С этого дня их прогулки стали ежедневными. Каждый раз, перед тем, как взнуздать Хозяин баловал ее парой небольших вкусных яблок. В дни, когда хозяина не было, на лошадке ездила Катя. Иногда Вадим. Но он был крупным мужчиной, и кобыла с трудом бежала под его весом.
Женщина привыкла к своей новой жизни, и находила в ней неисчислимые удовольствия. Сексом теперь она занималась без всякого станка. Натренированные мышцы Каурой легко выдерживали полу тонный вес ее мужа. Красивого вороного жеребца. От него она и родила жеребенка. Иногда ее покрывали и другие самцы. До тоех в день. Но наибольшее удовольствие лошадь получала от секса с мужем.
Летом Хозяин снова удостоил Лену разговором. "Я хочу, чтобы ты родила еще одного жеребенка. Это закрепит твои лошадиные стати". Кобыла помнила, как тяжело она переносила прежнюю беременность, но ей нравились изменения, с ней произошедшие, после новых родов она еще немного расширится, что наверняка понравится ее мужу, да и желание почувствовать биение новой жизни под сердцем не оставляло ее "Да хозяин" все, что смогла ответить. "И еще, для окончательного превращения тебя в лошадь, я хочу, чтобы ты научилась ржать по настоящему" "Я буду счастлива, хозяин" ответила кобыла. "Чтобы ты могла ржать придется переделать голосовые связки. Ты больше не сможешь говорить. Соответственно, это последний раз, когда мы беседуем. Далее ты сможешь отвечать мне только ржанием «Да хозяин» были последние человеческие слова Каурой в этой жизни. Это решение легко далось Лене, если она пошла по этой дороге, то глупо останавливаться на полпути.
Беременность на этот раз протекала на много легче. Было иногда больно и тяжело, но горше всего оказалось моральное страдание, когда из-за выросшего огромного брюха она не могла больше возить Господина. К двенадцатому месяцу огромный живот чуть ли не волочился по полу конюшни. Каурая радовалась, что теперь твердо стоит на четырех ногах, ставших намного сильнее. Иначе, в своем прежнем, прямоходящем состоянии, женщина на несколько месяцев, из-за исполинского, необъятного живота, потеряла бы способность самостоятельно передвигаться до самых родов. Ожеребилась Каурая, как и положено, стоя. Разрешение от бремени было не простым. Снова было много боли и крови, но отел прошел много легче, чем в прошлый раз. Вот раздалось громкое полное страдания ржание матери, и копытца показались в ее развезшейся утробе. Через несколько минут новорожденный встал на свои ноги и присосался к свободно свисающей, наполненной молоком груди кобылы. Второй растёл не вызвал таких серьезных физиологических изменений, как первый. Незначительно увеличилась масса кобылы, слегка расширился круп. Серьезно увеличилась только сексуальная выносливость Каурой.
Теперь она могла обслужить подряд четыре – пять жеребцов. Мощные поршни вторгающиеся в ее тело и растягивающие матку до ребер требовали от женщины всех сил, но силы эти теперь у нее были, и такое совокупление доставляло кобыле лишь дополнительное удовольствие. После такого секс-марафона, хозяин или его гости, наблюдающие такое экстремальное совокупление (лошадь давно отучилась стесняться), иногда засовывали в неостывшее от возбуждение лоно обессиленной Лены свои руки. Погружаясь в естество женщины глубже, чем по локоть. Пытались трахать ее. К человеческому сексу Каурая была уже не способна. Стенки расширенного жеребцами влагалища просто не замечали человеческого члена, растянутый огромной пробкой. И своим мужем анус так же плохо справлялся с этой задачей. За то кобыла могла удовлетворить людей орально. Еще в юности она научилась технике глубокой глотки (всего лишь правильное дыхание) и с удовольствием принимала в рот члены гостей. Сперма один из самых богатых белком в мире продуктов, Лена это давно знала. Вкус некоторых людей был неприятен кобыле, но поскольку кончали они ей прямо в горло, аромата семени она не чувствовала. К сожалению, полноценно удовлетворить орально своего мужа Каурой не получалось. Такие попытки заканчивались тем, что лошадь захлебывалась спермой, и ее приходилось откачивать. Ласкать супруга исключительно ртом Лена не хотела, при таком акте большая часть драгоценной спермы просто выливалась. Анально принимать коня у нее получалось легко, тем более только такой секс был доступен лошади во время беременности. Кобыла не хотела, чтобы в это время супруг мучился воздержанием, или еще хуже, покрывал других кобыл.
Каурой нравилась ее новая жизнь. То, что ее может в любой момент, не спрашивая разрешения покрыть жеребец, или несколько. Неистовый сексуальный голод, сопровождающий Лену со времени отрочества был полностью удовлетворен. Обильный секс с могучими жеребцами, много движения и физических упражнений на воздухе, выкармливание жеребят, необходимость потреблять очень много пищи (Из кормушки, без помощи рук это было не так быстро, кроме того для Елены засадили лужок зеленью, чтобы она могла полноценно пастись. Человеческий желудок был способен воспринять далеко не все, пригодное природной лошади, да и шея урожденной кобылы позволяет, есть пищу хоть с земли, что было недоступно Каурой) занимали все время и все внимание лошадки. Хозяин подождал, пока кобыла выкормит грудью новорожденного жеребенка, потом еще пару месяцев, чтобы набралась сил, и помог ей снова понести от мужа. Потом еще и еще. Госодин любил выгуливать Каурую на последних месяцах беременности. Вняв ее жалобным взглядам, и грустному ржанию, он приказал изготовить специальное, с учетом размеров чудовищно огромного живота седло, и иногда катался на лошадке, но не далеко и всегда шагом. Ему нравилось поглаживать тугое, необъятное брюхо своего животного, особенно, когда плод двигался в ней. Каждый следующий отел давался женщине легче. Ей стало нравится вынашивать жеребят для Господина. Ощущение зарождающейся в ней жизни, и после родов, моменты, когда новорожденный больно сжимает своими зубами ее сильно вытянувшиеся, переполненные молоком сосцы. Особенно шквал сексуальной энергии, выплескивающейся после разрешения от бремени. Когда каждое движение конского уда в ее утробе казалось, зажигало огонь страсти, раскаляющий каждую клетку ее тела.
