- Хватит - сказала Эстрелия. - у меня голова кружится. Её отпустили и встали с постели. Флавия налила вино, и мы все выпили стоя, глядя друг на друга дикими глазами.
- А сейчас - сказала Барбара, взявшая на себя руководство, - Ты будешь обладать всеми сразу, начнем? -
Опять меня уложили на кровать. Барбара села на мою грудь лицом ко мне, Эстрелия легла между ног
, а Клорита с Флавией встали на четвереньки по бокам, обратив ко мне свои ягодицы. Барбара подала мне заранее приготовленные свечи. Я уже знал, что надо делать, взяв в руки по свече, вогнал их в нетерпеливые щели Флавии и Клориты. В этот миг Эстрелия всосала в рот мой, ещё не остывший фаллос, а Барбара пододвинулась ко мне так, что её великолепное лоно оказалось в близости моего рта. Я поднял голову и впился в него. Со стороны мы, вероятно, представляли чудовищно фантастическую картину.
Я не знаю, какое удовлетворение я доставлял своей партнёрше, но сам был удовлетворён вполне. Запах четырёх женских разгорячённых тел создавал своеобразный букет, чувственный и возбуждающий, и я отдавался этой противоестественной игре с каким-то диким удовольствием. Наконец, я излил влагу в рот Эстрелии и наша группа распалась. Мы снова сели за стол, что6ы подкрепиться, но Барбара не хотела долго отдыхать, и она затеяла новую игру.
Женщины легли на ковёр живописным крестом, обратив раздвинутые ноги к центру, я поместился в центре и должен был обладать ими по очереди. Та, на которой я закончил бы игру, считалась в выигрыше. Я, конечно, начал с Барбары, но едва я вошел во вкус, как Клорита, которая была следующей, закричала: "Эй. Хватит!". Я с сожалением покинул Барбару и лег на Клориту, здесь я долго не задержался и перешел к Флавии. Когда же я принялся за Эстрелию, то был приятно удивлён. Её упругое, ги6кое тело ходило подо мной волнами. Я так увлекся, что Барбаре пришлось поторопить меня.
Так я сделал три круга, стремясь затянуть занятную игру подольше. Но вот Клорита забилась подо мной, достигнув оргазма, и я усилием сдержал в себе желание разделить его с нею. Вскоре сдалась Флавия. Через минуту Барбара, едва не заставила меня кончить вместе с ней, но я опять сдержался. Теперь мы сражались Эстрелией. Раскрасневшаяся, довольная Эстрелия так разошлась, что Флавия с Клоритой завистливо вскрикивали, а раздосадованная Барбара кривила в усмешке рот. Когда мы достигли вершины сладострастия, Эстрелия о6вила меня руками и ногами и за6илась, как в лихорадке. Я сжимал ее ягодицы, стремясь поглубже проникнуть в её чудодейственную розу. Тут раздался насмешливый голос Игнасии: "Поздравляю тебя, Эстрелия, ты выиграла". Я вскочил и оглянулся. В дверях спальни, скрестив руки на груди, стояла Игнасия в своей обычной черной рясе, из-за её плеча выглядывала Франциска. Клорита, Флавия и Барбара застыли, уставившись на Игнасию и, машинально прикрыв, свои грешные лона руками. А Эстрелия так и осталась лежать, забыв опустить поднятые ноги, с ужасом глядя на Игнасию. Немая сцена длилась с минуту. Затем Игнасия сказала:
"Оденьтесь, приберите все и марш по кельям.
"Ты, о6ратилась она ко мне, пойдешь со мной"
У себя в келье Игнасия села и знаком пригласила меня. Я чувствовал себя неловко, но Игнасия, вдруг рассмеялась: "Что, нагнала я на Вас страху?"
- Да, что и говорить, ты появилась весьма некстати, но приди ты еще раньше, то застала бы более удивительное зрелище - усмехнулся я, еще не зная, оправдываться мне или смеяться.
- А я все видела с самого начала.
- Как, значит, ты никуда не уезжала?
- Конечно.
- Выходит я опять 6ыл актером, а ты зрителем?
- Не кипятись, ведь ты получил удовольствие? Я - тоже. Признаюсь, я люблю наблюдать такое. Клорита была великолепна.
- А знаешь, Игнасия, я узнал Клориту. Я видел ее в Мадридском кабаре.
- Правильно. Это я помогла эй укрыться в нашей обители, ибо ей угрожала тюрьма за убийство любовника.
- Ого. - Вырвалось у меня.
- А теперь отправляйся спать. Завтра я приду к тебе позировать.
Надо ведь закончить портрет.
Почти весь следующий день я увлеченно работал над портретом. После прошлой разгульной ночи я спокойно мог созерцать о6наженнyю Игнасию, чье тело когда-то не мог видеть равнодушно. К концу дня портрет был готов. Игнасия оделась и подошла к мольберту долго рассматривала картину.
