Мама Наташа легла на спину, положив голову на подушки и широко раздвинув ноги, подогнув их в коленях.
Несколько секунд я смотрел на нее, на ее черный лобок и на ставшие, словно бесцветными, глаза матери. А затем лег на нее и рывком запрокинул её худые ноги к себе на плечи одновременно вгоняя ей член в пизду по самые яйца.
Мать не вскрикнула и не застонала. Она лишь с укором глянула на меня, и из уголков её прекрасных глаз выкатились две слезинки.
А мне было все равно.
И нисколько её не жалко. Я вспомнил по памяти её вчерашний взгляд, когда её, пьяную, порол на тумбочке в прихожей дядя Саша. И сейчас проделывал с ней то же самое.
Но только у меня хуй был побольше, чем у моего отца и у бородатого мужа тёти Лиды. И мать, естественно, чувствовала боль, но терпела и не подавала вида, что ей больно. Лишь из маминых глаз капали слезы.
— Ааа, ещё, ещё глубже! Можешь сынок. Ты мужик или тряпка? Я глубоко люблю. И достань мне до матки! - наконец начала стонать подо мной мать и словно нарочно злить меня.
Потому как я и так глубоко ей засаживал и доставал до матки, как она и просила.
Я чувствовал, что в глубине её вагины моя залупа упиралась в какой-то шарик, соскальзывала с него, уходя в сторону.
— Ну как, пап, я теперь мужик, раз твою жену ебу? - спросил я у сидящего рядом отца, держа ноги матери на своих плечах и стараясь попадать в ритм, засаживая ей в чёрную пизду по самые яйца.
— Да мужик ты, настоящий мужик, сынок. Но вспомни свое обещание не делать матери больно. Полегче. Ведь мне с ней жить. - ответил папа Олег, видя, что я уж чересчур рьяно взялся за дело.
— Не слушай его, Костя. Еби меня, сынок, еби, милый. И отпусти мои ноги. Я тебе подмахнуть хочу. - попросила меня мать, и я выполнил её просьбу, сняв ноги мамаши со своих плеч.
Мама Наташа сладко завыла и, почуяв свободу, начала яростно мне подмахивать, лёжа подо мной вцепившись ногтями в мою спину.
— Аааа! Аааа! Оооо! Йййй! - выла, скулила мамаша, двигаясь навстречу моим толчкам.
И вскоре мы кончили.
Сначала я задергался на ней, а потом она подо мной.
— Ну, теперь можно и наколку сынку делать. Он полностью прошёл прописку в нашей семье! - воскликнула тётя Лида, все это время ревниво смотря на то, как я сношал родную мать.
И хотя, по сути, я не до конца прошел требуемые испытания для того, чтобы стать полноценным свингером. Ведь у мамы Наташи осталась ещё одна дырка, в которой не бывал мой член. Но на это обстоятельство все закрыли глаза.
После церемонии принятия меня в свои ряды семья Ермаковых хотела отметить это событие групповым поревом. И мой член должен быть в форме. Ведь мужиков и так не хватало.
— Это не болезненно, милый. Хотя за твои проделки мне следовало сделать тебе больно. Но я твоя мама и прощаю тебя. - мама Наташа взяла в руки специальную машинку для нанесения татуировок, переделанную из обычной электробритвы, и, стоя голая передо мной, стала делать мне татуировку в виде девушки, сидящей на краю полумесяца.
Делала она это умело и что меня удивило. Не используя положенный для нанесения татуировок специальный трафарет, по контуру которого мастер делает наколку.
Мать колола мне наколку по памяти, словно опытная художница, и я видел, как на моем плече появлялись очертания будущего рисунка.
— Наташа, прости. Я люблю тебя и не хотел делать больно. Так получилось. - мать склонилась близко ко мне, и я шепнул эти слова ей на ушко.
Да и никто не расслышал.
Машинка в руках у мамы Наташи жужжала достаточно сильно, и мои слова утонули в её гудении.
Мать мне не ответила. Только её красивые карие глаза засветились нескрываемой теплотой и любовью ко мне.
Ну, конечно же, она меня простила. И не злилась, а наоборот, хотела, чтобы я повторил с ней произошедшее на матрасе, но только в более интимной обстановке. К примеру, у нас дома.
— Ну вот, наколка готова. Теперь произнеси клятву, Костя, и ты станешь членом нашей семьи. - мама Наташа выключила машинку и протёрла мне плечо чистой тряпочкой, смоченной в водке, которую ей принесла Иришка из зала.
Опытная татуировщица, прошедшая суровую школу выживания в стенах детского дома.
Моя мать знала что делает.
Водкой она обеззаразила мне кожу в местах нанесения татуировки, ведь там кое-где выступала кровь. И заодно прочистила нанесенный рисунок от остатков туши.
Плечо у меня немного жгло, но в целом процедура нанесения татуировки прошла для меня довольно безболезненно и быстро. Ведь мне колола наколку родная мать. А разве она сделает своему сыну больно?
