Но едва я отпустил ее волосы, как сам получил пощечину, да такую сильную, что на глазах выступили слезы. Чем-чем, а силой Китти бог не обидел. Пока я приходил в себя, она ловко завалила меня на пол, врезав под колено сзади, и рванула наверх, где заперлась в нашей спальне, где уже все было приготовлено для наказания.
Я не на шутку разозлился. Взглянув на экран компьютера, куда были выведены показания всех видеокамер, Китти с интересом обследовала нашу дыбу и врезанные в стены стальные кольца для привязывания рук жертвы, после чего уселась на нашу кровать, обхватив руками свои длинные крепкие ножки, и насмешливо уставилась в пустоту.
- Она ждет, что мы предпримем, - сказала Лариса, явно не ожидавшая такого оборота. - Что будем делать?
- Я знаю, что я с ней сделаю после того, как она попадет ко мне в руки, - мрачно процедил я и пошел наверх. Краткие переговоры с угрозами всех мук ада ничего не дали. Тогда я, хорошенько разогнавшись, изо всех сил саданул плечом в закрытую дверь. Раздался оглушительный треск, дверь слетела сразу с обеих петель и с грохотом упала на пол.
Реакция Китти была мгновенной: одним прыжком соскочив с нашей кровати, она рванулась к открытому окну, но я успел в прыжке настигнуть ее и опрокинуть на пол. Во время короткой схватки она успела оставить на моей щеке несколько длинных параллельно идущих царапин и поставить синяк мне на бедро, но стала шелковой, когда я поставил ее в весьма болезненную стойку: заломив ей руку за спину, перегнул через спинку дивана, а потом, перешагнув диван и не отпуская руку, крепко зажал ее голову между ног. Китти продолжала брыкаться, пока я не выкрутил ей руку еще сильнее. Только тогда она утихомирилась, скрипя зубами от боли.
Лариса вошла в комнату, обводя глазами побоище, и протянула мне стальные наручники, которыми я быстро парализовал руки тяжело дышавшей Китти. Затем длинной цепочкой я приковал ее сведенные за спиной руки к кольцу в потолке и отпустил ее голову. Китти тут же рванулась в сторону, но ее остановила боль в выкрученных руках, и она снова замерла в неудобном положении.
Я подошел к зеркалу. Вид у меня был "замечательный" - ярко-красное пятно на одной щеке и четыре длинные кровоточащие царапины на другой. Поймав притворно-злобный взгляд Китти, я понял, что сегодня меня ждет незабываемый вечер.
Я принял освежающий душ и промокнул царапины перекисью водорода. Затем, одев лишь трусы, вернулся в спальню, где Лариса сторожила прикованную Китти. Видимо, в мое отсутствие Китти снова дала волю своему язычку, потому что ее рот был заклеен скотчем.
- Надо привязать ее к кольцам, - сказал я Ларисе. - Спусти с них вниз ремни.
Лариса повиновалась, и я, невзирая на возобновившееся сопротивление, крепко привязал каждую руку Китти ремнями к кольцам, после чего отрегулировал их длину таким образом, чтобы она могла стоять на полу, но была лишена возможности свободно двигаться из стороны в сторону. Подняв из замаскированного отверстия в полу специальное кресло, в котором столько раз извивалась под ударами ремней, розг, кнутов и хлыстов Лариса, я заставил Китти прогнуться, после чего по его бокам в ее тело впились крепкие рычажки из негнущейся пластмассы, позволявшие обездвижить ее тело еще больше.
Затем, вооружившись длинными ножницами, я аккуратно разрезал на боках ее тенниску и шортики, и ее крепкое мускулистое тело предстало перед нами во всем своем великолепии. Китти, как и я, была не понаслышке знакома с тренажерным залом. Не был ей чужд и загар топлесс, да и на ее бедрах не было белых полос. Зато я мог с полной уверенностью гарантировать, что очень скоро на ее темной гладкой коже появятся полосы другого цвета.
- Как думаешь, какому наказанию ее лучше всего подвергнуть? - с плотоядной улыбочкой спросил я у Ларисы.
- Я бы с удовольствием отхлестала бы ее вымоченным в соленой воде ремнем из грубой жесткой кожи, - бархатным голоском ответила моя жена, - ну а ты выбирай, что тебе больше по душе.
Мне сегодня было по душе доставить Китти как можно больше мучений, вырвать из нее сначала мольбы о пощаде, а потом - стоны и крики, увидеть, как бьется ее тело в крепких объятиях металла, как напрягаются мышцы в ожидании неминуемого удара, как вспухают на ее коже все новые и новые полосы, а нетронутого места еще много, но его со временем остается все меньше и меньше. Поэтому я выбрал из своего арсенала длинный тонкий ремешок, при сильном ударе рассекавший кожу до крови с первого раза. Его удары, хоть и поражали сравнительно небольшую область, были очень мучительны. Лариса, например, никогда не выдерживала без крика больше десяти ударов средней силы.
Китти тяжело дышала в ожидании своей неминуемой участи. Я не спеша провел ремешком по ее нарпяженному телу, любуясь игрой мускулов под загорелой кожей, коснулся им плеч, рук, бедер и особенно задержал его на крепкой упругой попке. Затем, коротко размахнувшись, я со средней силой впечатал ремень прямо под лопатками. Свист ремня почти совпал с непередаваемым сочным звуком соприкосновения с живой плотью, который невозможно ни с чем спутать. Прекрасным дополнением к нему могли бы стать стоны и крики, но Китти не издала ни звука. Второй удар я направил на пару сантиметров ниже первого и сделал его немного сильнее, но снова лишь вздрагивание всего тела было реакцией. Краем глаза я заметил, что Лариса, подавшись вперед, внимательно наблюдает за происходящим, и третий удар я сделал особо жестоким, направив его на беззашитные ягодицы Китти с оттяжкой в сторону нежной кожи бедер. Девушка вздрогнула всем телом и отчетливо скрипнула зубами.
