- Ага, только вот не люблю, когда меня Людмилой называют. Вот когда мне будет за тридцать, тогда буду Людмилой, а так - Люся. Не хочу взрослеть.
- Аналогично, - поддержал я собеседницу, так как сам придерживался такого же мнения. - До восемнадцати хотел взрослеть, а теперь - как отрезало.
- То же самое со мной. Я вот смотрю на наших поварих, которым под сорок - ужас. Я там долго работать не смогу. Из жалости к себе .Ты бы видел их ноги, они все опухшие, вены вздуты... Там ведь все время стоять приходится.
- Слава Богу, что не видел. Не очень аппетитное, наверное, зрелище.
"Ногти-то, действительно, фигня, а вот ноги..." - подумал я и, сам того не
желая, скосил глаза на Люсины коленки. Ноги у нее были потрясные. В меру полные, не костлявые, стройные и длинные. Ну и, естественно, черные чулки (или все-таки колготки?) им придавали еще больше стройности.
- Так все-таки, - я решил переменить тему, - я извиняюсь, много платят-то в столовой Ленинской библиотеки, если не секрет, конечно?
- Сто тридцать рублей в день.
- Угу, мне где-то так же.
- А цены?
- Что это ты так выспрашиваешь, - шутливо удивилась она, - шпион что ли?
- Не, работу ищу, - включаясь в игру, ответил я, - шутка. Просто, понимаешь, я как бы аспирант, диссертацию пишу. Так что, вполне возможно, скоро у Вас объявлюсь. На кафедре все говорят - Ленинка, Ленинка, а я еще ни разу там не был.
- Да ладно, все там будем... - глубокомысленно произнесла Люся и с уважением взглянула на меня.
"Интересно", - подумалось мне вдруг, - "со сколькими аспирантами она знакома?" Судя по ее заинтересованному взгляду, я - первый.
- Вон, магазин, сейчас будем перестраиваться, - ехали мы в левом ряду.
- Ой, а может не надо? - испуганно пролепетала она
- То есть? - Удивился я.
- Столько трудов из-за одной бутылки пива. Машин столько кругом.
- Да ладно, чего уж там .
- Ну, спасибо.
- Не за что.
Остановились.
- Я сумочку с пакетом у тебя оставлю?
- Мне они не помешают.
Вылезала она из машины со всей элегантностью, свойственной женщинам с длинными, стройными ногами. Сначала сжатые ноги вынимаются наружу, ставятся на асфальт, а уже за ними из машины удаляется все остальное. Чертовски привлекательное своей непередаваемой грацией движение. Опять же, аккуратно закрыв дверцу, она легкой походкой, не оборачиваясь, пошла в магазин.
"Ну, барышня", - подумал я, когда дверь магазина закрылась за ней, - " я с Вас, как говорится, валяюсь. Пошла, сумку оставила. Бери - не хочу. Откуда такое доверие? Неужели я так Вас очаровал? Или просто в сумочке ничего ценного нет? Эх, Люся, Люся..."
Я заглушил мотор, закурил и принялся рассматривать рекламный щит на другой стороне дороги. Ночью, при свете желтых уличных фонарей и собственной подсветки, щиты эти смотрятся совсем по-другому, нежели днем. Ляпотаааа!
Она вернулась минут через пять. Насколько я понял, ни минуты не удивившись тому обстоятельству, что я еще здесь, а не мчусь уже домой, поглядывая довольно на сумочку с пакетиком, ухмыляясь и напевая что-нибудь победное.
- Все, теперь точно - кайф! - Заявила она, улыбаясь - А ты пиво любишь?
- Хм, да как сказать. Отвык уже. Все время за рулем, понимаешь.
- Понимаю. А я - обожаю. Вообще, пью только пиво или водку. Самые натуральные продукты. А всякие там ликеры... там фигня, короче.
Только тут я заметил, что в руке у нее дымится сигарета. Прикурила она
ее, скорее всего, выходя из магазина, так что марку сигарет узнать мне не удалось. Ногти у нее были короткие, аккуратные, накрашенные каким-то темным лаком - в темноте цвет не особенно и различишь.
- А я вот текилу люблю, - признался я.
- Не слабо, - удивилась Люся.
- В смысле?
- Да-а-а, знаешь ли, не дешевое это удовольствие.
- Ну, так я не каждый день-то ее потребляю. Раза два в год.
- Понимаю. Но все-таки...
- Я получаю удовольствие от процесса потребления алкоголя, а не от эффекта, который он производит, - признался я. - А вообще-то обожаю состояние "подвыпивши". "Навеселе", так сказать. А, честно говоря, алкоголь несовместим с двумя занятиями, которые для меня являются наилюбимейшими - вождение машины и занятия любовью.
- Ну, это - смотря сколько выпить, - заявила Люся, - если перебрать, то - какая там любовь. А вот если в меру - даже еще больше хочется. - И засмеялась.
- Бокал красного вина перед этим - не в счет, - поправился я.
"Странный у нас разговорчик пошел", - подумал я.
