Подрастала Ириша. И все чаще принималась расспрашивать, почему у бабушки и у мамы на мизинчике серебряные колечки. А у других мам и бабушек других девочек таких колечек нет.

В четырнадцать лет она вдруг из гадкого утенка превратилась в стройную девушку с длинными ногами, красивой молодой грудью, волнистыми русыми волосами и статью молодой королевы. Переход был как-то чудовищно резок. Еще буквально вчера угловатая нескладеха, а сейчас королева, и сознающая прекрасно это, с явным удовольствием ловящая на себе взгляды не только мальчиков-сверстников, но и молодых мужчин. "Н-да, ? как-то подумалось ей, ? Это совсем другое поколение. Не их поколение, до слез стеснявшееся всех признаков наступающей женственности, не поколение Зики, на все это за "запахом тайги" не обращавшее внимания".

И мать как-то рассказала ей историю бабушкиного и собственного серебряного колечка. Та была так заинтересована всей этой историей, что запрыгала, захлопала в ладошки и тут же сказала, что также заведет себе такое, когда потеряет свою невинность.

- Только ты не очень с этим спеши, Ириша, - только и смогла сказать мать.

- Не волнуйся, мамочка, я у тебя разумная.

- Бабулечка, это ужасно здорово, что у нас есть своя семейная история, своя фамильная традиция, какой ни у кого нет. Девчонки с ума посходят от зависти, - сказала она потом ей. С нею Ириша была в совершенно товарищеских отношениях, на короткой ноге, как она выражалась. И потом часто расспрашивала ее, интересуясь порою уж такими подробностями, которые даже ее, старуху, повергали в смущение.

- Ну, Ириша, - только и могла выговорить она.

- Бабулечка, ну что тут особенного. Вот и папу спроси, он тебе скажет, что это все нормально, и ничего такого в этом нет.

Сам Петр Семенович, готовый выступать на темы сексуального воспитания где угодно, готовый обсуждать эту тему в любой аудитории, с собственной дочерью о этих разговоров уклонялся как юная институтка нескромных анекдотов. Иногда это выглядело до ужаса забавным, когда знаменитый профессор-сексолог вдруг превращался в стеснительную старую деву, краснеющую от простых и "естественных" вопросов собственной несовершеннолетней дочери.

Этим летом Ириша закончила десятилетку и решила пойти по отцовской части. Она до сих пор не может понять, как ее старое сердце смогло выдержать ту бурю страхов и волнений, которые она испытала, пока ее внучка сдавала вступительные экзамены. Но теперь, слава богу, все позади, капли с валерьянкой и таблетками с успокоительными лежат в дальнем шкафчике.

И вот вчера это случилось.

Иришка, ее маленькая внучка, тяжесть тельца которой в младенческом возрасте до сих пор еще жива в ее руках, ее бесенок - пришла вчера с серебряным колечком на мизинце.

Первой заметила его Зика. И машинально спросила дочку.

- А это для чего ты нацепила?

- Как для чего? Для того же.

- Как, это значит...

- Мамочка, это самое и значит.

Зина только открыла рот. Казалось, она никогда не сможет закрыть. Наконец, она только и смогла выговорить:

Да ведь тебе еще даже нет и восемнадцати...

- Мамулечка, мне уже почти восемнадцать. Каких-то двух месяцев не хватает. А что такое два месяца для девушки и женщины? Ведь правда, бабуля, ничего.

Отец, отец, ты посмотри, что сотворила наша дочь, - закричала тут Зина, до которой, наконец, все окончательно дошло.

Вошел Петр Семенович.

- Что такое? Я ничего не вижу.

Ты посмотри на ее правую руку.

Петр Семенович посмотрел внимательно и тут впервые при родной дочери в нем, наконец, проснулся психиатр и сексолог.

- Случилось то, что и должно было случиться в ее возрасте. Ей уже восемнадцать...

