Она лежала на скрещенных руках с закрытыми глазами и напряженно размышляла. У нее в сумочке лежала баночка вазелина. Сурен Агамянович сказал как-то ей: «Всякая уважающая себя дама должна всегда иметь при себе две вещи – кондом для своего кавалера и вазелин для своей попки.» Но если она сейчас скажет, что знает что делать, да еще и вытащит столь необходимую мазь из сумки, Костя сразу все поймет. И тогда получится, что это она его склонила к анальному сексу, а не он ее.
Тем временем, она почувствовала, что он стал втирать в ее анальное отверстие что-то мокрое. Это была его слюна. Слюна тоже появилась благодаря книжке о находчивых латиноамериканках. Затаив дыхание он осторожно ввел ей в задний проход указательный палец. Его первая фаланга попала в горячий и мягкий мускул, который доверчиво охватил его со всех сторон. Косте показалось, что он пульсирует в такт быстрым ударам его сердца.
Он выделил еще немного слюны на пальцы и размазал ее по багровой головке члена. На этот раз ему показалось, что он немного проник внутрь.
Полина еле слышно простонала.
- Тебе больно? - беспокойно спросил Костя.
- Немного, - призналась Полина.
Затем она вдруг решилась.
- Ты знаешь, я для мамы купила вазелин… Ну, для массажа… Лучше с ним попробовать, а?
Рабинович оторопело посмотрел на нее.
- Ну, давай.
Полина порылась в сумочке и протянула ему жестянку. Свинтив крышку, он опять начал смазывать ее мокрый, блестящий от слюны анус. Тут он заметил, что блестит не только ее анус. Ее нежная раковина немного раскрылась, так что стали видны гребешки малых половых губ. Внутри все казалось влажным, как будто сочащимся.
- Головку тоже намажь, - сказала Полина.
Он покорно подчинился и изрядно смазал свой член вазелином. Полина дала ему свой платочек.
- На, вытри руки.
Рабинович не переставал удивляться такой готовности к сотрудничеству.
Он опять нажал скользким членом на маленькое мускульное кольцо. Неожиданно его головка проскочила ребро преграды и оказалась внутри.
- Ох! – вскрикнула Полина.
Но боль была незначительной и уже рассеивалась. Ввести за головкой весь член оказалось чрезвычайно легко. Он как будто был проглочен в ее жарком и скользком футляре. Рабинович засопел, у него громко билось сердце. Сказать кому-то, что он отымел самую красивую девушку училища в жопу – ни за что не поверят! Он не успел сделать и нескольких движений, как фонтан спермы брызнул из его погребенного в Полининой кишке члена. «Что, уже все?» -подумала она, почувствовав конвульсивные толчки спермы. Но Рабинович после минутной паузы начал двигать членом в ее анусе. Его эрекция ничуть не пострадала от обильного семяизвержения. Он был по прежнему тверд и длинен. Настолько длинен, что когда его волосатый лобок упирался в округлость Полининых ягодиц, он ощущал изгиб в самом конце ее прямой кишки. Полина немного раскачивалась вперед и назад вместе с его размеренными движениями. Она пропустила правую руку под животом и украдкой нащупала твердый черенок своего клитора. Тихонько, чтобы не заметил Рабинович, она стала раздражать круговыми поглаживаниями торчащий, как мизинчик, бугорок. Ее внутренности были полны его спермы, поэтому в комнате раздавалось громкое непристойное хлюпанье и скрип дивана в такт его движениям. Полина почувствовала, как большое и горячее светило рождается у нее в животе. Лучезарный поток нарастал и она начала постанывать, внеся новые звуки в однообразную палитру хлюпанья и скрипа. Солнце взорвалось, и она кончила, дергаясь всем телом и чуть ли не выталкивая пенис Рабиновича из своей прямой кишки. Он почувствовал сокращения ее сфинктера и сам начал повторно кончать, замедлив поршневые движения в ее заднем проходе.
- О-о-о, - почти одновременно выдохнули оба.
Полина облегченно захихикала, а Костя медленно извлек свой член из ее размягченного, как резиновая трубка, ануса. Его отверстие было сейчас покрасневшим и очень расширенным. Теперь он бы не стал удивляться несоответствию размера своего члена и ее анального отверстия. Из темной дырки вытекла струйка спермы. Эластичные края начали медленно сходиться, пока сфинктер полностью не закрылся.
Полина грациозно, как кошка, выгнулась и легла на живот, повернув лицо с закрытыми глазами к Косте. Он лег рядом и начал медленно поглаживать ее шелковистые бедра, упругие полушария ягодиц и ровную спину. Его рука дошла до бретельки лифчика.
- Слушай, а почему мне нельзя увидеть твою грудь? – спросил Рабинович.
- Она некрасивая. Я стесняюсь, - сказала Полина.
- Ну пожалуйста, Полиночка! – взмолился он.
- Ой, ну ты опять начинаешь. Вечно ты у меня что-то просишь. - Полина скорчила свою любимую мину надувшей губы капризной девчонки.
- Там не на что смотреть, - сказала она. - Я там толстая!
Но она все таки завела руку назад и расстегнула застежку лифчика. Потом повернулась на спину и сняла его со своей груди.
- Они прекрасны! - искренне воскликнул Рабинович.
Ее груди лежали как два налитых соком плода. Соски были светло-розовые и широкие, почти пять сантиметров в диаметре. Полина сдавила большие шары с обеих боков, так что между ними появилась глубокая щель. Она лукаво посмотрела на него из-под опущенных ресниц и сказала: «А я читала, что некоторые занимаются этим вот в этом месте!». И она кивнула подбородком на мягкую складку между грудями.
Рабинович с трудом сглотнул, его кадык нервно подпрыгнул и упал.
Взгляд Полины вдруг скользнул к круглому будильнику, тикающему на столе.
- Уже десять! – ахнула она. – Я побежала.
И она быстро начала одеваться. Перед тем как натянуть трусики, она вновь приказала Рабиновичу отвернуться, и положила на их дно тоненькую прокладку «олвис». Из ее заднего прохода по-прежнему текло, поэтому прокладка поможет ей добраться до своего дома.
- Ты завтра свободна? – спросил Костя, одевая через голову рубашку.
- Нет! Созвонимся! – отрывисто сказала Полина. Она быстро наложила на губы несколько мазков помады, поправила свои непокорные волосы и выпорхнула за дверь, послав Косте прощальный воздушный поцелуй.
На следующий день она бежала вниз по лестнице, чтобы успеть домой до прихода папы, у которого был день рождения. Она хотела первой поздравить его и вручить в подарок гобелен, приобретенный у художников на Крымском мосту.
В вестибюле она заметила Рабиновича с Семеновым. Костя стоял к ней спиной, поэтому она не видела выражения его лица. Однако Семенов, каким то странным взглядом уставился на нее. На лице у него заиграла пошлая улыбка. «А вот и она!» громким развязным тоном заявил он. Рабинович оглянулся и застыл как истукан, увидев растерянное лицо Полины.
Она низко пригнула голову и, быстро-быстро перебирая изящными ножками в слишком тесной юбке, устремилась к выходу…