В отличии от меня, я корил себя за грубость со своей матерью. Она, бедняжка, не видела в этой жизни ничего хорошего. И я должен быть с ней предельно ласков.
— Стань по центру комнаты и повторяй за мной. - пришла мне на помощь Галина Николаевна, поскольку я не знал, что говорить.
Все четверо женщин подошли ко мне и, взяв меня за руки, вывели на центр гостиной.
А потом к ним присоединился мой отец и дядя Саша.
Шесть человек голых мужчин и женщин, взявшись за руки, стояли вокруг меня в ожидании когда я произнесу заветные слова. Чтобы потом слиться всем вместе в едином экстазе.
Я заметил, что у папы Олега и у дяди Саши члены стояли колом, да и у меня он стал вновь подниматься. Выкуренная марихуана давала о себе знать.
— Клянусь хранить в тайне все, что происходит в стенах этого дома. - баба Галя произнесла первые слова клятвы, и я повторил за ней.
— Клянусь хранить в тайне все, что происходит в стенах этого дома! - сказал я в готовности произнести следующие слова.
Клятвы свингеров.
— Клянусь любить всех женщин в нашей общей семье одинаково и уделять им всем внимание. Клянусь быть верным свингерскому движению и свято блюсти наши уставы. А именно, не иметь связей с другими женщинами за пределами нашего клуба. А если подобное произойдёт, то должен честно сказать об этом другим членам сообщества. Чтобы не подвергать их опасности. - произнесла Галина Николаевна короткой и больше похожей на детскую игру слова свингерской клятвы.
А я повторил вслед за ней.
Меня честно позабавило то, что свингер должен был признаться другим о том, что он имеет связи вне клуба.
Хотя подобное было обусловлено безопасностью. Ведь все члены семьи Ермаковых и наша семья не пользовались презервативами, доверяя друг другу.
А что будет, если кто-то из нас переспит с женщиной на стороне и подцепит от нее, к примеру, триппер. И наградит им всех участников клуба, учителей свингеров?
— Теперь ты наш зять, мой дорогой, и я хочу тебя! - воскликнула тётя Лида, ложась первая на матрас и увлекая меня за собой.
Иришкина мать оседлала мой член сверху сев на него влагалищем и заёрзала на нём вверх и вниз. А над моей головой тут же возникла волосатая промежность мамы Наташи.
— Это тебе в наказание. В другой раз будешь знать, как матери больно делать. - мамаша встала над моей головой на коленях передом к очкастой подруге, сидевшей у меня на хую, и, поцеловавшись с ней в губы, слегка присела, касаясь вагиной моего рта.
А мне ничего не оставалось делать, как припасть ртом к ее волосатой " девочке, с наслаждением лизать ее и чувствовать, как на моём члене ерзает другая женщина, моя будущая тёща.
— Оооооййй! Олег, а ты лучше ебёшь, чем твой сын. У него конец большой, а ебать он не умеет. - рядом со мной раздался голос Иришки, стоящей на четвереньках и принимающей в свою молодую попку член моего отца.
Моя будущая жена нарочно злила меня.
А папа Олег принял её слова за чистую монету.
— Старый конь борозды не испортит. В этом деле опыт нужен. А Костя - слабак! - радостно произнёс папаша, засаживая девушке с каштановыми волосами в очко.
Папа Олег всерьёз подумал, что Иришке больше нравится с ним.
Вот и старался.
— Старый конь борозды не испортит, это верно. Но он и не вспашет глубоко! - захохотала баба Галя, намазывая анальным гелем член своего бородатого зятя.
Дядя Саша говорил, что подсел на очко тёщи, и сейчас он готовился ей в него засадить.
В тот день мы больше не бухали. За стол сели, но обошлись без спиртного. Вместо водки и вина присутствовали соки и лимонад.
А после застолья наши женщины порадовали нас, мужчин, совместной "розовой" оргией друг с дружкой. Сначала парами - моя мать и тётя Лида. Иришка с бабой Галей. А потом все вместе.
— Паровозик, девки. Чур, я паровозом буду! - крикнула Галина Николаевна, становясь на четвереньки.
К ней тут же кинулась Иришка и пристроилась к родной бабке сзади.
Вылизывая у неё влагалище.
К Иришке встала на колени моя мать и тоже присосалась к её молодой щелке.
Задним " вагоном" в этом " розовом" паровозике стала тётя Лида. Иришкина мать пристроилась к пухлой жопке моей мамы Наташи и, встав на четвереньках, стала лизать у неё влагалище.
— Ту-ту паровозик! Ту-ту! - воскликнула Галина Николаевна, стоя на четвереньках и изображая "паровоз" в сцепке " вагонов".
Я раньше слышал про такой " паравозик" в лесбийских играх. Но вживую видел впервые.
— Паровозу сцепка нужна. Давай, Костя, не теряйся. - стоящий рядом со мной дядя Саша подтолкнул меня к своей пузатой жене, стоявшей к нам задом и сосущей пизду у моей матери.