- Ты у меня молодец, папочка. Ведь два месяца не играют никакой роли.

- Нужно только радоваться, что это произошло в пятнадцать...

- Кто бы мне в пятнадцать подарил серебряное колечко?

- Поздравляю тебя, дочка. Это большое и прекрасное событие в твоей жизни.

И он поцеловал дочь.

- Ой, папочка, ты всегда такой разумный, - только и смогла под конец вымолвить Иришка и сама бросилась к отцу на шею и стала его целовать, как, кажется, в жизни не целовала. Петр Семенович был растроган и стал протирать очки.

- А кто же сей прекрасный рыцарь? - спросил Петр Семенович, когда Ириша по очереди приняла зинины и ее поздравления и поцелуи.

- Вот папочка, - сказала Ириша, снимая колечко и подавая отцу. Тот одел очки и медленно прочел: "Олег Качалов. 11. 08. 91". -Вы его не знаете. Он курсант летного училища. Сей час на каникулах.

- А вы собираетесь с ним пожениться? - спросила Зина.

- А вот этого мы пока не знаем, мамочка.

- Да, - вздохнула Зина, - у нас все было по-другому. А затем вдруг загорелась. - Ты должна нас познакомить с ним. Должны мы знать, кто стал первым мужчиной нашей единственной дочери. И не возражай, не спорь. Завтра приходите вдвоем. Правда, Петя? - крикнула она.

- Конечно, Ириша, приводи его. Мы с удовольствием с ним познакомимся.

- Но ведь это неудобно как-то, пап.

- Право, я так вовсе не считаю, ответил Петр Семенович.

А затем Ириша пришла в ее комнату, забралась с ногами в ее кресло, усевшись в своей любимой позе калачиком, и стала делиться с нею впечатлениями этого события. Ирина всегда считала ее скорее подружкой, чем бабулей, и была с нею куда откровенней, чем с матерью, а уж тем более отцом.

- Ой, бабуль, только почему это так больно? У тебя тоже, ба, больно было?

- Ириша!

- Ладно, ладно, бабулька. А он такой красивый, высокий и мне сразу ужасно понравился. И песни он хорошо поет. Но представь, ба, он был совсем-совсем неопытный, я была его первой серьезной девушкой. И мне пришлось чуть ли не самой показывать, что он должен делать.

- Боже, Ирина, откуда ты-то все узнала?

- Бабуля, да я же еще с восьмого класса перетаскала и поперечитала с девчонками все книги по сексологии из отцовской библиотеки. Папа у меня читает лекции по сексологии, а хоть бы раз поговорил на эту тему с собственной дочкой. Разве это справедливо? Вот и по телевизору говорят о необходимости сексуального воспитания. А меня кто воспитывал?

- А кто нас, по твоему, воспитывал?

- Бабуль, вы жили в старое время. А сейчас совсем все другое. В ваше время не было ни телевизора, ни космоса, ни компьютеров.

- Но девушки и юноши, извини, были и в наше время.

- Все равно у вас все было по-другому.

- Увы, Ириша, наша любовь была под грохот взрывов и раскаты военного грома.

- Ой, бабулечка, я все знаю, знаю твою романтическую историю. И у вас было хорошо. Но и у нас тоже должно быть хорошо. Ведь серебряное колечко должно принести счастье, не так ли?

- Дай бог, дай бог. Я лично тебе его желаю от всей души. Но скажи, ты его любишь?

- Ой, бабулечка, не знаю. Но он мне ужасно нравится. Если б ты посмотрела, как он исполняет песни под гитару. И потом он вообще душка.

- Боже, до чего ты легкомысленная, Иришка.

Иришка бросилась к ней на диван, и они покатились по нему, как два расшалившихся ребенка. Когда они отдышались, она намекнула.

- Ирина, а ты знаешь, что от этого у девушек может быть?

- Бабулечка, прекрасно знаю. Я ему сама презерватив надела.

