Последние минуты

Яйца Артёма были пусты, но таблетки продолжали действовать, мучая эрекцией. Он не чувствовал полного удовлетворения. И прежде всего морального. И это очень злило. Он отцепил от ящика ещё тёплый труп Сони и ещё раз трахнул в жопу, затем глотку мёртвой Насти, отмечая, какие податливые стали их тела и какие странные звуки издают мертвецы при трахе. Но разум всё так же жгла неудовлетворённость. «Вместо возмездия — жалкая месть», — возникла в памяти строчка из песни. Он ужасно страдал очень много лет, а эти две суки всего несколько часов и сдохли. Неравноценно. Они и малой части его страданий не ощутили. Ещё раз взглянул на осквернённые тела. Он больше не мог придумать, что с ними сделать, к тому же они теперь ничего не чувствуют. Снаружи послышался лай собак и топот, звук которых усиливался. Наконец его обнаружили. Но Артём уже не хотел в тюрьму. Его главная цель оказалась недостижима. Изнасиловав и убив девушек он ничего не добился в своей душе. В дверь начали оглушительно стучать и что-то кричать. Но выбить её никак не могли. Внезапно Артём бросился к камере и посмотрел в объектив, словно за ним на него взирали души Сони и Насти.
— Нет, твари! Вы так легко от меня не отделаетесь! Я знаю, ваши души попали в ад. Но и там вам не будет спасения от меня. Если это так нужно, то я отправлюсь за вами следом, прямо в ад! И буду истязать вас вечно, до скончания времён! — яростно кричал Артём в камеру.
Снаружи завыла бензиновая болгарка и из петель двери полетели искры. Артём спокойно выключил камеру, оделся и с пистолетом в руке подошёл к распиливаемой двери. Настали его последние минуты. И разум его был чист и полон решимости. Он скоро встретит Соню и Настю в ином измерении. Наконец дверь рухнула, а Артём повернулся спиной и выстрелил себе в лоб. Ворвавшихся полицейских забрызгало кровью и ошмётками мозга.