Любить всегда больно. Любовь неизменно калечит, потому что любовь - это когда отдаешь частичку себя любимому. А если таких двое, то дела совсем плохи. И если этим двоим, на самом деле, нужны только они сами, а ты вроде лишняя - хоть никто не говорит этого тебе в глаза и не гонит - то все просто ужасно.

Так думает Анджелина, глядя на близнецов.

Братья сидят на полу, она - на кровати, и близнецы перед ней, как на ладони.

Фред изучающе скользит пальцами по щеке Джорджа, гладит краешек рта, обводит контур губ, а вторая рука ложится на спину брата, сминая ткань майки.

Анджелина кусает ноготь большего пальца и отпивает из стакана с огневиски. Пойло - дешевое, мерзкое, оставляет после себя отвратительную горечь во рту. Но - глазам, вынужденным видеть правду, больней. Обидно понимать, что ты ненужная.

Джордж подается навстречу Фреду, с готовностью подставляя губы - и поцелуй не заставляет себя ждать.

Анджелина поправляет бретельку, слетевшую с плеча, и подтягивает ноги к груди. Хочется отвернуться - подглядывать нехорошо - но не получается: слишком красивы близнецы, слишком похожи и слишком подходят друг другу.

Фред хватается за Джорджа, подминая его под себя. Проворные пальцы задирают футболку. Губы ищут губы, ладони сталкиваются, пальцы переплетаются. Джордж поднимает руки, позволяя Фреду стащить с себя майку. Цепкие ладони, расправившись с одеждой, прижимают тонкие запястья к полу, стискивая с ужасной силой.

Анджелина рассеянно думает, что надо бы вспомнить Лечащие чары - у Джорджа наверняка останутся синяки.

Фред целует шею брата, влажная тропинка начинается где-то за ухом и заканчивается у самых ключиц. Фред обожает прихватывать зубами нежную молочно-белую кожу зубами, украшая ее своими метками. Это Анджелина понимает - Джордж такой красивый, весь гладкий и теплый, что к нему так и тянет прикоснуться.

И к Фреду, конечно, тоже.

Язык кружит вокруг темного соска, а потом Джордж, путая пальцы в рыжих солнечных прядках брата, тянет его за голову к себе. Шепчет что-то на ухо, хихикая, и Фред смеется в ответ - бесшабашно и влюбленно.

Анджелина тоже не прочь улыбнуться, но ей не слышно шутки близнецов. У нее вообще так - не слышно, не видно, и даже - молча.

Фред целует живот Джорджа. Близнецу явно щекотно: уголки губ, приподнимаются, но он сдерживается. Мягкие домашние штаны Фред быстро стаскивает с брата, рука ныряет в трусы. Касается осторожно, нежно, и Джордж, на щеках которого два ярких пятна, откидывает голову назад и стонет глухо и протяжно. Фред ловит выдох губами, он так поступает со всеми вдохами-выдохами, стонами-вскриками, словами-обещаниями.

Словно нарочно, чтобы Анджелине не досталось.

- Хочу. - Тихо, негромко, но звучит так, что Анджелина закусывает губу. И чувствует во рту привкус крови - поделом. - Тебя... хочу

У Анджелины - сносит крышу, у Джорджа - сносит крышу, и уж точно - у Фреда.

Близнецы в четыре руки - действуют удивительно синхронно - срывают с Фреда одежду. И он нависает над братом, целует, отдается, берет, верит, клянется...

А Джордж приподнимается навстречу, словно хочет - впечататься, слиться, стать одним целым. Чтобы - не разлучили, не забрали, не украли...

Сам раздвигает ноги, обхватывает ногами талию брата, трется, что-то мурлычет, и Анджелина бы покраснела, но увы - у нее не тот оттенок кожи, который бы показал как ей стыдно.

Но - не смотреть нельзя. Нужно. До боли.

Фред судорожно, не оглядываясь, водит руками по ковру, ища тюбик со смазкой. Дурацкая пластиковая баночка стоит на тумбочке, так что это бессмысленно - пока Анджелина не скидывает ее резким движением на пол. Ладонь Фреда находит склянку, и на пальцы льется совсем немного блестящей вязкой жидкости.

Рука Фреда опускается, пропадает из поля зрения, но Анджелина и так знает, что происходит. Видела не раз.

Палец касается осторожно, растягивая. Скользит внутрь, и стоны Джорджа меняются - не тревожащие, не волнующие, а требовательные, короткие, нуждающиеся. Фред двигает пальцем осторожно, заботясь, потом прибавляет второй.

Джордж захлебывается криком, вцепившись зубами в плечо брата. Задирает ноги выше - теперь они на плечах, и видно, что он уже там - за гранью, не понимает и не хочет понимать ничего.

Фред скользит внутрь него, и это так... .

Анджелина видит это по его лицу.

Двигается рвано, сумбурно, но неизменно - вместе с Джорджем. Одинаково. Идентично. Отличить нельзя.

Близнецы путаются, меняются, один становится другим, и Анджелина уже через несколько секунд не скажет, где какой из них.

Она устало падает на кровать, закрывая глаза. Но на этот раз преследуют звуки. И это гораздо хуже.

Джордж кончает тихо, со всхлипом, изливаясь в ладонь брата. Фред - наоборот, громко и протяжно.

А потом - довольное сопение, одно чуть глуше второго. Наверняка Фред уткнулся лицом в шею брата, он так всегда делает. Анджелина приподнимается на локтях - так и есть.

Наконец, Фред скатывается с брата, ложится на пол и дышит часто-часто. И Джордж с Анджелиной - тоже.

Анджелина помнит, как все началось у близнецов. Было странно, неприметно, неясно, смутно, а потом в один день - опять у нее на глазах - поцелуй. Да еще какой!

Как с цепи сорвались.

И с этого дня - неразлучно. Вместе.

А она рядом. На шаг впереди, на шаг позади, совсем близко, но никогда - не слишком, не полностью, не со всей душой.

И не ее вина. Ведь близнецы внутри, в сердце, где-то совсем глубоко, так что не достать, не забрать, не уничтожить...

В голову лезут идиотские мысли. Например, есть ли примета про Рождество. Про Новый год есть, а про Рождество? Как встретишь очередной день рождения Христова, так и проведешь весь год, дожидаясь следующего?

Анджелина надеется, что нет. Потому что судя по часам на свете - Сочельник закончился, а Рождество уже наступило.

- Энджи, - вдруг зовет Фред. Громко, испуганно, потерянно. Вскидывается, ищет ее глазами. Находит и улыбается - печально и озорно, виновато и радостно. - Эндж, иди к нам?

Анджелина медлит, поднимается и подходит неуверенно. Джордж отстраняется, создавая пространство между собой и братом, и хлопает по ковру.

- Ложись, - благодушно предлагает он, и Анджелина слушается. Укладывается между ними - и тепло, и хорошо, и спокойно.

Они смотрят в потолок. Отсюда он кажется выше, трещинки на нем видятся звездочками или снежинками, а большое темное пятно в углу, появившееся непонятно от чего, - солнцем.

Лишь слегка укрытым за пеленой облаков.

- Я люблю тебя, - вдруг шепчет Фред. - Вас обоих.

- Я тоже вас люблю, - тянет Джордж, глядя завороженно в потолок.

Анджелине одной кажется, что он начал опускаться?

- И я, - эхом, запоздало, отзывается она.

И это - правда.

И если любить - то только так.

Отдаваясь со всей силой, сгорая в отчаянии и возрождаясь в надежде, погрязая в унынии и взлетая в счастье, падая от ненависти и поднимаясь от восторга.

И если и любить - то только их.

И только - вместе.