- Знаешь, - вдруг сказала она, - а я вот машин боюсь. Ездить на них, то есть. Особенно на больших скоростях. У меня есть знакомый, так он ездит как сумасшедший. Всех подрезает, во все щели пролезает, жуть.
"Да", - подумал я с иронией, - "ты бы, Люся, со мной прокатилась, когда я на работу опаздываю"
- А я машину свою люблю. И водить ее люблю. Только не сейчас, сейчас на дорогах машин много, удовольствия от езды никакого. А вот по ночной Москве, часа в три ночи - вот это удовольствие. Летом едешь, на дороге рассвет встречаешь...
С сожалением мною было отмечено, что мы уже въехали на мост - за ним сразу была стация метро "Войковская". Интересная у меня была попутчица, жалко было расставаться.
- Если можно, мне под мост, направо, к платформе "Ленинградская" - умоляющим тоном произнесла она.
И добавила, кокетливо:
- Вот, я - нахалка, да?
- Какие могут быть вопросы, куда скажешь, туда поедем.
Я заметил, что она внимательно смотрит на меня.
- Слушай, - задумчиво спросила она, - а ты всегда такой : добрый?
- Не, только когда не на работе.
Она засмеялась, но взгляда от меня не отвела. Боковое зрение - великая вещь. Мы развернулись под мостом и подъехали к платформе.
- Теперь все время прямо, до конца, и налево.
- Второй Войковский?
- Точно. Ну, ты даешь...
Про Второй Войковский переулок я сказал наугад. Просто единственное название, которое я знал из здешнего района. Просто знал, что этот переулок где-то здесь расположен. Догадливый я все же. От слова "гад". Едем дальше.
- А ты где работаешь? - спросила она, продолжая прерванный корректировкой направления езды, разговор.
Я рассказал про работу, про переговоры с западными партнерами, интернет, про все эту лабуду, не забыв приукрасить все это усталым тоном и упоминанием про загранкомандировки. Все как всегда, в общем.
- Язык знаешь? - понимающе уточнила она.
- Угу.
- Классно. - В голосе ее стало еще больше уважения. Приятно, черт возьми, производить впечатление на девушек, тем более симпатичных.
Мы подъехали к желтому двухэтажному домику с металлической оградой по периметру. Люся внимательно всматривалась в темные окна дома.
- Блин, во гады, закрылись сегодня раньше времени, - разочарованно произнесла она, закончив изучать безжизненные окошки, защищенные фигурными решетками.
- А что это такое? - спросил я, кивнув на дом.
- Кафе. Я в кафе собиралась посидеть после работы.
- Ты с кем-то здесь встретиться договорилась?
- Да нет, в общем-то, просто я часто сюда захожу.
- А-а, знакомая компания часто собирается?
- Ага. А сколько сейчас времени-то?
- Половина одиннадцатого.
- Облом. Ну, ладно, что ж делать-то, поехали домой, здесь рядом.
- Поехали.
Ее дом стоял в метрах тридцати от кафе. Я остановил машину и выключил двигатель. Призывно щелкнул, отрываясь, центрзамок дверей. Люся посмотрела на меня. Глаза блестели в темноте, на лице была добрая улыбка.
- Спасибо тебе. И... удачи.
Она взяла в руки пакет и сумочку, стоявшие у ее ног, открыла дверь и вышла на улицу. Я взялся за ключ, собираясь заводиться. И вдруг, она нагнулась ко мне в салон (дверь она еще не успела закрыть) и, светясь своей необыкновенной обворожительной улыбкой, сказала:
- Знаешь, тебе должно повести в жизни. Ты классный и очень добрый парень. Таким как ты должно вести.
Я, уже обалдевший от всех заворотов сегодняшнего вечера, ответил:
- Да и так везет, дальше некуда.
- Счастливо, Мурат, может, еще встретимся. Спасибо еще раз.
- Обязательно встретимся, - уверенно ответил я, глядя ей в глаза.
- Пока.
Дверь закрылась. Взревел мотор. Отъезжая, я заметил в зеркало заднего вида, как Люся помахала мне вслед рукой.
Да, именно так все и закончилось. Осталось только приподнятое настроение, переполняющее меня, пока я добирался до дома. Настроение, которое обычно бывает после того, как пообщаешься с красивой девушкой, обратившей на тебя свое благосклонное внимание. А может быть, сыграли свою роль хвалебные слова, сказанные ею в мой адрес. Мне почему-то показалось, что сказаны они были абсолютно искренни, и вовсе не потому, что я не взял с нее денег. Да, еще осталось желание записать эту историю на бумагу, не знаю уж почему. Я много думал потом, все ли я сделал правильно, и таким ли должен быть финал того вечера, и могло ли быть как-нибудь по-другому. И совершенно неожиданно для себя осознал, что все было правильно, все так и должно было случиться. Произойди что-то другое, ощущение от этой встречи могли быть совсем другими, и еще не известно, что лучше. Скажите, дурак ты, парень, такую возможность не упускают? Может быть...
07/10/99
