Она тем временем, не прекращая чтения, стала методично покачивать правой ногой, что была сверху. Зрелище завораживало. Я не мог, конечно, пялиться на нее все время - только бросал цепкие взгляды: очаровательное лицо (даже не посмотрит в мою сторону) - молодая грудь, волнительно вздымающаяся прикаждом вздохе - чарующие ножки. Как-то, мимоходом, я отметил, что за все то время что она сидит и читает, она еще ни разу не перевернула страницы. Медленно читает? Могу понять - сам не спринтер по чтению. На какое-то мгновение у меня зародилась мысль: а что, если она - чтец мыслей? Вот был бы номер, если бы она узнала все, что я сейчас о ней думаю. Нет, не может быть. Я не слишком много встречал в своей жизни чтецов. Как правило, это были какие-то невзрачные людишки среднего возраста, один раз - пацан лет двенадцати. Все они, вероятно, сталкивались с этим феноменом в первый раз, поэтому стоило мне лишь один раз оформить какую-нибудь яркую картинку в своем изображении (неприменный атрибут для трансляции мысли - иначе она не выйдет за пределы моей головы), как они тут же начинали дико пялиться на меня. Один даже спросил как-то: "что это ты делаешь, парень?" Отвалите, ответил тогда я. Сам не знаю. Я не физик и не психолог. И вообще, за собой бы лучше следили - а то читаете тут мысли у кого ни поподя. И зачем мне такой дар достался - тоже не знаю. Практической пользы от него - никакой. Одни неприятности. Постоянно фильтруй мыслительный базар... Но тут - нет. Татьяна реагирует, как любая бы на ее месте, если бы в метро напротив сидел парень с неброской внешностью, и раздевал бы ее глазами.
Мы проехали еще пару остановок. Народу в вагоне осталось - она да я. Другой бы на моем месте подсел бы к ней, стал бы заигрывать, чепуху всякую нести. Глядишь, и познакомились бы. Я - нет. Я отдаю себе отчет в том, насколько я невзрачен. Что называется, серая мышь. Такая, как она, сама на меня и не взглянет. И потом, при всем богатстве фантазии, я крайне замкнут. Даже представить себе не могу, о чем бы я стал с ней разговаривать, если бы даже решился завязать этот заранее обреченный на неудачу разговор. А страх перед возможной - да чего там, гарантированной - неудачей еще крепче скручивает мне мозги, выжимая из них остатки здравого смысла и свойственного моему полу и возрасту напора. Одним словом, никаких шансов. Мне чего-нибудь попроще, такую-же серую и неприметную, как и я сам... Вот если бы я мог рассказать ей все то, что я о ней думаю. Как я хотел бы обнять ее, прижать к себе крепко-крепко, чтобы почувствовать своим телом все ее тело, с головы до пят. Как хотел бы поцеловать ее - сначала целомудренно, в нежную шею, потом смелее - в щеку, а затем - в губы, вернее, даже в рот, чтобы аж языки сплелись во французском поцелуе! Как я хотел бы целовать и сосать ее груди. Освободить их из плена кружевного бюстгалтера. Самозабвенно, до исступления возбуждал бы я ее соски то губами, то слегка прикусывая их. Затем животик. Славненький животик с очаровательным пупочком посредине. Поцелуев и прикосновений руками - мало. Пройтись самым кончиком языка вдоль по нему, дойти до этой маленькой впадинки и запустить язык туда. Да, вылизать ей пупок. А что тут такого? Разве вы сами ни о чем таком ни думали? Нет? Значит вы не мужчина (может быть, женщина? Тогда все равно подумайте, как приятно вам могло бы быть от такого). Спинка - само собой. Крепкие объятия, чуть-чуть сминающие ей кожу, чтобы она лучше почувствовала мужскую силу в моих руках. Мягкие, податливые ягодицы, два спелых плода созревших на этом древе жизни. Плоды надо вкушать, не так ли? Целовать, покусывать, облизывать, изредка - пощипывть, но не до боли и синяков, конечно, а до приятного ощущения. Чтобы почувствовала, что они у нее есть, и не только для того, чтобы сидеть ими сейчас на ею же согретой скользкой искусственной коже сидения. Потом, когда дело дойдет до совокупления, захватить их своими пятернями и - пожестче, чтобы каждый толчок был ей более чувствителен и приятен... А пока - вниз, минуя заветную цель между ног (будет и тут праздник, но чуть попозже), по податливым и в то же время - сильным - бедрам, по нейлону чулок - глазами, руками, потными от возбуждения, жадным носом, губами и языком - туда, вниз, к описанному выше сияющему чуду, от которого трудно отвести глаза, которое влечет к себе так, как женщин, в свою очередь, влекут к себе наш возбужденный член (если верить тому, что они рассказывают и вытворяют в постели). Обхватить ладонями ее лодыжки, так чтобы чувствовалась сила, и чтобы пальцы сомкнулись вокруг них. И тут уже не сдерживать себя, вдыхать прелестный аромат женских ступней, уткнувшись носом в то место, где подъем ступни соприкасается с чарующим изгибом подошвы босоножек, целовать пятки, сосать эти вожделенные пальчики, чувствуя на языке солоноватый нейлон, покрывающий их, наотмашь, по-собачьи, лизать ступню у основания пальцев, захватывая шершавым языком кожанные ремешки, сосать волшебные каблучки, пока подошва босоножки, расплющив твой нос, победно давит на твое лицо...
