Наконец штаны спустились вниз, а вслед за ними и трусы, и в лицо Стефании вживую уставился эрегированый орган мужчины. Она вопросительно взглянула на Гюнтера, тот говорить не мог, только смотрел на действия девочки, и та, не получив отказа, сначала несмело лизнула раскрывшуюся головку, ощутив солоноватый вкус, а потом обхватила её губами, проталкивая вглубь рта.
Шмидт застонал от наслаждения , от этой смеси невинности и разврата в почти детском лице и тут же выстрелил спермой! Он давно не был "скорострелом", но эта девчонка будто вернула его в юность! Он выплескивал и выплёскивал семенную жидкость, словно поя и кормя одновременно Стефанию, и её заполненный рот, не успевающей глотать , еще больше подводил Гюнтера к небывалому удовлетворению!
Его сперма стекала изо рта по подбородку, и дальше на маленькие бугорки грудей! А сам Гюнтер еле держался на ногах, чуть не рухнув от грандиозного спонтанного оргазма, приведшего к ослаблению ног!
Гюнтеру было видно, как Стефания глотает его сперму, глядя прямо ему в глаза, и посасывает, чуть приоткрывая рот. Шмидт видел, что девочка получает удовольствие и от вкуса его жидкости, и от нахождения его большой головки у себя во рту. А когда прекратился выброс спермы и член стал уменьшаться, в её глазах даже промелькнула тень разочарования, что так быстро закончилось!
Гюнтер еле выдохнул, потрясенный как своим быстрым мощным оргазмом прямо у порога входной двери , так и развратной похотью , с какой такая юная девчонка получала удовольствие от члена в её рту!
- Я могу и далеко в рот брать!- с непосредственностью заявила она, вытирая губы ладонью.
- Прости, я не мог сдержаться! Ты такая потрясающая!- только и мог сказать Шмидт, приходя в себя.
- Тогда продолжим? Ты мне распечатаешь сегодня целку?- спросила Стефания, все также стоя на коленях и собирая рукой со своей груди убегшие капли спермы и отправляя их в рот.
Гюнтер потрясённо промолчал. Он уже давно кончал только раз в сутки, но сейчас, при виде обконченной его спермой девочки, самой желающей продолжить, он чувствовал что скоро снова будет боеготовым! Он переступил через свои штаны и трусы, окончательно избавившись от них, а рубашку ему помогла снять девочка.
Она прильнула к нему , ощупывая его шею, плечи и волосатую грудь.
- Ты такой горячий! И твои волосики такие щекотные!
Гюнтер просто не успевал приходить в себя от изумления, настолько быстро развивались события! У него уже снова шевелился член и чтобы дать себе побольше времени восстановиться, чтобы не разочаровать Стефанию, он решил помыться, заодно и её помыть.
Шмидт подхватил девочку на руки и бережно отнес её в ванную. Встав вместе под струю душа , они намыливали ли друг друга, и девчонка без стеснения промывала его восставший член, нежно гладя головку, а потом ягодицы, промеж ног и даже проникала намыленным пальчиком в анус мужчины!
Гюнтер же просто млел , когда водил по как будто детским губкам щёлки, и раскрывая ее, подставлял под струю воды. И судя по всему, девичья плева сохранила свою девственость! А когда его палец попал в ложбинку между ягодичек, девушка стала будто насаживалась анусом на его палец.
Больше Гюнтер терпеть не мог! Выключив воду, он наскоро вытерся полотенцем и вытер Стефанию, а потом подхватил её на руки , и принёс в спальню номера, где была довольно широкая кровать. Он бережно положил 18 летнюю девочку головой на подушку и отошел в сторону, любуясь этой восхитительной картиной тела невинной девушки-подростка , которой скоро предстояла лишиться девственности.
Стефания, лежащая с разбросанными мокрыми волосами на подушке просительно искала взгляд Гюнтера и в нетерпении сучила ногами, то раскрывая, то закрывая вид на свою писечку, словно дразня.
У Гюнтера Шмидта уже стоял член , высоко поднимаясь вверх, как в юности , и даже с кончика тянулась капля вышедшей смазки. Девушка ждала его, желая лишиться девственной плевы, и он хотел лишить её целки. Но он растягивал этот прекрасный момент, желая навсегда запечатлеть его в памяти.
Наконец долгая тряска закончилась, от которой многие дети испытывали приступы морской болезни и от этого блевали на пол и на ящики. Стало светло от раскрытых дверей и вскоре освободили проход.
" Выходите! " - с легким акцентом раздался чей-то голос. Дети потянулись на выход и одним за другим спрыгивали на землю из доставивших их грузовиков и фур. Жмурясь от наступившего дня, Мыкола не сразу разглядел где очутился.
В первую очередь он разглядел стоящие рядом типовые здания, в один-два этажа, и за ними угадывались другие. Сзади были крепкие запертые ворота, а по бокам высился высокий, наверное, четырехметровый, бетонный забор , по верху которого шла колючая проволока. Но даже подступиться к забору было невозможно, перед ним тоже была колючая проволока с огороженным сеткой пространством вдоль, где бесновались от злобы овчарки.