"Да, только и смогла она вымолвить про себя, действительно, другое время".

Весь день прошел в хлопотах к предстоящей вечерней встрече, которой решено было придать вид маленького семейного торжества...

Наконец, раздался звонок, и Ирина буквально за руку втащила отчаянно упирающегося и безумно стесняющегося красивого и крупного юношу в курсантской форме с погончиками.

Потом они сидели за празднично украшенным столом. Сиял хрусталь, мессенский фарфор давал на все спокойное голубое сияние, домашняя настойка завершала атмосферу домашней праздничности. Во главе стола сидела "царица бала", ее бесенок - Иринка. По правую руку сидел Олег, все еще не пришедший в себя окончательно, по левую руку - мать.

- Дочка, дорогие мои, Олег, - начал, пожалуй, слишком уж с торжественной ноты Петр Семенович, подняв первый бокал, - мы собрались на не совсем обычное торжество. По крайней мере, прецеденты мне не известны. И даже я, занимаясь вопросами сексологии много лет, право, стою в затруднении перед тем, как назвать наш маленький семейный праздник...

- Папочка, назови его "проводы девственности", - тут же вмешалась острая на язычок Ирина.

- Ой, Ирина, разве можно так вульгарно, - вмешалась мать. -Давайте, назовем его просто - "праздник серебряного колечка".

- Что ж, я поддерживаю предложение матери. Пусть этот наш праздник так и называется "праздник серебряного колечка",- продолжал Петр Семенович. -Дочка, в твоей жизни произошло большое и незабываемое событие, ты вступила в новый период своей жизни, в период полной биологической зрелости, в период сексуальной жизни. Для девушек этот переход особенно значителен даже исходя из чисто биологических особенностей их организма. С этого дня перед тобою открывается новый мир - прекрасный и волнующий мир секса. Но он может быть и источником высших радостей, и источником величайших огорчений и разочарований. И как всякая сфера человеческой деятельности, он требует и знаний, и опыта, и таланта. Да, да, таланта.

Как всегда Петр Семенович был несколько занудлив. К тому же впервые в стенах родного дома в нем заговорил ученый-сексолог. И он продолжал с еще большим оживлением.

- Почему, я спрашиваю, именно сейчас сфера интимных отношений привлекает все большее общественное внимание? Если мы посмотрим на жизнь наших бабушек, даже матерей, то мы можем с легким сердцем сказать, что цементом, который крепил их семейную жизнь, были дети, заботы и задачи по продолжению человеческого рода. Но сейчас, когда мы видим вокруг семьи с одним ребенком, когда я вижу, как легко такие семьи распадаются - как я могу вновь повторять, что дети - цемент семейных отношений. Тогда я спрашиваю, что же заставляет и в наше время, как прежде, мужчину и женщину соединяться в изолированную микросоциальную ячейку, имя которой семья? И ответ очевиден. Интимные отношения, сексуальные потребности здоровых мужчин и женщин - вот то, что создает в наше время семью, то, что связывает и цементирует ее. Да, ту самую семью, о закате которой говорят уже сотни лет. Но она жива. Потому что свободный секс требует от человека слишком много сил, психической и физической энергии, даже материальных средств, которая ведь требуется человеку и для других целей - профессиональных и т. д. Вот почему, чем прочнее этот цемент, тем крепче семья, тем лучше для двух, тем лучше для общества. Вот почему, я говорю, упрочнение семьи, как следствие, именно, как следствие, ведет и к укреплению ее и демографической функции, связано с укреплением и обогащением сферы интимных отношений, с повышением сексуальной грамотности и культуры. Распространенный, к сожалению, еще достаточно широко взгляд, что в этой области достаточно инстинктов, есть источник глубокого разочарования, больших драм и даже трагедий. Секс - это культура. И эту культуру надо изучать, в этой культуре надо проявлять творчество. Впрочем, извините, друзья, я забыл, что я не на лекции.