"Месть!" - пронесся по моргу его голос, переходящий в пронзительный, тонкий вой, похожий на кошачий.
Через некоторое время дверь в секционный зал открыли сторож и врач. Они вытаращили глаза, когда увидели прямо перед собой труп полковника Порогина. Трупа убийцы-маньяка не было, если не считать отсеченной топором его головы, валявшейся возле эмалированного ведра.
Тут между ног сторожа и врача прошмыгнула серая худая кошка, она всклокоченной молнией бросилась вниз по лестнице и исчезла на темной улице.
- С собой он, что ли, ее принес? - испуганно пробормотал врач, проводив дьявольское животное взглядом. - Рехнуться можно: Ну-ка, Петрович, - сказал он сторожу, - звони в милицию, да побыстрей.
"Наверное, я сошел с ума", - подумал он и, обернувшись, пугливо и быстро перекрестился.
Через день в областной газете появился некролог:
"Обком КПСС, Областной Совет Народных депутатов и Управление Внутренних Дел с глубоким прискорбием извещают, что 21 октября 1990 года в 4 часа 30 минут утра скоропостижно скончался от сердечной недостаточности полковник милиции В.Н. Порогин.
Имя В.Н. Порогина - верного продолжателя ленинского дела, пламенного борца за мир и коммунизм, будет всегда жить в сердцах его товарищей и всех советских людей!"
Входная дверь квартиры Порогиных была открыта настежь, крышка гроба, покрытая черной бахромой, красовалась в коридоре.
Вдова полковника устала принимать многочисленных людей в мундирах, которые приходили и уходили.
Наконец, она осталась одна. Однако одиночество не дало вдове успокоения, напротив, что-то сжало железным обручем ее легкие и сердце. Да, это был страх, который все шире и шире расправлял в ее душе траурные крылья, рассудок вдовы помутился, и по телу ударила жестокая дрожь.
Не осознавал того, что делает, она попятилась и тут же наткнулась боком на острый угол стола, где покоился её мертвый муж.
- Мне страшно, слышишь, мне страшно! - пробормотала она, и ее острые ногти в красном лаке впились в синюю руку мертвеца. И тотчас же через открытую дверь в комнату, грациозно изгибаясь, вошла худая серая кошка.
По комнате прошелся ледяной сквозняк, и дверь, звонко щелкнув английским замком, захлопнулась.
Кошка издала какое-то дьявольское шипение и устремила на вдову свой пронзительно-жуткий взгляд; внезапно из горла трупа в потолок ударила струя черной крови.
"Все путем, ребята!" - говорил за стеной телевизор.
Сексуальное возбуждение, вызванное нежностью матери, вероятно, является причиной нервного расстройства. Но вызывающего повода я указать не в состоянии. Боязнь, что его на улице укусит лошадь, быть может, связана с тем, что он был где-нибудь испуган видом большого пениса.
З. Фрейд
Пятнадцатого апреля 1993 года в 4.30 утра в морг судебной медицинской экспертизы прибыли трое. Один из них, в строгом темно-сером костюме, помпезно опирающийся на трость, был профессором патанатомии и аномальных явлений. Прибыл он сюда инкогнито из Норильска. Второй, коренастый юркий мужчина, был доцентом из нейрохирургического корпуса 1-ой городской клиники имени Бабиченко. И, наконец, третий: высокий, сутулый, с гробоподобным лицом (неизвестный), зловещей пружинистой тенью двигался за специалистами и, хотя он был в штатском, ни у кого из вышеописанных людей не было настроения рассмотреть его внимательнее.
"Свет, потушите весь этот фейерверк", - сказал таинственный третий сторожу и дежурному врачу глухим, не требующим возражения голосом.
Дверь в секционный, зал открылась, двое ученых и загадочный третий двинулись вперед, освещая себе путь электрическими фонарями.
- Седьмой стол, - шепнул нейрохирург профессору, - держитесь! Вы получали от нас видеокассеты, снимки, компьютерные данные. Мы: хм, видите ли: феномен, более детальный осмотр будет...
- Да помолчите вы, - выдавил из себя вибрирующим голосом профессор, сжимая потными пальцами эбеновую трость с серебряным набалдашником.
- Осторожно, господа, вот тут.
Троица окружила секционный стол. На нем была прикреплена табличка:
И далее:
Юрий Гусаков, род. 50, умер 93.
Возраст: 43 года.
Причина смерти: пищевое отравление.
Пол: подлежит сомнению.
Простыня, шурша, сползла с трупа, и три световые точки стали ощупывать тело лежащего.
- Прошу внимания, - прозвучал в тишине голос нейрохирурга, - светите сюда, - он надел хирургические перчатки и осторожно приподнял распиленную заранее черепную коробку трупа.
Фонарь профессора на секунду застыл на месте, затем заплясал в его руках и грохнулся на кафельный пол морга.
- О боже, дайте ваш... фонарь и лупу, - голос его был похож на шорох разрываемой туалетной бумаги.
После быстрого осмотра наступила пауза.
- Ну, что я вам говорил? Сделайте глуг5окий вздох, - улыбнувшись, прошептал доцент, нащупывая у себя в кармане пузыречек аммиака.
- Спер... Спер...
- Сперматозоиды, - заключил за профессора нейрохирург,- правда, уже мертвые.
- Что-то я не врублюсь, где мы находимся, - усмехнулся третий гробоподобный.
- Отче наш, что же у него тогда там?
- Профессор, не будьте идеалистом: в головке, да, я вас правильно понял?- нейрохирург театрально щелкнул пальцами - извольте наслаждаться, господа, сконцентрируйте световые лучи на этой крошке.