Прибывших детей выстроили в колонну по трое, всего было около шести десятков, по бокам шли какие-то теперь незнакомые охранники с лающими собаками, и повели к какому-то преземистому зданию, из трубы которого валил густой черный дым.
В этот момент некоторые дети почему-то заплакали, даже Тарасик на руках у Мыколы, и это произвело на всех гнетущее впечатление.
Всех детей завели в это здание, в помещение, оказавшимся раздевалкой перед дверью душа. Около дверей входа встали охранники, больше дверей не было, а вперед вышла странноватая, высокая, с ярко накрашенными губами, женщина , одетая аляписто и разноцветно.
- Ви пльохо пахнете! Вамь надьо помытися! Толко после этьего разговор-р!- высоким фальцетом заговорила она.
Мыкола и все дети огляделись, нигде не было разделения на зону мальчиков и девочек!
- А где девочкам раздеваться и мыться? - осмелилась спросить одна из старших девочек-подростков, на несколько лет старше Мыколы.
- Тут! Мытися там!- махнула женщина- распорядитель в сторону единственно свободной двери душа.
- Ми в эвропе! Нечего стеснясися!
- Есль кто не можьет или не хочьет , ми поможем!- женщина кивнула в сторону крепких охранников-бугаев, а те немедленно осклабились.
Делать было нечего, некоторые стали раздеваться! Мальчики и парни образовали одну группу, девочки и девушки другую, стоя к друг другу спинами. Хотя образовывались и семейные группы, как у Мыколы, Оксанки и Тарасика.
Больше всех нерешительно топталась Оксанка, раздевая рядом с Мыколой Тарасика. Уже два её брата стояли голые, а она ещё не решалась сдернуть платьице. Хотя она в детстве и мылась совместно с Мыколой, и купала Тарасика, сейчас ей было очень стеснительно раздеваться перед ними и всеми.
Поняв её затруднение, Мыкола увел младшего брата в душ, дав возможность сестре одной из последних проскользнуть в душевую.
И в душе мальчики и девочки разбились на группы, по возможности стоя к друг другу спиной, хотя и здесь тоже семейными группами, и сосредоточенно мылясь. Малыши были там и тут, и никто на это не возражал. Как ни старались девочки прикрыться, но взгляд Мыколы постоянно натыкался на девчоночьи лобки с щелкой писечки, а у некоторых и с лобковыми волосами наверху и внизу и на их округлые булочки ягодиц. Были все переходы, от припухлых детских форм, подростковой худобы и до девичьего округления. Девчонки постарше заинтересованно поглядывали на члены своих сверстников и несмотря на неопределённость ситуации, между ними даже возникли игривые действия.
Одни из первых помывшихся обнаружили что дверь в раздевалку, где они оставили одежду и телефоны, оказалась закрытой и только лишь в противоположной стороне имелась другая открытая дверь. Одни за другими дети скрывались в той двери и больше возвращались.
Вот и Мыкола с Тарасиком помывшись и дождавшись Оксанку, снова прикрывавшую свою щёлку между ног ладошкой, вошли в ту дверь.
Здесь оказалась сушилка! Стояло две кабинки, где со всех сторон обдувало теплым воздухом. К каждой шла быстро продвигавшаяся очередь, а на выходе из помещения дежурила ещё какая-то женщина, в белом облачении свободного покроя. Она подгоняла задержавшихся словом "шнелле"!
Подсушившись и пройдя цербера на входе, все дети очутились в большом помещении, но всё также без одежды. Хотя и было тепло, но они жались словно от холода, оглядывая длинные ряды каких-то убранных чехлами приспособлений. Девочки и девушки зажимали ладошками зачатки грудей и лобки, ну а мальчики постарше наоборот бравировали своими мужскими достоинствами, хотя еще и неразвитыми.
Тут у входа стоял еще один охранник, и каждые пять-десять минут, по стуку в дверь, запускал по одному в другое помещение одного из помывшихся и обсушившихся детей. В первую очередь он пропустил самых младших. С плачем, еле расцепив ладошки, и Тарисик шагнул в эту дверь и Мыкола больше его никогда не увидел!
После прохождения младших был небольшой перерыв и Мыкола разве что не пританцовывал, ожидая , когда ему позволят пройти за братом.
А когда снова их стали запускать группами по несколько человек, то мальчик через коридор попал в процедурный кабинет. Уже с порога его одернула медсестра в белом халате:
- Бистро на кушетку! Встат коленки! Раздвинь ягодиц!
Мыкола от ошеломления бестолково тыкался, пока не подсмотрел за другими детьми, что нужно сделать. Он встал коленками на краю кушетки , практически упираясь своей головой в голову другого мальчика, тоже стоящего на четвереньках и руками раздвинул свою попку. И тут же ощутил проникновение чего-то холодного , которое стало шуровать в его задней дырочке!
Пережив несколько раз вторжение стеклянной палочки, взявшей мазок из его прямой кишки, Мыколу в ожидании результатов анализа погнали в соседний кабинет.
Здесь лежали на боку и почему-то стонали несколько мальчиков и девочек. Рядом с каждым стояла какая-то стойка с жидкостью и от неё тянулась трубка в каждую попку.