- Погоди, ты слишком торопишься, - остановила меня Лариса, - Позволь мне ее сначала помучать, а потом я уступлю ее тебе.
Фантазия моей жены не знала предела. Она принесла пластмассовую вставку, имитирующую строение челюстей, наподобие такой, какую используют боксеры на ринге, и засунула ее в рот Китти. Она не мешала ей дышать и издавать стоны, но не давала сомкнуть зубы. Теперь Китти было гораздо сложнее контролировать свои стоны.
Затем Лариса, подрегулировав ремешки и зажимы, заставила ее еще больше прогнуться в талии, отчего прелестные ягодицы Китти еще больше поднялись вверх, а тело вытянулось почти параллельно полу. Точно между ее лопатками Лариса поставила стакан, доверху наполненный водой, а вокруг него густо насыпала столовую соль. Теперь при малейшем движении Китти вода, выплеснувшаяся из стакана, смешиваясь с солью, потекла бы в разные стороны, в том числе к талии и ягодицам, где уже вспухали свежие полосы, оставленные моей тяжелой рукой.
Вооружившись большим широким ремнем, Лариса обошла вокруг замершей Китти, любуясь на свое изобретение. Затем для начала она несильно хлестнула ее по бедру. Китти даже не шелохнулась. Тогда она кивнула мне, и я от души хлестнул ее по спине чуть ниже снежно-белой полоски соли. Как она не старалась, с рефлексами ей было бороться не под силу, стакан опустел примерно на четверть и чудом удержался на ее спинке, а выплеснувшаяся вода обильно смешалась с солью. В последний момент Китти умудрилась прогнуться еще сильнее и воспрепятствовать ей залить свежие вспухающие рубцы. Струйки воды побежали по ее бокам и на пол, и только одна заструилась по вдавленной линии позвоночника и исчезла между приподнятыми ягодицами.
- Умная девочка, - непритворно восхитился я и выразил это серией сильных ударов по прекрасно обрисовывавшейся попке. Китти вздрагивала после каждого удара, но вода из стакана больше не выплескивалась. Не удалось мне и исторгнуть из ее тела даже самого слабого звука. Китти оказалась на редкость выносливой. Но у меня был план, как сломить ее сопротивление. Одна моя щека горела огнем после ее коготков, другая налилась красным после ее пощечины, и за это она должна была ответить сполна. Я перехватил ремешок поудобнее и стал от души полосовать ее ягодицы вдоль и поперек. После каждого удара я выдерживал паузу в несколько секунд, с удовольствием наблюдая, как белая полоса, оставленная ударом, постепенно становится темно-багровой. Китти отчаянно дергалась, ее дыхание стало свистящим и неровным,но по-прежнему не произносила ни звука. Внезапно после особенно сильного удара она выплюнула вставку и снова стиснула зубы. Лариса тут же подала мне сигнал остановиться.
- Если ты еще раз выплюнешь ее, мы тебе устроим такое, что по сравнению с этим то, что ты испытываешь сейчас, покажется тебе милыми поглаживаниями, - сказала она с обаятельной улыбкой, - Открой рот!
Китти послушно дала ей возможность вернуть на место зажим. Я тем временем нежно провел ремешком по ее свежевыпоротым ягодицам. Китти замерла в ожидании продолжения, но я не спешил. Пытка ожиданием боли порой бывает мучительней самой боли. Наконец, хорошенько размахнувшись, я как следует стегнул ее прямо по одной из самых первых полос, оставленных моим ремнем, и Китти не выдержала, протяжно и жалобно застонав. Вдобавок ко всему она рванулась так, что стакан со звоном упал на пол, но несколько капелек воды, смешавшись с солью, все же попали на пораженную область ее спинки. Судя по тому, как моя жертва беспокойно заерзала на своем ложе истязаний, они причиняли ей определенный дискомфорт. Но самое главное ждало ее впереди.
Я продолжал почти на полную силу пороть Китти, позволяя ремешку описывать полную дугу и впиваться в ее прекрасные, чуть полноватые ягодицы на полной скорости. По некоторым полосам на ее попке я уже попал не один раз, и каждый раз Китти оглашала своим воем все закоулки нашего дома. Постепенно я опускался все ниже и ниже, пока под обстрелом не оказались ее восхитительно стройные упругие бедра, глядя на которые, я почувствовал, что очень скоро я кончу, даже не проникая в это прекрасное тело. Словно прочитав мои мысли, ко мне сзади подошла Лариса и, нежно приспустив мои трусы, взяла в обе руки мой вздыбленный почти параллельно животу член. Она стала нежно массировать его своими теплыми ласковыми пальчиками по всей длине, время от времени сжимая головку одной рукой, а второй массируя мошонку. Потом она приноровилась заключать головку в пленительное кольцо своих пальцев синхронно с очередным ударом, и наслаждение от этого экзотического массажа смешалось с удовольствием от свиста ремня, рассекающего воздух и жадно впивающегося в нежную плоть, и от криков Китти. Я старательно обрабатывал ее бедра, тщательно следя, чтобы между полосками, остающимися после ударов, было не больше сантиметра. Когда я почти дошел до ее коленок, сопротивление Китти было сломлено окончательно, она захлебнулась собственными слезами и стала умолять о пощаде.
