5. (Новая госпожа...)
- Yes? Yes! - хрипло стонала Вика, что стояла в согнутом положении, уронив грудь на подоконник, в каких-то там несчастных трёх метрах от её квартиры, откуда вполне могла выглянуть её мама или младший брат и увидеть оттопыренную задницу дочери или сестры, перед которой на коленях стоял какой-то придурок, держал её за бёдра и головой находился впритык с этой очаровательной частью тела, что беспокойно дёргалась на его лице. Задница её было крупной, гораздо больше, чем у Катьки и у Сусанны, она вела дальше загорелую худую спину, на которой мило выделялся рядок покатых позвонков, что простирались до задранной до груди блузки. В данный момент мой язычок вероломно ломился в тёмное отверстие её ануса, проникая довольно глубоко и вызывая громкие стоны, которые Вика пыталась подавить, зажав меж зубов пальцы. Кожаные джинсы её были спущены до самых стоп, открывая безукоризненные ножки, которые я, иногда отрываясь от её жопы и передка, принимался неистово целовать, покрывая губами каждый сантиметр её кожи, начиная с тёплых бедёр и залезая во влажные впадинки обратной стороны колена.
"Вика стала моей госпожой сравнительно недавно, к тому времени Катька на год уехала в Англию, закончить последний класс там, Сусанна нашла себе богатого молодого человека, с которым и проводила основное время, теперь уже редко прибегая к моим услугам, однако, долго скучать мне не пришлось, потому что вскоре ко мне подошла Вика и заявила, что ей надо со мной поговорить. Я не отказался и после уроков услышал, что ей известно об одном моём умении, свидетельницей которого, она случайно стала, будучи дежурной, когда благодаря щели между груды висящей одежды, она увидела интересную картину - Катьку разбросавшую ноги и мою голову пребывавшую в известном месте. Я смутился и невнятно пробурчал, что она ошибается, что, дескать, как ей сия глупость могла в голову придти, и, сгорая от стыда, пылая лицом, убежал прочь. Вика больше не подходила ко мне до того самого времени, когда как-то наш класс не стал дежурным, и меня, не знаю случайно ли или благодаря Викиным ходатайствам, назначили вместе с ней дежурить на целых два урока. В раздевалке стояли два стула, на которых дежурные восседали, когда не было желающих забрать или наоборот снять свою одежду. Когда я вошёл в гардероб, опоздав на дежурство минут эдак на десять, Виктория уже сидела там, на одном из стульев, и, напевая песенку своим вечно хриплым голосом, делала, так называемый педикюр, возложив свою великолепную маленькую загорелую стопу на грубое дерево второго стула. Ножки её обтягивали особо любимые ею кожаные джинсы, блестяще-чёрного цвета, которые удивительно шли ей, а потому, можно представить, как прекрасна была маленькая коричневая от загара ступня, что недавно была извлечена из валявшегося рядом чёрной туфельки, с толстым высоким каблуком, и брошена на уродливое дерева стула, где её доставали пальцы руки, аккуратно и медленно нанося на блестящие ноготки ярко-красный лак. Обработаны пока были лишь большой и тот, что рядом с ним пальчик, остальные же были прекрасно чисты и не менее красивы.
- Привет! - обрезав песню, весело поприветствовала меня Вика. - Как дела?
- Нормально, - пряча взгляд от её задорных глаз, сказал я. - Как твои?
- Чудно, - по обыкновению ответила она и вновь уронила свой взгляд на свою стопу, начав осторожно накрашивать следующий пальчик. Я же, видя, что стул мой занят, попросту опёрся об одну из вешалок.
- Что так встал далеко? - не глядя на меня, ухмыльнулась Вика. - Боишься меня, что ли?
- Почему? - не согласился я и, желая продемонстрировать, что не боюсь её, подошёл поближе, при том глаза мои, как я не старался, впились в её обрабатываемую ножку и ни как не хотели оттуда уходить. - Чего мне бояться-то?
- Не знаю, - с каким-то потаённым смыслом проворковала Вика. - Мало ли...
Мы немного помолчали, она справилась с ещё одним пальцем, кроме того, ровно на секунду, в момент движения кисточки по прозрачному ногтю, вскинула брови свои в мою сторону и, увидев, что хотела увидеть, а именно мой завороженный взгляд направленный на её стопу, довольно улыбнулась.
- Послушай, Миша, - сказала она, наконец, примериваясь к последнему пальчику. - О чём ты сейчас думаешь?
- Ни о чём, - среагировал я.
- Неправда, - вздохнула Вика.
- Серьёзно ни о чём, - стоял я на своём, тем не менее, чувствуя, что краска начала красить моё лицо так же, как лак её чудные ноготки.
- Ладно, - не стала спорить Вика. - А о чём ты обычно думаешь, когда слышишь слово "влагалище"? - около секунды я молчал, ошеломлённый и не имеющий понятие, что же мне ответить на столь дерзкий вопрос. - Или "клитор"? - продолжала Виктория, принявшись и за последний пальчик. - Или "пизда"? - она ухмыльнулась своим мыслям. - Женская жопа?
- Не знаю, - покраснев, словно помидор, ответил я, понимая, что молчание здесь будет больше, чем глупым.
- Неправда, - опять вздохнула Вика. - Правда, грубое слово "пизда"? Разве можно чудную женскую плоть назвать таким убогим именем. "Хуй" ещё ладно, всё равно у вас в нём ничего чудного нет! Но "пизда!" Ужас... Ты согласен?
- Наверно, - не определённо ответил я.
