— Костя, разбудишь меня около двенадцати. Чтобы Новый Год встретить. Смотри не забудь брат, а я пойду к себе посплю немного. — сказала уходя Таня, незаметно для матери подмигнув мне глазом.
Мол давай еби её не теряйся. И как только за старшей сестрой закрылась дверь, мать наклонила ко мне голову и поцеловала в губы. Поцелуй Нины был коротким, я даже не успел ответить ей, как она отошла от меня к столу.
— Наконец то ушла дура. Догадалась что нам мешает. Правда сынок? — сказала Нина смотря на дверь зала.
— Ты сможешь её закрыть Костя? Не хочу чтобы эта блядь сюда зашла. Пусть до двенадцати в своей комнате сидит. — попросила меня Нина, стоя возле стола и наливая себе водки в рюмку.
И я заметил, что мамины пальцы держащие бутылку с водкой трясутся от возбуждения. Мать наливая водку расплескала её из бутылки мимо рюмки. Нина хоть и была блядью, но она была ещё и матерью. А для матери лечь в постель с сыном, сильный психологический стресс. Даже в среде маргиналов мать может и ебется с сыном, но только по пьяне.
— Сейчас мам, закрою. — ответил я матери, завязывая ручки входной двери зала, пояском от халата старшей сестры который как раз вовремя лежал на диване.
Дверь в зале была двухстворчатой и открывалась во внутрь коридора. И сестра при любом раскладе теперь не сможет её открыть. Хотя конечно мне было бы по кайфу ебать Нину при её дочери. Но это будет потом, а сейчас у меня тряслись руки когда я заматывал ручки двери в зал. Понимая что неспроста мать попросила её закрыть, чтобы в комнату не вошла моя сестра. И сегодня произойдёт главное событие в моей жизни. О котором я мечтал ещё в школьные годы.
Но я и представить себе не мог, что в реале пересплю с родной матерью. И даже Таня моя старшая сестра, не вызвала у меня такого жгучего до дрожи в коленях желания. Как эта высокая черноволосая красавица Нина, на трусы которой я дрочил в школьные годы. Рассматривал волосики с лобка застрявшие в промежности её трусов. И сейчас я вживую увижу чёрный треугольник волос внизу живота мамы Нины.
— Жарко тут у вас сынок. Ты наверное натопил печь Костя? — услышал я голос матери за свой спиной.
И когда обернулся закончив завязывать ручки двери, то честно охренел от увиденного. Нина сняла с себя блузку и сейчас стояла возле стола в одной юбке. И в белом бюстгальтере, в чашах которого выпирали её большие груди. А из под юбки у мамаши торчали края чёрных капроновых колготок одетых на ней.
— С наступающим сынок, пусть в этом году у нас будет всё хорошо. — Нина дала мне в руки налитую рюмку водки, расплескав немного её содержимое, но это не имело сейчас ни какого значения.
Мы с ней стояли напротив друга, и смотря друг другу в глаза понимали. Что прелюдия скоро закончится совместной постелью.
— С наступающим тебя мама. И пусть в этом Новом году сбудутся все твои мечты и желания. — сказал я матери, чокаясь с ней рюмками.
— Свет сходи выключи, не могу я при свете с тобой. — хриплым голосом попросила Нина, когда выпив водки, я попытался её обнять и поцеловать возле стола, но мать оттолкнула меня от себя, и села на стоящий рядом диван широко раздвинув ляжки обтянутые чёрным капроном колготок одетых на ней в этот вечер.
Я подошёл к торшеру стоящему у окна, и перед тем как его выключить, посмотрел на мать сидящую на диване. Она сидела и смотрела на меня, полуголая в юбке и бюстгальтере с распущенными по плечам чёрными волосами. Глаза у Нины блестели неестественным блеском. И мать судя по выражению её глаз, желала меня не меньше, чем я хотел ей засадить.
— Ну ты чего? Руки убрал от меня. Я тебе не эта блядь твоя сестра. — хрипя говорила мне Нина, сосясь со мной в засос сидя в обнимку на диване.
Сейчас мы сосались с матерью уже по-серьёзному, сильно и глубоко. В комнате было практически темно, и только свет от горящей звезды на ёлке стоящей в углу немного освещал зал и диван на которым мы сидели с Ниной, тусклым неровным светом. Целуя мать в губы, я мял ей руками груди через надетый на ней лифчик и гладил её голый животик. Нина тяжело дышала, как-то хрипела от возбуждения мягко безвольно пыталась убрать мои ладони со своего бюстгальтера.
— Они у тебя такие большие мама, дай мне их поласкать Нина. — сказал я матери, пытаясь стянуть с неё лифчик, но он ни как не хотел сниматься с её грудей.
— А у неё, что они не такие? Пусти Костя, ты мне сейчас бюстгальтер порвешь сынок. Там сзади крючки есть, их расстегнуть нужно. — мать уже сильнее оттолкнула меня от себя и поднялась с дивана, поворачиваясь ко мне спиной.
Я встал следом за ней, и трясущимися от дикого возбуждения руками кое-как расстегнул крючки лифчика у матери на спине, и он упал на пол.
