"Ну вот, а теперь отведи меня, пожалуйста, к Наташке, а то я сама дорогу не найду!" - девчушка опять взяла меня за руку и так жалобно смотрела в глаза, что мне ничего не оставалось, как повести её вдоль по проходу, надеясь что каким-то чудом она узнает своё купе. Чудо действительно случилось - нам навстречу выскочила почти одетая женщина (в трусах и в футболке - это по такой-то жаре!) : "Светочка, солнышко, ну где же ты так долго?" - "А я пописать ходила, меня Вовик подержал!" - "Ой, горюшко, да зачем же ты в ту сторону пошла? Там же так грязно!" - "Мамулечка, ну не плачь! Я же забыла, где та сторона, а где не та! И мы совсем не испачкались - правда, Вовик?" - "Наташа, а ты почему же мне не сказала, что Света в туалет пошла?" Голая девчонка на полке задрыгала ногами: "Ой, отстаньте от меня! Я ей не нянька! Почему так жарко, когда же мы уже приедем?!" - "Нет, так себя вести нельзя! Наташа, мы с тобой дома поговорим! Но я ведь просила проводницу с вами посидеть - больше некому! Вова, дело в том, что я - медсестра, и меня вызвали к больной женщине! А ты сам видишь - в нашем купе только старики и дети, так что проводница сама обещала посидеть с девочками!" - "Мама, мама - она и сидела, только там бабушка заболела, и её позвали, а я как захочу писать - ужас просто!" - "Нет, положительно нельзя ни на кого положиться! Это в нашем-то положении! Вы уж положите то, что положено, на полог - нет, я положительно должна раздеться, что-то я заговариваюсь!" - женщина стянула через голову свою мокрую майку - и какие же красивые под ней оказались груди! Даже лучше, чем у Гали с Атаманшей! - "Нет, это кошмар какой-то! Хоть трусы снимай! Мальчик, спасибо тебе! Возьми вот черешни, да не стесняйся - у нас два ведра! Давай, я тебе кулёк сделаю!" - Женщина достала какую-то старую газету и соорудила из неё большой кулёк, куда насыпала целую кучу белой черешни. "Мама, а можно - этот Вовик опять к нам придёт, если тебя не будет?" - "Ну конечно - можно!" - подмигнула мне женщина - "Только давайте ложиться! Полокатежительно кутораспрекусетно поко рато ну фа ро! Сутоко я чутото закотовариваюся!" - Женщина говорила всё тише и тише, мешком оседая на полку и бледнея прямо на глазах.
И как меня тогда осенило? Просто вспомнил пожилого доктора - и в голове как будто молоточки застучали: "СОЛЁНАЯ ВОДА"!!! Метнулся в своё купе, схватил одну из трёх оставшихся бутылок с солёной водой (это которые мы ещё с Варей заготавливали) , и буквально сунул в руки бедной женщины - её уже бил озноб: "Пожалуйста, выпейте! Ну пожалуйста - это от теплового удара!" - много я видел чудес за прошедший день, но чтобы буквально за секунду полную бутылку воды кто-то выпил - такое случилось только сейчас! Опустошив бутылку чуть ли не одним глотком, женщина потеряла сознание - как сидела, так и упала на спину, хорошо ещё, что дочек своих не придавила! К счастью, обе девчонки уже заснули в уголке, и мне не пришлось их успокаивать - с остальных полок доносился лишь храп спящих пассажиров. Я опять вспомнил, как действовал старый доктор, взял полотенце, и быстренько намочил его в проводницыном туалете. Сначала я вытер лицо женщины (при этом у неё на губах промелькнуло что-то вроде улыбки) , а потом - груди и всё остальное.
