Эд кивнул, соглашаясь, и с наслаждением влепил Ханне пощечину.
Вик восхищенно присвистнул, а у Ханны брызнули из глаз слезы, она суетливо завозилась, затравленно поглядывая в лицо Эду и лепеча:
- … сейчас… сейчас… только не бей… сейчас…
Эд ослабил хватку на ее загривке, и Хелена, пристроившись, уложив Эда на локти и подняв его ноги вверх и в стороны, тут же проворно наделась ртом на его разрывающийся от неутоленного желания хуёк.
- Ну, вот! А ты — даст, не даст! - дружески подначивал Вик. - По ебалу — и дело с концом!
Что-то невообразимое творилось с членом Эда во рту Хелены — казалось, что его упруго оглаживают со всех сторон подвижные, скользкие, нежные, крохотные пальчики. Женщина как будто выдаивала из его корешка капельки наслаждения, которые, сливаясь, переполняли Эда жаркой истомой. Чувствительная залупка ритмично задевала что-то плотное в ее нёбе, добавляя в общую гамму ощущение масштаба и просто сводило с ума. Эд как раз решал, где лучше — у Хелены в пизде или во рту — но тут он почувствовал прохладу на мокром стволике, встрепенулся, и тут же ахнул, почувствовав, как упругая, живая плоть втиснулась ему в расслабленный, потерявший всякую бдительность анус. Тот испуганно сжался, выталкивая беспардонного гостя, но Эд усилием воли заставил его вновь расслабиться, и женский проворный язычок принялся энергично там скользить. Это было похоже на почти забытое ощущение из раннего детства — мама моет ему попу, и время от времени ее мыльный пальчик ныряет ему внутрь, и там так тесно, и перехватывает дыхание, и чуть кружится голова, а мамины глаза смеются, и она щекочет изнутри его колечко, скользит в нем, нежными толчками заставляет его животик сладко поднывать, и не торопится, совсем не торопится выскальзывать наружу. Эд тонул в этом блаженстве, захлебываясь этим полузабытым счастьем, и чувствуя то самое нарастающее напряжение где-то в самой глубине живота, когда плотные, теплые пальцы Хелены обхватили стволик, и, энергично вздрочнув, открыли выход этой истоме.
На этот раз Эд кончал со стонами и спазмами, заляпывая свой живот быстро стынущей влагой. Он еще вздрагивал и тщетно пытался восстановить дыхание, а Хелена уже проворно собрала языком его сперму и начисто вылизала его грудь и живот.
Так еще он не кончал никогда! Казалось, вместе со спермой из Эда вытекли все его силы, которые после первой случки с Хеленой, казались бесконечными!
Он уже проваливался в сон, но движение рядом заставило его открыть глаза.
Вик поднялся с кровати, прихватил мать за волосы и заставил задрать вверх лицо, приподнимая пальцами свой полувозбужденный писюн. Она, все поняв, широко открыла рот.
Бледно-желтая струйка плеснула ей в нос, на щеку, она дернулась, поймала ее ртом и уже не отпускала, время от времени сглатывая натруженным горлом.
У Эда уже не осталось сил изумляться, он лишь почти равнодушно отметил, что женщина, глотая сыновнюю мочу, мощными размашистыми движениями жестко выдрачивает свою измученную пизду.
***
В этот день мальчишки еще несколько раз прерывали игру чтобы попользоваться Хелениными дырками. Каждый раз женщина упиралась, противилась, и Эду приходилось применять силу — от шлепков и тычков до заламывания рук. Особенно много возни было, когда Эд захотел опробовать женский зад — почему-то именно Хеленина жопа возбуждала его больше всего. Уже разложенная на столе, с задранными вверх ногами, которые за лодыжки удерживал Вик, Хелена вдруг взбрыкнула, задергалась, протестующе вращая бедрами, и Эду пришлось колотить ее по груди и животу, приводя к покорности. И когда она, всхлипывая, утихомирилась, Эд понял, что подчиняя ее силой получает какое-то особое, острое животное удовольствие. Само же проникновение в её сраку не принесло Эду ожидаемого блаженства — анус довольно жестко сжимал стволик, а чувствительная головка болталась в кишке, почти ее не касаясь. К тому же отвлекали стыдные звуки то и дело выдавливающихся из кишки газов и движения Вика, завладевшего запрокинутой головой матери и долбящего ее многострадальный рот. Хелена что-то мычала, теребя пальцами раздутый клитор, а Эду остро хотелось поменяться с Виком местами.
Кое-как отстрелявшись ребята отпустили Хелену в спа, и до её возвращения резались в ФИФУ.
Вернулась она поздно, быстро отсосала настырным мальчишкам и ускользнула в ванную.
Эд с сожалением посмотрел ей вслед, натянул мокрые штаны и попрощался с Виком.
Номер встретил его тишиной — мать уже явно спала после процедур: свет в ее комнате не горел.
На полке в прихожей, около зеркала, стояла ее приоткрытая сумочка. Эд еще раз убедился, что мать его не видит, и заглянул внутрь.
Среди обычной женской дребедени в сумочке лежала синяя пластиковая груша с кривой, перфорированной на конце трубкой и штук десять презервативов разных размеров.
ЭНДШПИЛЬ
Следующие три дня пролетели для Эда почти незаметно. В угаре обильного насильственного секса с Хеленой он ни о чем другом не мог думать — ни о своей находке, ни о том, что она по-настоящему значит, ни о том, что ему делать со всей этой новой реальностью.
Отрезвление пришло лишь на четвертый день, когда он, перевозбужденный после длинной, беспокойной ночи, прямо с утра постучался в номер Вика, но дверь ему никто не открыл. На стойке ресепшн ему сказали, что госпожа Чепецка с сыном выехали из отеля строго по графику — в пять утра сегодня.
Это была катастрофа. В суматохе этих дней он даже не взял у Вика номер телефона или электронной почты. Единственное, что Эд знал о Вике и его матери — это то, что они живут где-то в Польше.
