С тумбочки грохнулся зеленый светильник, обувь, ложки, ключи, какие — то квитанции — все вперемешку валялось по полу, смешная смятая шляпа с глупой розой лежала у двери ванной. Дрюля опять нашел скулу налетчицы, сжал и потащил ее как щуку, за собой. Он закинул ее в первую попавшуюся комнату, ею оказался кабинет адвоката, следом вошел сам. Она опять атаковала его, но и тут зафиксировал ее подбородок. И ... отпустил.
- Шелуй, - задыхаясь, показал он пальцем себе под висок. От безысходности она ткнулась в его щеку губами.
- Иди, - кивнул он в сторону коридора. - Штупай, не трону.
Но она стояла опершись спиной о стену, тяжело дышала, зло, но с интересом, смотрела ему в глаза. И он ступал туда - сюда, ловя дыхание, и пытаясь что - то сказать, но ему не хватало воздуха. В коридоре пела мобила, в батареях журчала вода - коммунальщики прокачивали систему отопления.
И вот он подошел к ней вплотную и встал чуть ли не в притык.
Он по хозяйски разглядывал ее голову, в тихом восторге, как скульптор новое творение, кончиком пальца трогал ее бровь, щеку, линию волос, а она покорно смотрела на него не моргая, устремив зрачки куда - то в его переносицу, трагически сжав губы.
И тогда он бережно взял ее лицо в свои ладони, заглянул в зелень глаз, посмотрел выше глаз на белую тропинку пробора, запустив пальцы в ее густую прическу с боков, как бы зачесал ее волосы на виски, сомкнул пальцы на ее макушке и заломил ее голову назад, выпячивая на себя ее губы.
- Дурошка, дурошка милая, шашем ты Дрюлю бьешь?Дрюля хороший, - ласково говорил он ей.
Слезы наполнили ее внимательные глаза и задрожали, одна уже висела на реснице, готовясь упасть, Кристина опустила веки, и две слезинки словно наперегонки побежали по ее щекам.
Он долго и по хозяйски смотрел на ее губы, словно фокусируясь и прицеливаясь и наконец произвел свой ненасытный и жадный укус поцелуем, и она ответила ему. Сосались они бесстыдно и яростно, словно ели друг — друга.
А в это время расстегивался на нем ремень брюк, скользнул с плеч ее халат, и его горячие руки тесно просунулись в ее трусики, схватили ягодицы, крепко слепили их в единый комок — колобок и снова раздвоили. Проворные пальцы легко промассировали колечко ануса, щекотнули промежность, коснулись сухого, но горячего устьица ее гениталий, и те дали обильную смазку.
Она сама опустилась на колени, внимательно посмотрела на его вздыбленный член стренево — пестрый, как у коня, словно воспаленный, но она совсем не боялась его, она с восхищением глянула снизу ему в глаза, упершись в его бедра руками, целиком взяла головку в рот, язычком ужалив уздечку, и с аппетитом облизала ее, как брикет мороженного.
Изящным движением ноги, согнутой в колене, она смахнула с дивана какую - то легкую подушку и встала раком.
Ну, а потом он плотно и глубоко сидел в ней, как гарпун в акуле, ее распертое влагалище едва не трескалось от толщины его члена, оно плавно обтекало его, как тело дерева огибает сук, на ее анусе разом вывернулись и воспалились дремавшие до этого робкие узелки геморроя.
Со стола, остро сверкнув, кувыркнулась рамка с их с Максимом венчальным портретом, грохнулась о паркет, осыпав пол стеклянным крошевом.
Молодой и счастливый Максим в строгом костюме и галстуке, как и положено жениху, под руку с ним - в белоснежном, пышном платье — Кристина, как и положено невесте. Зототые венцы - над их головами, золотые кольца - на их пальцах, мерцающие отражением свечей...
«И до гроба клянемся в верности друг — другу»….
