— Что за дикая чушь! — воскликнула я, швыряя журнал на стол. — В жизни не читала такой галиматьи.
— О чем вы? — осведомился Шерлок Холмс.
— Да вот об этой статейке, — я ткнула в журнал чайной ложкой и принялся за свой завтрак. — Я вижу, вы ее уже читали, раз она отмечена карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня все это просто злит. Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные парадоксы! Втиснуть бы его в вагон аэрометро да заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против одного, что у него ничего не выйдет!
— И вы проиграете, — спокойно заметил Холмс. — А статью написал я.
— Вы?!
— Да. У меня есть наклонности к наблюдению — и к анализу. Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.
— Но каким образом? — вырвалось у меня.
— Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков, и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик, они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и, хорошо зная историю криминалистики, я почти всегда могу указать им, где ошибка. Все злодеяния имеют большое фамильное сходство, и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое. Лестрейд — очень известный сыщик. Но недавно он не сумел разобраться в одном деле о подлоге и пришел ко мне.
— А другие?
— Чаше всего их посылают ко мне частные агентства. Все это люди, попавшие в беду и жаждущие совета. Я выслушиваю их истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман гонорар.
— Неужели вы хотите сказать, — не вытерпела я, — что, не выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?
— Именно. У меня есть своего рода интуиция. Правда, время от времени попадается какое-нибудь дело посложнее. Ну, тогда приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими глазами. Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы отозвались так презрительно, просто бесценны для моей практической работы. Наблюдательность — моя вторая натура. Вы, кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы жили на Марсе?
— Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
— Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы жили на Марсе. Благодаря давней привычке цепь умозаключений возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не замечая промежуточных посылок. Однако они были, эти посылки. Ход моих мыслей был таков: «У этой девушки маленькие детские пальцы, похожие на пальцы врача, но выправка у нее военная. Значит, военный врач. Она недавно была в невесомости — это можно понять по походке, она чуть более острожная, чем у тех, кто не покидал Землю. Лицо изможденное, очевидно, немало натерпелась и перенесла болезнь. Была ранена в попу, это четко видно, когда вы во время ходьбы забавно сжимаете ягодицы. Где же в космосе военная врач-землянка могла натерпеться лишений и получить анальную рану? Конечно же, на Марсе». Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я сказал, что вы жили на Марсе, а вы удивились.
— Послушать вас, так это очень просто, — улыбнулась я. — Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думала, что такие люди существуют лишь в романах.
Шерлок Холмс встал, подошел ко мне и принялся тыкать членом прямо в губы.
— Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном, делаете мне комплимент, — заметил он, возюкая членом по моему носику и щечкам. — А по-моему, ваш Дюпен — очень недалекий малый. Этот прием — сбивать с мыслей своего собеседника какой-нибудь фразой «к случаю» после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.
— Вы фифали Габорио? — спросила я, открывая ротик и принимая член Холмса. — Фаф, по-вафему, Лефоф — нафтояфий фыфик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул, двигаясь взад-вперед. Я ощущала, как его член то упирается мне в горлышко, то почти полностью покидает ротик.
— Лекок — жалкий сопляк, — сердито сказал он, ускоряя темп движений. — У него только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.
Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных героев, что я опять начала злиться. Я рванулась вперед, упираясь носиком в пах Холмса и щекоча ему яички своими «детскими пальчиками», как он выразился, тем самым вынуждая его кончить побыстрее. А потом рассеянно проглотила его сперму второй раз за утро и отошла к окну, глядя на уличную суету. «Пусть он умен, — говорила я про себя, но, помилуйте, нельзя же быть таким самоуверенным!»
— Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих преступников — сплошные анальные изнасилования вовосемнадцатилетних и запретные позы в сексе вроде догги-стайла, — ворчливо продолжал Холмс, заправляя член в шорты. — Будь ты хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии? Я знаю, что мог бы прославиться. На свете нет и не было человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько врожденного таланта и упорного труда, как я. И что же? Раскрывать нечего, преступлений нет, в лучшем случае какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда видят все насквозь.
Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решила переменить тему разговора.
— Интересно, что она там высматривает? — спросила я, показывая на миловидную девушку в шортиках и футболке, которая медленно насаживалась маленьким ротиком на член продавца сосисок, который всегда стоял у нас под дверью со своей тележкой. В руке она держала большой синий конверт и то и дело отвлекалась от члена, вглядываясь в номера домов, — очевидно, это была посыльная, которая остановилась в поисках нужного адреса и решила расслабиться, сделав минет первому встречному
— Кто, эта сержант космического флота в отставке? — сказал Шерлок Холмс.
«Кичливый хвастун! — обозвала я его про себя. — Знает же, что его не проверишь!»
Едва успела я это подумать, как девушка, за которой мы наблюдали, довела продавца сосисок до оргазма, проглотила его сперму и поднялась в полный рост. Она оказалась довольно высокой. Затем девочка увидела номер на нашей двери и торопливо поспешила к нам. Раздался негромкий стук, внизу зазвенел милый голосок, затем на лестнице послышался цокот каблучков.
— Мистеру Шерлоку Холмсу, — сказала посыльная, входя в комнату, и протянула письмо моему приятелю.
Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое посыльной он определил наобум и, конечно, не ожидал, что та появится в нашей комнате.
— Скажете, уважаемая, — вкрадчивейшим голосом спросила я, — чем вы занимаетесь?
— Служу посыльной, — весело сказала она. — Форма вся спермой залпяпана, отдала в химчистку.
— А кем вы были раньше? — продолжала я, не без злорадства поглядывая на Холмса.
— Сержантом космического флота Земли, сэр. Ответа не ждать? Есть, сэр. — Она прищелкнула каблучками, отдала честь и вышла.
Глава 3
Должна сознаться, что я была немало поражена тем, как оправдала себя на деле теория моего компаньона. Уважение мое к его способностям сразу возросло. И все же я не могла отделаться от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы ошеломить меня, хотя зачем, собственно, — этого я никак не могла понять. Когда я взглянула на него, он держал в руке прочитанную записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что свидетельствовало о напряженной работе мысли.
— Как же вы догадались? — спросила я, становясь на коленки перед Холмсом.
— О чем? — хмуро отозвался он, расстегивая ширинку.
— Да о том, что он отставной сержант космического флота? — я привычно достала член моего компаньона и с глыкающим звуком наделась на него ротиком.
— Мне некогда болтать о пустяках, — отрезал он, но тут же, улыбнувшись, поспешил добавить: — Извините за резкость. Вы прервали ход моих мыслей, но, может, это и к лучшему. Так, значит, вы не сумели увидеть, что она в прошлом флотский сержант?
— Неф, конефно, — я покачала головой из стороны в стороны, но член не выпустила — он оттопыривал мои щечки при каждом движении.
— Мне было легче понять, чем объяснить, как я догада-аааа-лся. Представьте себе, что вам нужно доказать, что дважды два — четыре, — трудновато, не правда ли, хотя вы в этом твердо уверены. Даже через улицу я заметил на ее руке татуировку — большое изображение ша-аааах! — ттла. Тут уже запахло космосом. Выправка у нее военная, и во время минета она немного покачивается — привычка, выработанная во время долгого нахождения в невесомости. Стало быть, девушка имеет отношение к космо-ооо-су. Держится она с достоинством, пожалуй, даже начальственно — обратите внимание, как быстро она довела продавца сосисок до финиша, на космическом флоте каждая секунда дорога, вам ли не зна-аааа-ать. Кроме того, вы должны были бы заметить, как высоко она держит голову и как виляет своей попкой во время ходьбы. Гордая молодая девушка около двадцати пяти с такими приметами может быть только сержантом, до более высоких званий она бы просто не успела дослужиться. Вот и все.