Татьяна откашлялась, и, глубоко выдохнув, закрыла книгу. "Эмманюэль". Что ж, забавно, конечно, что ее тоже интересует эротика, но как я уже сказал, у на с нею нет точек сопроикосновения. Ни слова из того, о чем я сейчас думал, я не решился бы сказать ей даже под пытками - таков мой страх ощутить на себе ее презрение. Презрение к мерзкому, замкнутому на своих фантазиях извращенцу... Мы подезжали к конечной станции. Я стал разглядывать свои не слишком-то опрятные ногти, размышляя о том, что мы оба выйдем на конечной остановке, затем пройдемся еще пару десятков метров рядом до выхода (последний приз неудачнику вроде меня - наблюдать, как она будет грациозно-сексуально удаляться, цокая по холодному граниту своими каблучками и томно покачивая бедрами) и расстанемся навсегда. Я так много о ней передумал за эту поездку, что Таня уже кажется мне почти близкой, а что она? Заметила ли она меня вообще? Скорее всего нет. Разве что на пару мгновений, пока усаживалась и ловила на себе мой откровенно неприличный взгляд (по крайней мере, таким он должен был выглядеть со стороны). И мгновенно отогнав от себя факт моего присутствия, словно азойливую муху, она занялась своими делами. Ведь у нее было чтение, куда более интересное, чем мой унылый вид. Конечно, я ей не пара... И тут я снова остановил свое внимание на одной детали: мы проехали вместе остановок шесть или даже семь, и она за это время ни разу не перевернула страницы. Странно. Не может быть, чтобы она не успела прочесть и одного разворота за все это время... "Пойдем,"-раздался вдруг над моей головой мелодичный девичий голос. В этот момент поезд остановился, поэтому я услышал его отчетливо. Поднимая голову, я сперва увидел на полу передо мной ее ножки - на таком расстоянии от себя, что без труда мог бы дотронуться до них руками - затем всю ее фигуру, потом мой изумленный взгляд уперся в ее лицо. Выражение ее лица переменилось - губы изогнулись в слегка саркастической улыбке, глаза прищурены. Не успел я опомниться, ка она взяла меня за руку и потянула на себя: "Надо выходить, приехали". Не веря в происходящее, я послушно встал. От прикосновения ее мягкой, теплой и нежной руки по мне словно пробежал электрический разряд высокой мощности. Мы вышли из поезда и она решительно, за плечи, повернула меня к себе. "Ну ты даешь, Саша! Из всех трансляторов, которых я встречала, ты - просто чудо. Кстати, дурацкое слово. Я таких, как ты называю менталами," - по ее лице было видно, что она тоже немного волнуется. - "Ну да неважно. Ты так возбудил меня своими мыслями, что я даже кончила пару минут назад..." - "Так ты?" - "Да. Чтец, если по-твоему" - "Но как ты сдерживалась? (дурацкий, конечно, вопрос)" - "Практика побольше, чем у других. Но это было нелегко, должна признаться." Она засмеялась -звонко, с переливами, словно птица пела. Я все еще был, как мешом по голове... "Ладно-ладно, не стесняйся - чего уже. Скромник выискался. Да я такого, как ты, знаешь сколько искала?". Мы уже шли по направлению к выходу, но совсем не так, как я это себе представлял еще пару минут назад. Шли, крепко держась за руки, словно знали друг друга уже много лет. Ей богу, я не знал тогда, что за этим последует, и тут она просто, без затей, сказала: "Я тут недалеко живу, одна... Я надеюсь, ты сможешь повторить все это, только наяву?"...
...Меня зовут Саша. Я транслятор... Только не подумайте, ради Бога, что я из тех парней, что считают себя собаками, фонарными столбами или наполеонами. Нет. Они ведь ненормальные. Я, правда, тоже. Но совсем по-другому. И Татьяна (по странному стечению обстоятельств это и было ее настоящее имя) тоже. Мы оба отличались от толпы людей, бесконечно снующей в поисках своего счастья. Люди никогда не бывают откровенны друг с другом до конца. Всегда существует возможность, что тебя обманывает даже горячо любимый тобой человек. Из-за неполного взаимопонимания, из-за недоговоенностей и маленьких тайн рушатся даже самые крепкие союзы любящих сердец. Скрытые желания так и остаются скрытыми, обыденность быстро приедается... Таня узнала о своей способности еще раньше, чем я - о своей. И всю жизнь искала того, кто был бы истинно ее парой - парня, о котором бы она смогла знать все, который никогда не смог бы ее обмануть, малейшие желания которого она смогла бы воплощать сразу при их возникновении, не давая астыть взаимным чувствам. Нашла меня. Странно, да? Я, который и мечтать не мог о таком счастье, оказался вдруг достоин его. Благодаря нелепой способности, от которой я бы еще недавно с удовольствием избавился. Видимо, тот, кто создал все это, не зря наделил меня ею. Жизнь - забавная штука...
21.07.2000
