"А что, Коля, ты на Лидочку так смотришь, что прямо сейчас съешь. Так ты не стесняйся. Я думаю, Лидочка не откажет. Ей теперь не впервой. Правда?"
Слова застряли у Лиды в горле. Такого она все равно не ожидала. Отдать ее мальчишке-фотографу. Но именно это и произошло. Вот только раздеваться ей не велели. Только приказали расстегнуть верхние пуговки платья. Она сделала это и фотограф поставил ее на полу прямо на четвереньки и потом овладел ею по собачьи. Он завернул подол платья ей на голову, спустил трусы до колен и вот в таком положении взял ее, как животное. И она стала вести себя как животное. Лида сразу почувствовала себя именно животным, жалким, доступным, она посмотрела на все происходящее со стороны, глазами Олега.
Еще две недели назад он встретился с ней в доме у ее подруги, и тогда она была достойной женщиной, препода-вателем института и так далее. И вот не прошло и несколь-ко недель, и она, как жалкая сучонка в завернутом на голову платье и разъезжаясь коленками по полу, стоит раком и ее имеет любой, кто захочет, вот этот похотливый мальчишка, например... А она еще, не в силах сдержать свои собственные чувства, благодарно движется ему на-встречу всем тело , подвывает от охватившего ее сладо-страстия, стонет...
Когда фотограф кончил и отпустил ее, Лида встала, вся красная, задыхаясь и поправляя платье. Олег предло-жил ей выпить еще и потом воспользовался се ртом, на этот раз также жадно раскрытым.
Потом он больше не задерживал ее и, отдав деньги, отпустил.
Теперь она опять сидела передо мной. Не прошло и недели, как мы поняли, что дальше так продолжаться не может, и мы должны предпринять какие-либо шаги к сближению. Мы решили, что теперь, когда все кончилось, Олег уехал навсегда из нашего города, деньги получены и даже зимнее пальто на них уже куплено, мы должны на-всегда оба забыть эту историю от начала до конца. Это было единственным правильным решением. Мы оба с этим согласились. Невозможно же жить, зная, что твоя жена в душе - шлюха, а муж - на самом деле отпустил жену ради того, чтобы она заработала своим телом деньги себе на пальто. Что же это за семья... Так что мы договорились.
Но жизнь не хотела оставить все так, как есть, и при-готовила нам новое испытание.
Это случилось примерно через месяц.
Лида зашла в аудиторию, где должна была вести оче-редное занятие, и почувствовала, что что-то не так. В аудитории царило необычное возбуждение, все что-то пе-редавали друг другу, а с ее появлением затихли и стали как-то странно смотреть на нее.
В руках одного неловкого студента Лида увидела яр-кие страницы печально знакомого ей эротического журна-ла. Она сразу поняла все. Да и необязательно было видеть сам журнал. Достаточно было посмотреть на возбужден-ные лица студентов, на наглые их взгляды, на то, как масляно и недобро смотрят они своими глазками на нее - свою преподавательницу. Лида всегда была очень строгим и требовательным педагогом, и тем приятнее было сейчас этим соплякам наслаждаться тем, что они только что про нее узнали.
Поняв все и оценив ситуацию, Лида уже больше ни о чем не думала. Быстрее молнии она вылетела из аудито-рии, потом пробежала по институтскому коридору, выско-чила на улицу и побежала к вокзалу. Это не очень далеко.
Весь городок наш знал, что если у нас и продаются какие-то предосудительные издания - то, конечно, толь-ко на лотках у вокзала. Это обычное место для такого рода изданий. Вот именно к вокзалу и побежала Лида.
Искомое издание она нашла довольно быстро. Протол-кавшись через толпу привокзальных онанистов - обыч-ных читателей подобного чтива, она схватила яркий жур-нальчик, и сразу же, на обложке, увидела себя...
Прибежав домой, Лида упала на диван и зарыдала. Правда, слезы, катившиеся из нее градом не могли поме-шать ей время от времени перелистывать журнал, находя в нем все новые и новые свои фотографии. Тут она была в нижнем белье и совершенно голая, выставившая бесстыд-но свои гениталии. Она была запечатлена одна и в компа-нии с Ренатом, который неутомимо имел ее во всех мыс-лимых позах...
Каждый раз, увидев новую фотографию, она содрогалась и начинала рыдать еще сильнее.
В нашем городке вообще все новости расходятся очень быстро, а уж такие... Никогда еще эротические издания не расходились с такой быстротой, как этот злополучный журнальчик. Казалось, весь город читает его. Уж весь институт - это точно. Рухнули последние надежды. На третий день меня пригласил к себе старенький ректор. Он долго смотрел на меня сочувственным взором, а потом смущенно сморкался в платок.
"Вы знаете, я уж прямо и не знаю, что вам сказать. Мне тут звонили... И не один человек. Да, знаете... Вы даете, конечно... Ваша супруга, да... того. Очень хороша, конеч-но"...
Одним словом, старенький ректор, в конце концов, набрался храбрости и сказал, что новые времена - новы-ми временами, а порядок есть порядок. И что никто не хочет приключений.
Смотреть все эти дни на Лиду было страшно. Она хо-дила, боясь поднять глаза от земли. И правильно делала, между прочим. Потому что желающих заглянуть ей в глаза и расхохотаться было предостаточно. То же самое можно сказать и о моем глупейшем положении. "Жад-ность фраера сгубила".
Оставаться в нашем городке после всего того, что слу-чилось, мы больше не могли. Купленное такой ценой зим-нее пальто все равно пришлось продать. Нам не хватало денег на переезд в другое место. Это всегда было накладно, а теперь и вовсе недешево. Так что нам пришлось все бросить и переехать в другой город, где никто нас не знает.
Нет, мы не расстались с Лидой. Это было бы глупо с ее стороны, да и с моей тоже. Когда она в первый же вечер, вернувшись растерзанная от Олега сказала, что это я во всем виноват, она была, конечно, отчасти права. Кто же, как не я, разрешил ей стать фотомоделью. А что же я думал при этом? Неужели мог рассчитывать на что-то иное?
Жалею ли я о том, что случилось? Не знаю. Во всяком случае, мне кажется, что приключившаяся история по-могла нам с Лидой лучше понять самих себя и друг друга. А что может быть дороже в семейной жизни, чем взаимо-понимание любящих супругов?