Вот так, наверное, и становятся шизофрениками! Всем своим существом я хотел, чтобы женщина поскорее очнулась - меня буквально одолевал животный страх от одной мысли, что вот сейчас Наташка со Светланкой проснутся, а мама их в обмороке! И что тогда прикажете делать с двумя орущими девчонками?? А с другой стороны - на меня буквально с неба свалилась возможность щупать тело красивой и почти совсем голой женщины! И это настолько меня поглотило, что я скорее дал бы себя убить, чем прекратил бы протирать влажным полотенцем полные округлые груди, нежный белый живот, скульптурные плечи - а разве можно передать словами, каково это всё было наощупь? Какая-то всеподавляющая сила заставила меня резко потянуть резинку её трусов вниз, при этом мои мозги сразу же подсказали оправдание такому действию - для спасения женщины надо протереть как можно большую поверхность её тела! - А какой-то чёртик с другой стороны нашептывал - она без сознания, она полностью в твоей власти! Так пользуйся же моментом - щупай её, рассматривай её, сорви с неё трусы, пока не поздно!
Вдруг резинка порвалась, и трусы резко соскользнули вниз. Чуть ли не одновременно с этим женщина конвульсивно выпрямилась, так что трусы с порванной резинкой скатались в жгут и соскользнули с попы чуть ли не до колен. Тело женщины опять обмякло, но я сколько ни старался, так и не смог натянуть трусы хотя бы на торчащий во все стороны пучок волос над её писькой. Всё это меня резко отрезвило, в мозги стучал дин трусливый вопрос - а что будет, если вот она сейчас очнётся, и начнёт допытываться, кто же с неё трусы снял? Как ни странно, идея "сделать ноги" пока не поздно в мою голову не приходила.
Внезапно женщина очнулась: "Ой, а что это сейчас было? Мальчик, ещё раз спасибо тебе! Это я что - резинку порвала? Одним движением ноги женщина скинула трусы на пол и села по-турецки, широко раздвинув ноги. Уставившись на свою письку, она зачем-то стала её чесать двумя руками. Начесавшись вдоволь, она подняла голову и сказала: "Нет, мне положительно положено полежать!" Я помог ей залезть на вторую полку, взял кулёк с черешней и пошел к Рысеву.
Меня опять встретили радостно: "Вовик, ну где ты пропадаешь? Нам судья нужен - сейчас будем играть в "угадай, чья попа"!" - Вдруг Галина сказала: "Девки, а что-то Наташки долго нету! Пойдём в тамбур, глянем!" Зайдя в тамбур, мы увидели Наталью лежащей на полу. Из-под её попы вытекла небольшая лужица крови. Вначале я сильно испугался, уж не умерла ли девушка?! Но тут поезд остановился на каком-то полустанке, стук колёс прекратился и все услышали мерное посапывание - Наталья, без сомнения, была жива и просто спала. Но тогда - откуда кровь? Алевтина сообразила первая: "Ох, горюшко - да у неё ведь месячные! Ну вот нахера было трусы снимать? Нахера водку пить? Ребята - давайте её на полку перенесём! Галка, Любка - достаньте трусы чистые и ваты кусок!" Хотя и с трудом, чертыхаясь и ударяясь обо все углы, трое дембелей кое-как подняли Наталью с пола, дотащили до купе и взгромоздили на верхнюю боковую полку. Алевтина обтёрла тело так и не проснувшейся девушки мокрым полотенцем, а Галина с толстухой не без моей помощи напялили на спящую чистые белые трусы, подложив ей под письку большой кусок ваты. Выпитая водка и жара давали о себе знать, поэтому всё происходило шумно и бестолково.
В проходе встала голая по пояс, как почти все в вагоне, тётка средних лет, прикрывая большие обвисшие груди руками - её бедра облепила какая-то белая изношенная тряпка (из недр моей памяти выплыли два слова - "нижняя юбка") : "Хлопцы! Дивчата! Ведь уже совсем поздно - даже свет выключили! Ну что ж вы шумите - разве не понимаете? Ну - едете домой после службы - это хорошо, но ведь тут и дети, и женщины - а вы матом ругаетесь! Отдых всем нужен, не только вам!" Володька-матрос аж встрепенулся весь: "Мамаша - никаких проблем! Да мы разве нарочно? Просто понимать надо - я вот больше трёх лет дома не был! Дочку собственную ни разу в глаза не видел, а ей скоро четыре года будет! В кругосветку ходил, земной шар два раза обогнул - а женщин, бывало, по полгода слыхом не слыхивал и видом не видывал! Вы думаете, Володька - баламут? А я - старшина второй статьи, между прочим - хотите, грамоты и значки покажу?" - "А меня упрекают, что бездетная! Вы думаете, Норильский комбинат - это рай для девушек? Вы хоть знаете, сколько недель мы без выходных отпахали? А по сколько часов каждую неделю вкалываем, да в каких условиях?!" - поддержала Алевтина. Однако было видно, что слова женщины задели за живое, все как-то сразу протрезвели.
