в ста от него.
Но расчеты офицера оказались точнее. Крадучись он вышел из зарослей, и тогда увидел спину мужчины на расстоянии пяти шагов. Он прицелился, собрался выстрелить, и - осечка!
Вацлав среагировал на шум мгновенно: вскочил, вскинул автомат и тут обнаружил, что у него нет больше патронов. Тогда, подбежав к остолбеневшему от страха немцу, схватил того за горло и начал душить. И до тех пор сжимал он шею офицера, пока не услышал хруст позвонков. Тогда, подтащив его бездыханное тело к воде, мужчина окунул голову его в воду. Так было наверняка.
Автомат убитого он взял вместо своего. И тот помог ему: выбираясь из леса, Вацлав подстрелил ещё одного солдата.
*
Накануне свадьбы с Марыней Вацлав и его маленькая пятилетняя дочь посещали кладбище, где была похоронена Анна.
- Почему мама покинула нас?
- Доченька, маме было тяжело на этом свете. И она была очень больна. Ей нужно было уйти. Теперь она наблюдает за нами с небес. Мама хочет, чтобы ты была счастлива. Она знает, что Мария прекрасно позаботится о тебе.
- Но я так по ней скучаю. Скажи, ведь мне можно повидать её?
*
Он с тоской смотрел на три могилы - трое самых дорогих ему людей были похоронены здесь: Анна, его маленькая дочка и Марыня.
Он погрузился в размышления.
Мария была младше его на двадцать лет; люди всегда удивлялись, почему она согласилась стать женой немолодого уже человека, да еще и с ребенком. Ведь она была очень красива, и многие добивались ее руки.
Когда умерла Анна, Вацлав убедил себя, что ей легче так, ведь у его первой жены была очень трудная, тяжелая жизнь. Он успокаивал себя этим.
После смерти дочери он некоторое время не мог прийти в себя, ему казалось, что его лишили жизни. Но Марыня была так нежна, так ласкова с ним, что все страдания он невольно припрятал внутри себя.
А вот теперь, когда не стало Марии, он осознал, что тяготы утрат втройне давят на его плечи. Ему было тяжело и горько.
Вдруг его обхватили за плечи и грубо подняли с колен. Вацлав даже не оборачивался, он и так знал, кто это. Но - удивительно - ему даже не хотелось сопротивляться. Ему было уже всё равно. Он хотел только одного - чтобы всё это закончилось поскорее. Он, который мужественно сражался, в одиночку истребив девятерых солдат, равнодушно ощущал, как к горлу его приставляется пистолет, как рука врага обхватывает его живот, чтобы удобнее было - ха, убивать!
Но вдруг Вацлав почувствовал неожиданное: солдат начал медленно оседать вниз, совершенно ослабив хватку. Всё было кончено.
Медленно, будто нехотя, Вацлав окончательно избавился от смертоносных объятий, и обернулся. Позади стоял немолодой уже человек, сжимая рукоять длинного ножа, воткнутого в тело солдата.
*
Он сидел наверху, и перебирал старые потрёпанные фотографии. Анна, Мария, дочка - все они теперь только на бумаге. И в его душе. Навсегда.
