Я приходил к дому Котовых, мы подолгу гуляли, до одури целовались в беседке детсада, я жил только одним - встречами с нею и сладостным ожиданием дня, который она назначила в ответ на мои требовательные, ну когда, ну когда же.
Этих дней оказалось всего два. Они уже уезжали. Мы клялись друг другу в вечной любви, женись на мне, просила она, конечно, отвечал я, ну тебе же только пятнадцать, как ты на мне женишься, не знаю, отвечал я, но женюсь.
Поезд уходил поздно вечером. Мы держались за руки, никого не стесняясь.
- Ну, молодежь, прощайтесь, - ее мама подошла к нам.
- До свидания, - сказал я.
- До встречи, - ответила она.
Вот так просто и обыденно.
Полгода я не находил себе места. Я писал ей письма, на два она ответила, а затем замолчала. Приходили поздравительные от ее матери, где упоминался привет Мише от Жени, и это было ужасно, я понял, что кто-то другой занял ее сердечко.
И я превратился в охотника. Первой мне попалась Лидка.
Какая я? Смотрю на себя в зеркало. Никакая. Самая обычная. Глаза неопределенного цвета. И не голубые, и не зеленые. Челка, волосы прямые и русые, совсем не вьются. Навивай, не навивай, все равно через день, как палки. Нос маленький, рот невыразительный. Зубы, я раздвигаю губы, ну, зубы, вроде, ничего, хотя у Лидки лучше. Шея, шею хотелось бы подлиннее...
- Аня, за тобой пришли.
- Кто там, мамочка? - я прерываю свою традиционную самокритику у зеркала.
- За тобой пришли.
Я выхожу из своей комнаты и, вот девичья память, как я могла забыть, что мы с Андреем договорилась идти на море, он, видимо, проторчал полчаса на улице и не выдержал, притопал прямо к нам, стоит, смущенный, в дверях.
- А, привет, - я стараюсь говорить просто и естественно, подумаешь, ко мне пришел мальчик, ну и что?
- Так мы идем? - спрашивает он тихо.
- Ма, я схожу на море, - кричу я в кухню.
- Идите (не иди, а идите!), только, когда вернетесь?
Я смотрю на Андрея. Он показывает мне на пальцах.
- В шесть, мамочка.
- Ничего себе, обгорите, как ненормальные.
- Мы спрячемся от солнца, мамочка.
- Ну, ладно, но чтоб в шесть, как штык - дома.
- Пока, мамуля!
Я мчусь в комнату, хватаю купальник, шапочку, шляпку.
Осматриваю себя в зеркало, на мне короткое желтое платьице, мать сама мне сшила и называет свое творение татьянкой. Трусики и лифчик я сменила утром, вчера вечером искупалась в ванной, так что все чин-чинарем, я делаю себе рожицу, вот тебе, девочка-конфетка, я приподнимаю подол платья, классные ножки, спрашиваю я себя, можно бы и лучше, отвечаю сама себе, я лохмачу волосы на голове, держись, Андрюха, я вылетаю из комнаты.
- На голову что-нибудь, - слышится из кухни.
- Я уже взяла.
"Пожарную каску и перышко в зад", - это я думаю уже про себя.
Мать выходит из кухни. Она смотрит на меня, я подбегаю к ней, целую ее, она у меня такая славная, жаль, с моим отцом у нее проблемы, они скандалят, хотят разводиться, мне их обоих так жалко.
- Возвращайтесь вовремя, - повторяет мать, закрывая за нами дверь.
- Пока, пока.
Город наш хоть и считается курортным, до моря нужно проехать почти десять километров в транспортном средстве, именуемом автобусом. Это корыто имеет звучную марку "Кубань", бедная Кубань, за что ее так. К нашей радости автобус подходит сразу, и вот мы уже трясемся, отмечая качество нашей дороги, едем плохо, зато без билетов.
Андрей захотел идти в дюны. Честно сказать, мне тоже туда хочется, но для приличия я пробормотала что-то вроде, лучше давай здесь, тут есть раздевалка.
Он не стал меня слушать. Просто взял за руку, и мы пошли в дюны.
В дюнах народу мало, в основном это влюбленные. Мы находим себе дюну, на которой никого нет, Андрей расстилает наше тонкое покрывало, и начинает раздеваться.
- А ты, - спрашивает он меня.
- Я сейчас, - я беру купальник и отхожу за куст лоха. Быстро переодеваюсь.
- Ложись подле, - хлопает он ладонью по покрывалу, голос его немного осип.
Мы сразу начинаем целоваться. Я тебя люблю, шепчет он мне, я молчу, а ты, спрашивает он, что я, ты меня любишь, разве можно об этом так часто говорить, спрашиваю я, о чем же еще говорить, ну не знаю, так ты меня любишь, люблю, отвечаю я. Андрей после этих моих слов целует меня взасос, я чувствую, что он уже ухитрился расстегнуть мой лифчик. Не надо, я чуть-чуть, ну что ты делаешь, убери руку, словом, все, как обычно.
И потекли часы, как минуты, всегда поражаюсь, как быстро бежит время, когда мы с Андреем целуемся и ласкаемся.
И вдруг я слышу чужие голоса. Черт побери, сюда идут, мы прерываем объятие, я поправляю трусики, одеваю лифчик, поворачиваюсь к Андрею, чтоб он мне его застегнул.
Мы прислушиваемся. Да, какая-то парочка расположилась от нас неподалеку. Девушка смеется, голос парня не разобрать, он что-то бубнит, что-то требует.
- Они нам не помешают, - шепчет Андрей, и снова обнимает меня.