- Устала! - вдруг отрезала Вика, распрямившись и откинувшись на спинку стула, при том попка её сползла немного дальше от той самой спинки, благодаря чему, девушка оказалась в полулежачем положении. - Слушай, не хочешь накрасить мне вторую ножку? - и когда я неопределённо замялся. - Давай! - бросила она уже с приказным тоном, при том обработанная её стопа соскользнула на пол, а вторая, покинув второй туфелек, взлетела на стул. - В этом-то, я думаю, нет ничего зазорного, - и рука её вытянулась в мою сторону, держа миниатюрную кисточку.
Я чуть-чуть задержался, мне очень хотелось схватить инструмент и припасть к её ноге, творя красоту над её ногтями, однако, что-то сдерживало меня, а потому я стоял до тех пор, пока она не крикнула ещё раз:
- Ну же! Что в этом такого? - ничего такого в этом действительно не было, а потому я медленно подошел к ней, взял из её рук кисточку и, склонившись над её стопою, потянулся к ней инструментом. - Нет! - недовольно отрезала Вика, отодвинув ногу от моих рук. - Так ты только измараешь мне ножку. Опустись ниже! - я склонился ещё больше, но и это ей не понравилось. - Тебе же неудобно! - заявила она. - Встань на колени... - с секунду я медлил, глядя в её бездонные глаза, где светилось озорство и возбуждение, затем же медленно опустился в то положение, которое ей хотелось. - Вот! - счастливо возопила Вика. - Теперь бери кисточку и аккуратно начинай красить ноготь... - я осторожно потянулся к её большому пальцу тонкой щетинкой кисти. - Смотри, не замарай палец... Слышишь! - прикрикнула она мне от счастья оглохшему. - Медленно и аккуратно. - Что я и начал делать, бережно, кончиком кисточки водя по глянцу её ногтя, забыв об окружающем мире, отдавшись всей душой только этому большому пальцу. Закончив с ним, я из под опущенных бровей глянул на Вику и увидел, что лицо её полно торжества и чего-то хищного, как показалось мне, чувства собственной власти.
- Второй! - поторопила меня она. Я взялся за второй нежный и милый пальчик, за его небольшой ноготок, даря ему яркую краску. - Нравится? - спросила она меня, когда я на половину разобрался с ним.
- Да! - тихо прошептал я, но она услышала.
- Я знала, - торжественно сказала она.
Однако я её не слышал, видя перед собой лишь маленькую стопу, над которой мне надо было работать, видя лишь озорно шевелившийся пальчик, что не давал мне себя докрасить. Неожиданно для себя, я забыл о кисти, забыл о данном мне задании, не сумел сдержаться и, обхватив её стопу руками, страстно принялся целовать её, упиваясь её сладостным вкусом и дрожа от возбуждения.
- Подожди! - грубо вырвала из-под моих губ свою ножку Вика. - Тут лак ещё не высох, - она бросила эту стопу на пол, зато ту тут же сменила уже обработанная лаком ступня, где весело горели красными фонариками нарядные ноготки. - Давай эту! - меня не нужно было просить дважды, я впился в её ногу, целуя стопу везде, где только можно было, слизывая пыль, что могла насесть на свежий лак, с каждого её ногтя, громко чмокая, кидая губы то туда, то в другое место. Забираясь языком между её пальцами, я чувствовал, что эта нога её почти не ходила сегодня, была лёгкая кислинка, но она не могла сравниваться с тем привкусом, которым нередко обладали ноги Сусанны или Катьки, после полного учебного дня, когда они, наконец, добирались до меня и моего рта.
- Я знала, - вновь проговорила Вика. - Вот так! - комментировала она мои действия. - Возьми в рот, - и я брал, заглатывая пальчики поглубже, нежно посасывая их, когда Вика сама пыталась загнать их, как можно дальше, практически лишая меня кислорода. - Соси, соси! - так продолжалось около пяти минут, как вдруг за дверьми в раздевалку, раздались тяжёлые шаги, при том я этого не услышал, будучи всецело увлечён Викиными ногами, однако, она это услышала и, вырвав свою ступню из моего рта, проворно сунула её в туфель, одновременно проделывая то же самое и со второй стопой. Мне же осталось лишь скоро подняться и уронить свой зад на стул.
С загадочной улыбкой, в гардеробную вошёл наш классный руководитель Василий Дмитриевич:
- Дежурим, - констатировал он.
- Так точно, - отдала ему честь, сделавшая невинное лицо, Вика.
- Ну, ну, - довольный проверкой сказал он и вышел.
- Уф, - выдохнула Вика, - чуть не попались! - не услышав же ничего, кроме моего молчания, она вдруг резко встала и, шагнув вплотную к моему стулу, крепко и больно взялась за мои плечи и, сдвинув меня, не сопротивлявшегося, со стула, поставила на колени, торжественно глянула на меня сверху и прижала моё лицо к своему кожаному паху, где я, прижавшись, как можно крепче, попытался ощутить какой-нибудь запах, однако, нашёл лишь дух кожи. Я взялся за ремень её джинсов, но она остановила меня:
- Не здесь! - неожиданно она больно ухватила за мои волосы и двинулась туда, где я нередко бывал с Катькой и известно что там делал, волоча меня за собой, не давая подняться с колен, вызывая резкую боль возмущённых волос, заставляя, одним словом, ползти за собой. Вскоре мы были там, где я уже не раз бывал.., а в общем - не будем повторяться -, там Вика остервенело спустила свои кожаные штаны, обнажив великолепную оттопыренную задницу и спрятанную под аккуратным небольшим островком волос вульву, к которой я был незамедлительно привлечён и под блаженный шёпот Виктории: "Я знала...", взялся за обычное дело, которого, в силу изложенных обстоятельств, был пусть не надолго, но лишён.