- Ого, сорок пять- сорок семь, - опять в разговор вмешался третий, невозмутимо стоящий рядом.
Тем временем лучи скрестились на чудовищном гигантском, мохнатом предмете. Два металлических стержня блеснули, расширяя уже ранее исследованную головку фаллоса, диаметром 8 - 9 сантиметров. Внутри головки находился серо-белый человеческий микромозг.
- Мыслил спермой, действовал хуем, -мрачно заключил человек в штатском.
- Попрошу вас не выражаться! - вспылил нейрохирург, пожалев, что взглянул в цепкие, как болотная трясина, глаза неизвестного. Ноги у него подкосились, а из парализованных объятий он выпустил лишенного сознания профессора патанатомии.
И уже вторично по моргу прокатился грохот: два тела рухнули. Звякнув, отлетели в сторону очки профессора из Норильска, он лежал вниз лицом, из разбитого носа выползала черная лужа крови. Доцент лежал поодаль с безжизненным белым лицом.
- Эй, антиквары, - раздался голос третьего, - живо врубите свет! Свет! Ебанный в рот!
Зайчик, зайчик ты в лесу,
Помоги поймать лису.
(детская считалка)
Полковник Александр Псина, войдя в кабинет Босса, застал его за весьма странным занятием: Босс что-то нервно перелистывал и матерился. Огромный стол его был завален какими-то фолиантами и рукописями.
- А, Псина, заходи, заходи, - обратился он к и так уже вошедшему сутулому человеку, - присаживайся. Вот: ну прям башку себе сломал. И это умные люди писали, - он кивнул на кучу макулатуры по оккультизму, некромантии и кабалистике.
- Простите, Босс, зачем вам вся эта: все это нужно? - Псина в недоумении пожал плечами.
Босс поднял руку:
- Сейчас объясню.
Боссу нравился новый полковник: Псина отличался острым умом и бульдожьей хваткой.
- Видишь ли, сегодня ночью, когда ты находился в морге, произошло убийство, оттрахана до смерти 80-летняя старуха, второй за этот случай. Правда, почерк насильника изменился, он уже не вырывает у своих жертв зубы, но это меня не радует. Прошло несколько лет, и вот опять монстр вылез из жерла преисподней. Убийца, которого мы ищем, не тот дурак в морге, где ты сегодня развлекался. К нам поступили сведения, что этот жмурик несколько лет назад побывал в нашем карцере, его пытал полковник (тоже уже покойный) Порогин, царство ему небесное, он ему всю задницу спалил уксусной эссенцией. Да, с фантазией у него было плоховато. Но, как говорится, О ТРУПАХ ПЛОХО НЕ ГОВОРЯТ. Господи, так на чем мы с тобой остановились? Ах, да. Маньяк, которого мы ищем, - не человек, он чудовище, оборотень, да не смотри ты на меня так, - Босс сделал паузу, - Саша, мы имеем дело не с простым смертным, и потому сегодня ночью у тебя будет соответственно и задание необычное, - Босс опять сделал паузу, - возьмешь несколько моих ребят, то есть людей набожных и крещеных и поедешь на Очкина, это район колдунов.
- Босс, Босс, но:
- Никаких но, Псина. Ты должен доставить гражданку Савраскину Ольгу Николаевну, и не улыбайся, черт возьми, мы имеем дело с нечистью. Эта колдунья должна развязать свой язык, - Босс кинул в сторону заваленного древней макулатурой стола, - там ясно сказано, что вся эта нежить: колдуны, астрологи, хироманты и прочие повязаны одной ниточкой, усёк? Ну, а эта Савраскина, чует мое сердце, у них главная - ипсиссимус. Так что начнем с верхов, кто знает, может быть эта Савраскина знакома с оборотнем Мэри.
- А если не знакома, Босс? - вставил свое слово Псина.
- Ну, тогда она познакомиться с нами. Итак, операция сегодня в два часа ночи. Эй, Псина, будь с ней крайне осторожен, главное не прикасайся к ней руками.
- Простите, не понял, - обалдел полковник, - вы намекаете на ноги?
- Думай сам, - отрезал Босс, - да, и, кстати, кроме оружия захватите с собой библию. Об исходе операции доложить мне немедленно. Мой домашний телефон к твоим услугам.
***
Сон разума рождает чудовищ.
Франсиско Гойя
В ту ночь, когда люди Босса под руководством полковника Псины должны были взять очкинскую ведьму Савраскину, время, как показалось Боссу, текло как-то по-иному, медленно и тревожно. Босс с отвращением посмотрел на телефон, который казался застывшим на тумбочке черным пауком. "И какого черта я распорядился доложить об исходе операции немедленно?" Босс, вальяжно развалившись на огромной кровати, ругал себя и Псину. Было начало второго, когда он начал погружаться в черный, засасывающий водоворот все глубже и глубже. И вот ему приснилось, что он нежно обнимает и целует в слюнявые губы худую лошадь. "Ну не надо, не надо", - стонала кляча. В её глазах стояло испуганное, ошеломляющее выражение трехлетней девочки. Тощие ноги клячи дрожали и подгибались, затем все куда-то исчезло. И Босс увидел себя сидящим на какой-то запущенной безлюдной стройке. Кругом валялись монтировки, напильники, молотки, балки и тому подобное, а из-под груды кирпичей вылезали гигантские экзотические цветы, напоминающие белладонну и тропические орхидеи. Боссу стало жутко. "Эй, люди, кто-нибудь"! - заорал он и мгновенно услышал в ответ глухое тарахтение мотора. К нему на сверхъестественной скорости приближался трактор тридцатых годов, за его рулем, ухмыляясь, сидел полковник Александр Псина. "Саша, Саша, это я, Сашенька, мне страшно!"
