– Дела-а-а-а…
А что еще он мог сказать? Ситуация действительно хреновая. Проектор – это не шутки. Родители за такое точно по головке не погладят. С другой стороны, она же ребенок? Дети всегда балуются. Насколько Макс себя помнил в ее возрасте, он тоже своим родителям проблем подкидывал с завидной регулярностью. Нет, дорогую технику он, конечно, не разбивал. Но вот драки случались через день – и в школе, и во дворе. И вещи потерянные тоже бывали. И парту сломал однажды. И даже жвачку как-то в магазине пытался стырить, на чем и был пойман бдительным охранником. В общем, не давал он предкам скучать.
Конфета почти растворилась. Макс машинально разгрыз остаток. Похоже, не только у него сегодня не самый удачный день случился.
Вика громко шмыгнула носом.
– Что планируешь делать? – спросил он, сочувственно вздохнув.
– Не знаю, – ответила она. – Но домой точно не вернусь. Родители меня прибьют.
– Они такие злые? – Макс насторожился. Может, у нее в семье домашнее насилие или что-то типа того?
– Нет, не злые, – ответила Вика. – Но мама часто ругает меня за все. И за плохие оценки, и за поведение. Говорит, что я не дочь, а одно сплошное наказание!
– Ну это же не значит, что она тебя не любит.
– Именно это и значит! – воскликнула Вика. Даже ножкой притопнула. – Когда любят кого-то, то не ругаются на него. А за проектор даже боюсь представить, как мне влетит.
Макс опустил глаза, посмотрел на мелкий гравий под ногами. Аккуратно, боком ботинка подвинул, сгребая небольшую кучку. Потом другим боком подвинул еще гравия. Получился уже холмик. И медленно расплющил его подошвой.
– Знаешь, жена на меня тоже часто ругается. Но, мне кажется, это от любви. Если б не любила, то не ругалась бы. Когда все равно, не ругаются.
– А почему часто? Вы тоже ее расстраиваете?
– Постоянно.
– А зачем?
– Я не специально, так получается.
– Вот и я не специально, – вздохнула девочка. – Так получается.
Некоторое время они посидели молча. Вика думала о родителях. Макс думал о жене.
– Так что ты планируешь делать? – снова спросил он.
На улице стремительно темнело. Скоро еще и холодать начнет, а у девочки даже куртки с собой не было.
– Тут пока останусь, – решила Вика.
– Прямо тут? – Макс осмотрел парк. – На этой лавочке?
– Ну да, а что такого? Пока тут поживу, если дожди не начнутся.
– А дальше?
– А дальше посмотрю. Может, шалаш здесь сделаю какой… Или еще что-нибудь придумаю. Как-то же дети живут на улицах... Домой мне нельзя, в школу тоже.
«Вот же глупая! – раздраженно подумал Макс – И как ей объяснить, что домой не только можно, но и нужно!»
В этот момент в животе у девочки громко заурчало.
– А есть что будешь?
– У меня конфеты еще остались. – Она достала из кармана горсть леденцов. – А потом раздобуду что-нибудь.
– Угостишь еще одной? – Макс кивнул на сладости.
– Бери, мне не жалко.
Вика протянула ему ладонь. Макс подумал и взял оранжевую. Та, ожидаемо, оказалась со вкусом апельсина.
– Спасибо!
– На здоровье.
Добрая домашняя девочка, которая решила жить на улице. Ну да, ну да.
Макс видел в ее плане некоторые изъяны. Довольно серьезные.
– Не боишься, что родители обратятся в полицию? – спросил он. – Найдут ведь. По сотовому отследят.
– Не отследят. – Упоминание полиции ребенка не напугало. Она достала из рюкзака смартфон и показала черный экран. – У меня все равно батарея села.
– Значит, не отследят.
Зарядки с собой у него не было. Родители до нее не дозвонятся. Плохо.
Солнце окончательно скрылось за кронами деревьев. Их корявые силуэты становились все мрачнее, да и в целом парк выглядел уже не так уютно.
Вика поежилась и снова громко шмыгнула носом.
– Скоро холодно станет, – заметил Макс. – А ты одета совсем легко. Смотри, замерзнешь, заболеешь и умрешь.
– Ну и пусть! Может, так даже лучше…
Вот как до нее достучаться? Ребенок, не понимает ведь всех последствий своего решения.
– Ладно, как знаешь.
Макс встал и подошел к соседней лавочке. Снял пиджак и аккуратно постелил его поверх облупленных досок. Потом скинул ботинки, лег сверху и с наслаждением вытянул ноги. Все это время Вика непонимающе следила за его перемещениями.
– Ты что делаешь? – спросила наконец она.
– Как что? – Макс устроился поудобнее, подложив под голову портфель. Закрыл глаза. – Остаюсь здесь жить. Вместе с тобой.