Шло время, у хозяина появилась еще одна лошадка. Молодая, блондинистая, тонкокостная и миниатюрная. Она не выдерживала долгого бега с Хозяином на спине. Врач запретил ей рожать жеребят. Каурая не ревновала, наоборот стало веселее. Новую кобылу Хозяин седлал чаще всего, когда Елена была жеребая. В остальное время чаще всего носила Наездника именно она. Хозяин устраивал забеги своих кобыл, и Каурая почти всегда оказывалась более резвой.
Позже к ним присоединилась еще одна товарка. Весь путь, который у Каурой занял более двух лет, она проделала за четыре месяца. Более того, перед тем, как ей переделали голосовые связки, потребовала покрыть свою кожу бело-черной татуировкой под масть "в яблоках".
И еще через пару месяцев она уже стояла в стойле жеребая. Хуже того, жеребенок был от Лениного мужа. Новая кобыла быстро стала сильнее Елены. Быстрее бегала. Ее чаще взнуздывал хозяин. Третья лошадь оказалась настоящим секс-монстром. После родов ее могли покрыть семь - восемь жеребцов подряд, а Белая в яблоках только довольно ржала.
Затем появилась негритянка – вороная. Господин запрягал их четверкой в коляску, и катался с гостями по окрестностям. Вороная умерла во время отела, и теперь коляску возили тройкой.
Хозяин оценил материнский инстинкт Лены, и она беременела каждые пару лет, а то и чаще. В промежутках кобыла с удовольствием выкармливала своей огромной свисающей грудью, жеребят. Роды уже не приносили такого неудобства, как раньше. В вынашивании огромного плода женщина нашла свое специфическое наслаждение. За десять лет Белая в яблоках родила двух жеребят, а Каурая шестерых.
И тут случилась катастрофа. Хозяин погиб. Каурая хотела умереть тоже, но под сердцем она вынашивала очередного жеребенка, и это заставляло ее жить. Кобыл собрал Вадим. Он зачитал завещание господина. Господин желал, чтобы его лошади были проданы с аукциона.
Если же они не пожелают быть проданными, их отрешат от звания лошади. Товарки кивками подтвердили свое согласие быть выставленными на аукционе. Лена же отрицательно помахала рыжей гривой. Вадим несколько раз переспросил, и получил один и тот же ответ. Он пытался уговаривать кобылу, что вернуться к человеческой жизни будет крайне сложно, чрево, рожавшее жеребят, вряд ли сумеет выносить ребенка. Человеческий член, будет болтаться в растянутой вагине лошади, как палка в ведре. Она не сумеет выжить в человеческом мире. Лена была с ним согласна. Ей очень нравилась ее лошадиное существование. Но она чувствовала себя неспособной принадлежать другому хозяину.
Лене сделали еще одну операцию на связках. Некоторое время она заново училась говорить. Новый ее голос стал значительно более низким, и немного с хрипотцой. Окружающие считали его сексуальным. Тяжелее всего было заново научится ходить на двух ногах и пользоваться руками. Своего последнего жеребенка Лена рожала все еще твердо, стоя на земле четырьмя конечностями. Свое "лошадиное" лицо женщине нравилось, но чтобы жить в человеческом обществе пришлось переделать уши и нос в человеческие, а так же заменить коронки на зубах. Последняя операция, перед окончательным расставанием с родной виллой, была подтяжка груди, отвисшей, после того, как Лена начала ходить вертикально чуть ли не до пояса. Она так же попросила уменьшить бюст, размера до восьмого или шестого, главное чтобы держал форму. Стопы ног, привыкших много лет ходить на копытах, исправлять не стала. До конца жизни походит на туфлях с высоким каблуком или на цыпочках.
Завещание Господина оказалось с небольшой хитростью. Деньги, которые оставлялись каждой из кобылиц, доставались непроданной. Ей же шли деньги с аукциона. Домой Елена вернулась весьма обеспеченной кобылой. Внешне Каурая выглядела теперь как женщина, ходила на двух ногах, и хозяин запретил ей называть себя лошадью. В душе она продолжала считать себя кобылицей. Ей непонятно и неприятно было находиться в человеческом обществе. Лошадиное ржание всегда имеет, какой то смысл. Люди же болтали бесконечно, и их речи большей частью были лишены всякой эмоциональной и смысловой нагрузки. Возможно из-за того, что человеческий век много дольше лошадиного, люди тратили бездумно свое время. На электронные гаджеты или другое столь же пустое времяпрепровождение. Большая часть сил людей уходила на придумывание несуществующих проблем и их решение. Кобылка тратила свое время только на создание минимально гарантированного материального обеспечения на будущее, свое здоровье, либо вещи приятные и полезные для ее тела.
