Ровно через пять минут Изабелла закончила свое переодевание в костюм помощника садовника. Она надела мою теплую байковую рубашку в клетку, которая была ей чуть велика. Она закатала рукава до локтей и оставила расстегнутыми верхние две пуговицы рубашки. В результате чего я в дальнейшем несколько раз видел красивые сисечки моей супруги, стоило только ей чуть наклониться вперед. Стоит ли говорить, что она это делала только тогда, когда была уверена, что герр Цуммер смотрит на нее? На ножки моя девочка надела удобные белые кроссовки. Ведь белый цвет такой практичный, когда надо возиться с землей, не так ли?
- И как вам нравится комбинезон, что вы привезли мне? - весело спросила Изабелла, покружившись немного перед Вольфгангом, чтобы он хорошенько рассмотрел ее. Особенно комбинезон, безусловно!
- Э-э! По-моему он очень ладно сидит на вашей фигурке, - сглотнул слюну молодой человек. - Или вы предпочитаете, чтобы я поменял его на полразмера больше?
- Нет-нет! - поторопилась возразить Изабелла, пытаясь разглядеть себя немного сзади. Надо ли говорить, что при этом ее прелестной формы попка была просто чудесно оттопырена. И это едва не стоило обморока бедняге садовнику.
Он не нашел ничего лучшего, как пробормотать что-то и стремительно покинуть гостиную, направившись в оранжерею. Бьюсь о заклад, что у него впереди на комбинезоне образовался довольно большой бугор.
Я успел переключить свой дисплей на камеры в оранжерее и констатировал, что выиграл бы спор. Через секунд пятнадцать в оранжерее, как ни в чем не бывало, появилась моя Изабелла, пребывающая в самом лучшем своем настроении.
Более сегодня ничего интересного не произошло. Моя умница совершенно верно решила, что не стоит перегибать палку в первые же дни работы Вольфганга в качестве нашего садовника.
- ------------------------
Прошло еще несколько дней. Изабелла вела себя скромной пай-девочкой и Вольфганг совсем успокоился. Он вел себя с ней по-дружески, но с несомненным почтением и, я бы даже сказал, благоговением.
Но случилась беда, когда они дружно делали что-то в оранжерее. Не знаю, что они делали: выкапывали или, наоборот, закапывали что-то. Но внезапно Изабелла споткнулась о какой-то горшок, стоявший на полу, упала и вскрикнула от боли. Перепуганный Вольфганг бросился к ней, желая помочь.
Изабелла, кривясь от боли, сказала, что ушибла ногу и попросила молодого человека позвать меня, чтобы я перенес ее на кушетку в гостиной и оказал первую помощь.
Я было уже привстал со своего кресла, чтобы бежать на помощь Изабелле, но вовремя сообразил, что мне надо подождать, чтобы ко мне обратились за помощью.
Тем временем Вольфганг подхватил мою жену на руки, справедливо решив, что так будет лучше поступить, чем бегать за мной и терять даром время. Изабелле ничего не оставалось делать, кроме как обвить рукой шею молодого человека и доверчиво прильнуть к его широкой груди.
Вольфганг мчался по направлению к гостиной с такой скоростью, что я начал бояться, что он в спешке может ударить Изабеллу о что-нибудь и покалечит ее еще сильнее. Но по счастию все обошлось благополучно.
Молодой человек уложил Изабеллу на кушетку со всей осторожностью, снял с пострадавшей ноги кроссовок, носок и стал внимательно осматривать конечность в поисках повреждений. Не найдя видимых следов, он стал пальпировать прелестную ножку супруги, расспрашивая ее, не чувствует ли она боли?
Изабелла время от времени слегка вскрикивала, чтобы дать понять Вольфгангу, какие невыносимые страдания она выдерживает.
После тщательного и достаточно долгого изучения пострадавшей ножки моей дражайшей супруги молодой человек с облегчением объявил, что нет ни перелома, ни вывиха, а только легкое растяжение связок лодыжки. Изабелла объяснила ему, где лежит эластичный бинт, который надо наложить на лодыжку в виде давящей повязки. По случайному совпадению этот бинт лежал в комоде Изабеллы в ее спальне, которая, как вы, вероятно, помните, находится рядом с гостиной. Я опять начал улыбаться, когда увидел, как Вольфганг в поисках бинта открыл ящик с трусиками и бюстгальтерами моей девочки. Я заметил, что Вольфганг прижал к лицу кружевные трусики Изабеллы, закрыв при этом глаза. Думаю, что он пожалел, что это не трусики, предназначенные для стирки, и он не может насладиться запахом женственности Изабеллы. Но моя маленькая хозяйка дома никогда не копила белья для стирки и обычно стирала все в автоматической стиральной машине каждый день по утрам.
Наконец Вольфганг неохотно положил трусики Изабеллы на место, явно борясь с желанием украсть их. Затем взял эластичный бинт и вернулся к Изабелле. В течение следующего получаса он накладывал давящую повязку на лодыжку моей жены. Ему все время не нравился результат и он старательно, не торопясь, все переделывал снова и снова.
Наконец самой Изабелле это надоело и она велела оставить все, как есть. Вольфганг неохотно ей подчинился.
Я решил, что мне уже пора появиться на сцене и спустился вниз.
- Что случилось? - громко воскликнул я, увидев Изабеллу, лежавшую на кушетке с повязкой на ноге, и бросился к ней. - Дорогая, ты поранилась?!