– С ума сошел?! – воскликнула Вика. – Я тебя не приглашала!
– А я сам так решил. – Он приоткрыл один глаз. – Ты же все решаешь сама? Почему мне нельзя?
– Потому что… – Она запнулась. Потом вскочила на ноги и подошла к нему поближе. – Потому что ты взрослый! Тебе нельзя жить на улице! Тебе домой надо!
– Так и ты сказала, что уже не ребенок. Тебе уже десять.
– А тебе почти сорок! – напомнила она. – Это другое!
– Понимаешь, Вика… – Макс чуть приподнялся, подпер щеку кулаком и посмотрел на девочку очень серьезно. – Тут такое дело… Я тоже сегодня на работе накосячил.
– Сильно накосячил?
– Сильно, – подтвердил он. – Сделал плохо квартальный отчет.
– Это что? Как домашняя работа?
– Типа того. Это как двойку в дневник получить. Мой директор очень разозлился на меня.
Вика задумалась.
– Ну и что? – Она присела рядом. Протянула руку, чтоб коснуться, но в последний момент смутилась и отдернула. – Тебе все равно надо домой! Тебя там жена ждет.
– Вот этого я и боюсь, – признался Макс. – Она расстроится. И будет ругаться.
– Но ты же сам говорил, что она тебя любит!
– Любит, – вздохнул он. – Вот поэтому я как раз и не хочу ее расстраивать. Лучше здесь останусь.
– Ничего не лучше! Если любит, то простит.
Макс сел. Девочка придвинулась к нему поближе.
– Знаешь, Вика, – сказал он тихо. Но так, чтобы она его услышала. – Я думаю, твои родители тебя тоже очень сильно любят.
– Правда? – всхлипнула она.
– Точно в этом уверен, – ответил Макс. – А еще я думаю, что они расстроятся, когда им позвонят из школы и расскажут про разбитый проектор.
– Так я же случайно! – В ее глазах стояли слезы.
– И я с отчетом случайно, – согласился Макс. – Но я думаю, главное не в этом.
– А в чем?
– Я думаю, что главное – это то, что твои родители расстроятся еще сильнее, если ты не вернешься домой. Мне кажется, им будет очень-очень больно. Ты же не хочешь сделать папе и маме еще хуже?
– Не-е-е-ет!.. – заревела она.
– Вот и хорошо. Я тоже не хочу делать больно своей жене. Пойдем домой?
– Но мама бу-у-у-удет ругаться!..
Макс утешающе погладил ее по голове.
– А давай мы вместе пойдем? – предложил он. – Я тебя провожу. Ведь вместе не так страшно, наверное. Хорошо?
Вика, продолжая размазывать по щеке слезы, неуверенно кивнула. Макс достал из кармана носовой платок – чистый, слава богу! – и протянул ей. Девочка тут же шумно высморкалась.
– Оставь себе, – сказал Макс, когда она собралась вернуть промокшую тряпочку. – У меня много таких.
– Спасибо, – ответила Вика.
– Ну что, пойдем?
Макс протянул ей руку, и девочка вложила в его огромную лапу свою маленькую ладошку.
Где-то дома его ждала беременная жена. Макс очень любил свою жену. И знал, что она тоже его любит. Поэтому меньше всего на свете он хотел ее расстраивать. Но сегодня, видимо, придется. Он должен прийти домой, посмотреть ей в глаза и сообщить, что сегодня его уволили.
– Подожди секунду, пожалуйста.
Он остановился, быстро вернулся на несколько шагов назад к ближайшей урне. Расстегнул портфель и вытащил из него бутылку с коньяком. Он без сожалений выкинул ее в урну. Подумал пару секунд, достал из кармана пачку сигарет с зажигалкой и выкинул их тоже.
Даже если он должен расстроить жену, это не повод сбегать от реальности. Все равно от себя не убежишь. Поэтому ему придется нести ответственность за собственные поступки. Это то, что отличает взрослого, почти сорокалетнего мужчину от маленькой десятилетней девочки. Если уж она согласилась взглянуть своим страхам в лицо, то ему, наверное, стоит взять с нее пример. Не только дети должны учиться у взрослых. Взрослые тоже могут многому научиться у детей.
Макс знал, что сейчас он проводит Вику домой. Сдаст ее с рук на руки родителям и попросит их не ругаться на нее слишком сильно. А потом придет домой к жене. Она, как обычно, встретит его в прихожей, в простом домашнем платье, поддерживая руками большой круглый живот. Макс посмотрит ей в глаза, расскажет все без утайки и попросит ее не ругаться на него слишком сильно. А потом они вместе сядут на их маленькой кухне, будут пить чай и думать, как дальше жить. Вместе.
– Пойдем? – спросил он.
– Пойдем, – кивнула она. – Я покажу дорогу.