Но теперь все получается по другому. Я не могу громко возмущаться, я отталкиваю его молча, а он еще больше нахальничает.
Неожиданно голоса наших соседей слышатся совсем рядом.
- Смотри, какой лох, - восхищенно говорит парень.
- Обычный лох, - отвечает девушка.
- Ну, иди сюда, - шепчет он хрипло.
Слышен звук поцелуя.
- Ну ляг, ну, пожалуйста, - шепчет парень.
- Саша, не надо.
- Ну, пожалуйста.
Похоже, они легли. Буквально в трех метрах от нас, немного ниже по дюне. Нам их не видно. И они не видят нас. Но нам все слышно.
- Саша, не надо, не надо.
- Ты что, мне не доверяешь?
- Доверяю, ой, не надо, Саша, ну, Саша...
И тут я слышу звук. Его ни с чем не спутаешь, так расстегивается пряжка ремня. к
- Саша, Саша, - голос девушки становится почти паническим, но его заглушает звук поцелуя.
- Саша, пообещай, что ты не бросишь меня.
- Конечно, как я могу тебя бросить, мы всегда будем вместе.
- Саша, я боюсь.
- Я буду осторожен, вот увидишь.
Мы сидим тихо. Если уходить, то нужно, видимо, было раньше. Я украдкой смотрю на Андрея, его лицо раскраснелось, видимо, и у меня такое же.
Там внизу слышится тихая возня, затем вдруг девушка снова почти в голос вскрикивает, что она боится, и тут же издает тихий возглас, как будто она вошла в холодную воду.
- Саша, Саша, - слышится снизу.
- Вот так, миленькая, вот так, моя девочка, - парень дышит тяжело и ритмично.
И я вдруг понимаю, что он уже в ней. Андрей осторожно обнимает меня, и мы падаем на покрывало. Невыразимое чувство охватывает меня. Я хочу того же, что происходит между парнем и девушкой рядом с нами. Андрей кладет мне на грудь свою голову, и мы замираем. Любовные звуки снизу не слышать невозможно.
Девушка стонет, иногда почти в голос, парень действует молча, слышно только, как он тяжело дышит.
- Девочка моя, мне можно? - спрашивает он.
- Я не знаю, - отвечает она, всхлипывая.
Парень издает какой-то звериный рык, и звуковая картина совсем изменяется. Они по-прежнему дышат шумно, громко, но уже не так как прежде.
- Тебе было приятно? - спрашивает парень.
- Да, - отвечает она.
Тягучая, долгая тишина.
- Саша, ты же обещал быть осторожным.
- Я и был осторожным.
- А это что?
- А это?
- А это.
- Зато прыщей не будет - парень смеется.
- Это у кого прыщи?
- Ну, раньше ведь были. До того как мы...
- Ты бессовестный, вот залечу, будешь знать.
Слышны звуки поцелуев.
- Тебе помочь?
- Уже помог.
- Что-то ничего в тебе не держится.
- Боже, как сегодня много, пойдем в воду, я хоть смою, - говорит она.
- Будет много - две недели на голодном пайке. Ну пошли, окупнемся.
Снова звуки поцелуев. Через некоторое время они встают и идут к морю, теперь нам видны их спины, девушка совсем юная, может чуть старше меня, а парень, такой как Андрей. Они уходят, неся с собой свои сумки.
Я смотрю на Андрея. Я понимаю, что сейчас произойдет. Противиться я больше не смогу. Я чувствую, как мелко дрожат мои губы, дрожат руки, я впервые стала невольным свидетелем чужой близости, боже, я ни в чем не виновата.
Но у меня есть любимый, я хочу любви и пусть будет, что будет, пусть это животная страсть, пусть, но я, похоже, хочу этого.
Андрей обнимает меня, и мы падаем на покрывало.
Через минуту на мне опять нет лифчика, но если прежде я никогда не позволяла ему снять с себя трусики, то теперь все происходит легко и просто, я даже способствую ему, чтоб полностью освободить мои ноги.
И вот мой парень на мне, он жарко целует меня, его рука там, внизу, он изумленно смотрит на меня, Анечка, какая ты влажная, ты хочешь? Да, наверно, шепчу я в ответ. Он делает какое-то движение, ах, это он снимает с себя плавки, и вот он снова на мне, коленом он раздвигает мои ноги, я чувствую животом его разгоряченный орган, он, орган, сдвигается пониже, он уже там, внизу живота, между моими ногами, он тычется в меня, я закрываю глаза, вот сейчас, вот сейчас...
Но у него что-то не получается, он почти попал и вот опять мостится, как мне ему помочь, он вдруг начинает двигаться толчками, его член толкает меня там, внизу, но он не во мне, иначе было бы больно, я ведь еще ни с кем...
- Аня, любимая, - вскрикивает вдруг Андрей и дергается, как в припадке.
И я чувствую, как он выплескивается на мой живот, на бедра, на лоно...
Я обнимаю его изо всех сил, я люблю его, это мой парень, ничего, что у нас не получилось, мы все равно стали еще ближе, я целую его горячие губы, все хорошо, миленький, все хорошо, я подспудно радуюсь и за себя, я осталась девушкой, хотя пережила такое... Случилось почти, но не совсем.
- Погладь меня еще, - тихо прошу я через некоторое время.
И мой Андрей делает своими чудными пальцами то, что нами хорошо освоено, это совсем безопасно, но так сладко, я возбуждена и достигаю вершины почти мгновенно, после того, как он находит мою заветную струну, я кусаю его в плечо, я кричу в голос, я чуть не плачу... И я проваливаюсь.
Остальные рассказы Олега Болтогаева Вы можете найти здесь.
