Когда Анджей, протянув руку, коснулся моих волос, я на мгновения испугалась и даже прекратила свои ласки, ибо мне показалось, что он хочет заставить меня заглотить его член целиком, а я к такому повороту событий готова не была. Но похоже, у моего любимого и в мыслях этого не было, он ласково гладил меня по голове и я, успокоившись, продолжила все эти *кошачьи поцелуй* (это Анджей потом так назвал то, что я делала, пояснив в ответ на мой недоумённый взгляд, что * ты меня ласкала, будто кошечка мороженое лижет*) . Постепенно я стала реально возбуждаться и не столько от своих действий, сколько от того, что я этими действиями доставляю наслаждение моему милому.
А то, что ему мои действия более чем приятны, было понятно по его блаженному и немного страдальческому выражению лица и по тому, что дыхание у него было сбивчивое и хриплое, а пару раз он даже и застонал чуть слышно. И я ласкала его сокровище ладонью, губами, языком, даже причмокивая от удовольствия, Анджей же прикасался к моим волосам, нежно проводил ладонью по моей щеке и щёкотал пальцами некую точечку у меня за ушком. (Есть, знаете ли, у меня одна такая и когда меня там целуют или ласкают, то мне безумно приятно бывает от этого) .
Однако же довести себя до оргазма Анджей мне не дал, остановил мои старательные, хоть может и не очень умелые действия в какой-то, одному ему ведомый, момент.
Пока мой милый надевал на свой *нефритовый жезл* презерватив я без зазрения совести глядела на это действо, хотя раньше в такие моменты всегда стыдливо прикрывала глазки. И не просто глядела, а ещё и немножечко себя ласкала. (Вот ведь развратница) .
Ну а потом мы занялись любовью и я впервые была сверху, в позе *наездницы*. И это было просто потрясающе, изумительно и сладко, вот так отдаваться друг другу. И пускай движения наши были порою немного асинхронны, но даже и эта асинхронность была, как говорится, в кайф. Мы то убыстряли темп нашего соития, то замедляли его, порою почти останавливались, стараясь продлить подольше нашу близость. В эти моменты Анджей принимался ласкать мою грудь, затем я наклонялась к нему и мы целовались.
Но вот настал момент, когда мы оба не в силах уже были совладать с охватившим нас возбуждением и, спустя несколько мгновений весь мир для нас словно бы взорвался, подобно сверхновой, и потонул в волнах свершившегося экстаза. Для нас не осталось сейчас более ничего, кроме биения наших сердец, звучащих в унисон.
Потом, когда всё уже завершилось и мы лежали, усталые и удовлетворённые в объятиях друг друга, мой любимый спросил, а что я имела в виду, прося *взять совсем*. Что уж я ему тогда ответила я сейчас и не помню.