Тётка перестала прикрываться, и гордо выпрямилась - её груди оказались не такими уж и обвислыми, и совсем не безобразными: "А вы считаете - в наших колхозах жизнь райская? Я вот на птицеферме работаю - все думают: цыплятки-курочки, лёгкий труд! А я этих кур тысячи за день вот этими руками перетаскиваю. Кто бы только посчитал, сколько это тонн получается! Вот вы всё - мамаша, мамаша - а мне ещё сорока нету! И детей четверо - младшая моложе твоей дочки - через неделю только три годика будет! А старший Колька - в армии уже! И все в этом вагоне такие - панов в плацкарте нету! И отдых каждому нужен!" Все как-то сразу посерьёзнели, и Володька сказал: "Вы уж простите нас за всё - тише нас теперь во всём поезде никого не найдёте! Но раз вы мать солдата, то и для всех нас вы - мать, уж не обижайте, выпейте с нами!" Женщина как-то обмякла, и даже помолодела: "А что ж, если нальёте - так и выпью, хочь и жара!" Все очень сдержанно загалдели, усаживая женщину поближе к столу, Рысев разлил по стаканам остатки водки. Вдруг Галина подняла стакан: "А можно я скажу? - За солдатских матерей и за их сыновей! Чтоб матерям дождаться своих сынов, а солдатам - честно служить и доблести отцов не потерять!" все дружно чокнулись и выпили. Прожевав кусок колбасы и закусив редиской, женщина неожиданно робко спросила: "Ребята, вот вы долго служили, многое видели - ну ответьте мне честно: правда ли, что в стройбатах только уголовники да нерусские служат?" Толик-погранец ответил первым: "Вы уж простите, не знаю как звать-величать?" - "Да зовите Раисой! Ну а неловко - так тёть Раей!" - "Ну вот, тёть-Рая - Союз у нас большой, нерусских в любой части полно! А вообще армия есть армия - тут очень много от случая зависит, куда попадёшь! Надо просто быть мужчиной, на службу не напрашиваться, но и от службы не увиливать - вот и все секреты! А стройбат или кремлёвская охрана - дело десятое, хрен редьки не слаще!" Глаза у меня буквально стали слипаться, и я лишь каким-то чудом дошёл до своего купе и сразу же завалился спать.
Но ни разу до этого мне не приходилось просыпаться столько раз, как той ночью. Первый раз дал о себе знать выпитый у Рысева лимонад - ну вот нахрена было допивать вторую бутылку подряд? Мочевой пузырь просто лопался, и я отправился в туалет, по дороге рассматривая голые тела пассажиров. В солдатском купе сплелись две пары в одинаковых позах - девушки сидели на коленях парней лицом к партнерам, обхватив их бёдра своими ногами. Толстуха вращала задом, а Алевтина подпрыгивала, как бы скакала на лошади. "Вот не спится людям!" - подумал я, и по инерции открыл лишнюю дверь, очутившись в тамбуре. Прямо перед собой я увидел голую женскую задницу - это оказалась Галина. Она всем телом прижималась к Рысеву, и лишь её попа двигалась, то прижимаясь к парню и приподнимаясь немного вверх, то отодвигаясь и разводя ягодицы. Не прерывая этих движений, она как-то особенно жалобно проговорила: "Уйди, мальчик, родненький, пожалуйста уйди!" Я повернулся, и зайдя в туалет, отправился спать.