- Нет, Вальтер! - остановила она меня. - Я споткнулась и, видимо, немного растянула связки. По крайней мере так говорит Вольфганг, который принес меня сюда и оказал мне первую помощь.
- Может быть, нам следует вызвать врача или скорую помощь, чтобы съездить в госпиталь и убедиться, что нет серьезных повреждений?
- Нет, дорогой, Вольфганг в молодости занимался спортом и имел дело с травмами вроде моей. Он сказал, что эта травма должна до завтра, максимум до послезавтра пройти без следа.
Вольфганг молчаливо выразил свое согласие со словами Изабеллы.
- ------------------------
Надо ли вам говорить, что на следующий день Вольфганг снова появился у нас, мотивируя свой приход беспокойством о ножке Изабеллы и необходимостью закопать в цветочный горшок какую-то очень важную луковицу.
Я впустил его в дом и показал рукой, что Изабелла лежит на кушетке в гостиной и читает свежий номер "National Geographic". Сам же рысью рванул на второй этаж в свой кабинет.
Герр Цуммер повел себя, как заправский доктор, специализирующийся по травмам конечностей. Он начал расспрашивать Изабеллу про ее самочувствие, затем снял повязку с ее ножки, подверг ее самому тщательному осмотру, осторожно и аккуратно промассировал, говоря, что необходимо восстановить нормальный кровоток, а также движение лимфы в пострадавшей конечности. Затем со всеми предосторожностями наложил повязку снова. И на все это он потратил не более часа времени. После чего торжественно заявил, что он специально придет к нам завтра, чтобы самолично снять повязку и убедиться, что все в порядке.
Я чуть не прослезился, видя такую заботу об Изабелле со стороны герра Цуммера. Моя жена тоже сделала вид, что очень внимательно прислушивается к словам Вольфганга. Я был даже готов поверить ей, что нога еще очень болит, если бы не видел ее, как она с самого утра беззаботно бегает по всему дому, не обращая никакого внимания на повязку.
Затем Вольфганг стал бормотать, что ему надо что-то сделать в оранжерее с какой-то цветочной луковицей. Он очень сожалел, что Изабелла не может присутствовать при этом, несомненно, очень важном процессе.
Изабелла возразила и сказала, что сейчас позвонит мне и я на руках перенесу ее в оранжерею. Вольфганг поспешил ей возразить, что, мол, не стоит отвлекать меня от чрезвычайно важных дел и он сам дотащит мою супругу в любую точку дома и окрестностей в радиусе десятка миль. Я опять чуть не прослезился от такого горячего проявления человеколюбия.
Моя Изабелла дала себя уговорить и охотно устроилась на руках герра Цуммера. Он с энтузиазмом поволок свою добычу в оранжерею. Я торопливо переключился на камеры в оранжерее. Вольфганг посадил Изабеллу на большой рабочий стол с такой осторожностью и деликатностью, с которой аукционисты обращались с фарфоровой вазой с вращающейся частью «Феникс Лай И», изготовленной для могущественного императора Цяньлуна из династии Цин в XVIII веке. И которая была продана всего лишь за 41.6 миллиона долларов на пекинском аукционе искусства.
Когда Вольфганг сажал Изабеллу на стол, она нечаянно прикоснулась губами к щеке молодого человека. Моя супруга сконфузилась и рассыпалась в извинениях за этот нечаянный поцелуй, покраснев при этом, как юная девочка. Вольфганг принялся уверять ее, что ничего страшного не случилось. Мол, всякое бывает. На том и порешили.
Затем они занялись своей луковицей и ничего интересного более не произошло. Они провели в оранжерее около часа времени. Вольфганг занимался своими цветочными делами, а Изабелла сидела на столе. Они болтали о всяких пустяках. Моя жена временами забывала про свою чудовищную травму и время от времени начинала болтать ножками. Но она вовремя спохватывалась и с гримасой боли гладила поврежденную конечность.
В конце концов Вольфганг вполне целомудренно притащил Изабеллу обратно на кушетку. Облобызал ей руку и с видимым сожалением покинул наш дом.
- ------------------------
Я сначала думал, что Изабелла позволит Вольфгангу совокупиться с ней уже через неделю после травмы своей ножки. Но она промариновала его ровно две недели. Хотя герр Цуммер - верный и преданный супруг фрау Цуммер и любящий отец девочки по имени Гертруда - уже через неделю был готов на все, лишь бы Изабелла отдалась ему. Но проказливая женщина умело морочила молодому человеку голову по всем правилам женского коварства.
Лично наблюдая картину первого совокупления Изабеллы и Вольфганга, я был готов поклясться, что это Вольфганг - умелый ловелас, соблазняющий невинную и простодушную овечку - мою драгоценную супругу. Вы бы слышали этот крик невинности, который издала Изабелла при первом проникновении в нее нашего греховода-садовника!
Изабелла уже вполне поняла, что я наслаждаюсь, наблюдая ее совокупления с посторонними мужчинами. Видимо, в ней тоже жила тайная эксгибиционистка. Она нашла почти все мои скрытые видеокамеры и теперь всегда старалась выбирать наилучшие ракурсы для съемки, чтобы малейшие подробности ее совокуплений с Вольфгангом были хорошо видны, как и все потаенные и явные прелести ее сногсшибательного тела.