— Они у тебя лучше мама, намного лучше. — задыхаясь от чувств переполнявших меня, я взялся двумя руками сзади за мамины груди, и стал их мять, целуя родной женщине спину.
— У вас презервативы есть сынок? Боюсь я без них. — спросила у меня мама, чужим хриплым голосом.
Её нежный животик дрожал от возбуждения, когда я обнял мать и положил на него руки в попытке стянуть с неё юбку.
— Да есть мам, целая пачка, они тут в серванте лежат в ящике. — ответил я Нине, наконец найдя молнию сбоку юбки и расстегнув стащил её с матери на пол, и она осталась стоять в чёрных колготках натянутых на животе до пупка, через которые просвечивались белые трусы.
— Ну подожди, подожди сынок. Поищи лучше презервативы, а я ещё выпью. Меня трясет всю, неужели ты не чувствуешь? — с укором сказала Нина, в очередной раз отталкивая меня от себя.
Я не стал ей мешать, и отошёл к серванту искать презервативы. Понимая, что лучше будет когда мама основательно выпьет, и тогда она будет более покладиста со мной. У меня у самого пьянку как рукой сняло, до того трясло сейчас как в лихорадке в преддверии порева с родной матерью. А каково было сейчас Нине? Ведь той же Тане, было намного легче со мной переспать. Сестра не рожала меня в муках, и не кормила грудью, и для Тани я хоть и был братом родным человеком, но не сыном, каким являлся для матери. А Нине гораздо сложнее решиться на интим с собственным ребенком, чем старшей сестре с младшем братом. И сейчас моя мать пила рюмку за рюмкой, чтобы залить водкой в себе стыд и нерешительность.
— Мам, можно я торшер включу. А то не видно ничего, и я не могу найти презервативы. — нарочно соврал я матери, нащупав в ящике серванта пачку с гандонами.
Ведь я сам туда их положил по просьбе сестры просто мне жутко хотелось посмотреть на голую Нину. Особенно в этих блядских чёрных капроновых колготках, натянутых до пупка через которые просвечивались белые трусы одетые на маме. Я их раньше никогда на ней не видел, а колготки которые носила мать до моего ухода в армию, были тряпочные из хлопковой ткани.
— Хорошо сынок включай. Мы не будем с тобой стесняться друг друга. Но только сначала хорошенько зашторь окно Костя. А то мне не совсем уютно щеголять голяком перед раскрытым окном. — к моей радости сказала мне мама, и я тут же принялся выполнять её указание.
Великое таинство инцеста не должен видеть ни кто, ни одна живая душа. И мать сто раз была права, заставив меня плотно занавесить окно в зале шторой. Ревнивый муж Тани, мог запросто придти к её дому, и заглянуть в освещённое окно зала. И тогда по городу пойдут сплетни, что брат Тани не только ебёт сестру, но свою родную мать.
Занавесив шторой окно, я подошёл к торшеру и включил его. И тут же комнату озарил мягкий желтоватый свет напольной лампы. И я отчётливо как на яву, увидел мать стоящую у стола с сигаретой в руке. Нина выпила водки и от волнения закурила. Мама курила красиво выпуская дым из своих чувственных накрашенных губ, а я видел в нескольких метрах от себя, красивую, рослую женщину с волнистыми чёрными волосами распущенными по голым гладким плечам. Которая ни сколько не стесняясь сына, стояла перед ним с оголенной грудью в чёрных полупрозрачных колготках, через которые отчётливо виднелись её белые трусы.
— Вот мама презервативы. Еле их нашёл. — сказал я матери, ложа с краю на стол пачку гандонов без которых Нина не еблась, боясь залететь.
— Хорош сынок, я не могу без них. А с тобой и подавно боюсь. Может выпьешь Костя? — предложила мне Нина, беря в руки бутылку с водкой.
— Нет мама не нужно. Я не хочу больше пить, и тебе не следует выпивать. Так мы ничего не почувствуем. Удовольствие от секса не то будет. — сказал я Нине, убирая её руку от бутылки с водкой, и стоя перед ней я разделся до гола скинув рубашку и штаны вместе с трусами на пол.
— Давай на диван сядем Костя. У меня ноги подкашиваются. Я стоять не могу. — жалобно попросила меня мать, когда я стоя голый перед ней, поцеловал её в губы и взялся двумя руками за её груди с тёмно- коричневыми сосками.
А с моей залупы которой я упирался маме в живот, капала смазка оставляя на колготках Нины тёмные пятна.
— Я его раздвину мам. Так намного удобнее будет. — предложил я матери садясь с ней на диван, он в этот новогодний вечер был собран чтобы в зале было побольше места.
— Нет не нужно, потом сынок, потом милый. Поласкай меня Костя, не могу я сразу. — прерывисто дыша попросила меня мать, сидя со мной на диване.
Я пытался стащить с неё эти блядские чёрные колготки вместе с трусами, но Нина упиралась и не давала их снять с себя.
— Хорошо мама, но только не долго, а то у твоего сына член может лопнуть.— ответил я матери, принимаясь ласкать её ещё не старое тело.
— Я не дам ему лопнуть сыночек, не дам милый. Но только немножко поласкай меня перед близостью. Мне это необходимо. — жалобно попросила мать, обнимая меня и крепко прижимая к себе.