- Хорошо, - сказала она, наконец. - Спасибо - Игнасия поцеловала меня, я обнял её и повлёк к постели, но она высвободилась: "Не надо, завтра ночью летания - не надо".
- Вот как? А что я должен делать на этот раз?
- УВИДИШЬ - Игнасия неожиданно подмигнула мне и удалилась.
Летания состоялась, как обычно, в молельне. На этот раз я о6наженный лежал на возвышении, а монахини по очереди садились на мой стоящий фаллос. Игнасия стояла рядом и следила за порядком и продолжительностью совокуплений. Игра кончилась на Эстрелии. Надо сказать, что летания не произвела на меня особого впечатления. Мне уже приелось, я устал выполнять свою роль.
Наконец, глубокой осенью наступил день, вернее ночь, когда я пришёл к последней монахине. Я даже не помню её имени. Я совокупился с ней два раза и уснул, а утром проснувшись, я с неожиданной радостью
Подумал, что могу вернуться домой, но радость моя была преждевременной. Франциска соо6щила мне, что я должен хорошо отдохнуть перед последней летанией. Два дня я провёл в своих апартаментах в состоянии близком к хандре. Вечером, третьего дня. Игнасия npигласила меня к себе поужинать.
Мы сидели за столом в том же будуаре, где несколько месяцев назад я впервые обладал ею. Убранство комнаты и сервировка стола были такими же, как и тогда. На стене висела моя картина. Я невольно залюбовался своей работой. Портрет получился на редкость удачным. Правда я немного польстил Игнасии, сбросив ей лет десять, но мне удалось передать ироническое выражение ее властного лица и ту привлекательную женственность, и силу её тела, когда-то очаровавшего меня.
Мы ужинали, разговаривали, как старые добрые друзья, встретившиеся после долгой разлуки. Мы оба знали, что этот вечер запомнится нам и закончится в общей постели в этой келье и это придавало своеобразный оттенок нашему разговору. Игнасия сказала, что все монахини весьма довольны мной и с нетерпением ждут прощальной летании. Подвинувшись к ней, я обнял и поцеловал её, чувствуя, как вновь пробуждается во мне желание обладать ею. Взглянув друг на друга, мы встали и не спеша, стали раздеваться. Потом мы обнялись стоя, как и тогда и снова долгий чувственный поцелуй послужил прелюдией к симфонии наслаждения.
В эту ночь мы с Игнасией ещё раз прошлись по старым тропинкам сладострастия соединившись, раз пять к обоюдному удовлетворению.
- Ну, вот мы и попрощались с тобой, - вздохнула Игнасия под утро, когда мы отдыхали после очередного слияния. - Больше мы с тобой не встретимся в постели, - в ответ я молча поцеловал её.
Через день состоялась новая летания. Описать её подробно я просто не в состоянии, ибо память сохранила лишь отрывки этой невероятной оргии.
В полночь я вошёл в молельную, где уже собрались все монахини, за исключением Игнасии, отказавшейся участвовать в летании. Войдя, я увидел, что мрачный зал чудесным образом изменился. Он был ярко освещён множеством свечей. По стенам были развешены свежие ветки вишни и кипариса. Пол устлан коврами, по ним были разбросаны подушки. На возвышении под скорбным ликом Христа стоял стол, буквально ломившийся от кувшинов с вином, ваз с фруктами и блюд с разноо6разными закусками.
Подле него полукругом стояли монахини. На этот раз они ждали меня в полной готовности - все обнаженные, и это меня как-то смутило. Ведь я ещё не видел их всех сразу, в такой близости и раздетыми. Обведя их взглядом я встретил лукавые взгляды и горящие глаза. Франциска о6ратилась ко мне: "Мы собрались здесь в последний раз, чтобы проститься с тобой. Подкрепись вином, ибо тебе понадобятся сегодня все твои силы. Я последовал их совету. Монахини, как видно подкрепились заранее. По знаку Франциски женщины окружили меня кольцом. "Сейчас ты будешь
Обладать всеми по очереди", - сказала Франциска, заняв своё место в конце шеренги. Не успел я рта раскрыть. Как все женщины повернулись ко мне спинами и разом согнулись, упершись руками в колени. Теперь меня окружало кольцо, сверкающее белизною ягодиц. Я долго колебался. Сбросив хламиду, я подошёл к первой попавшейся женщине, прижался к её заду чтобы фаллос, почувствовав прикосновение - возбудился. Он не заставил себя ждать, и я направил его в ожидающее лоно. Что было потом я плохо помню.
Связанность и последовательность событий ускользнула от меня. Вот я стоя пью вино, окружённый хохочущими монахинями. Флавия лезет ко мне целоваться... Я бегу за Бар6арой', кто-то подставляет мне ногу и я падаю. Тут же целая дюжина женщин наваливается на меня, и я чувствую как они попокрывают моё тело поцелуями. Я лежу навзничь моя голова на чьих-то коленях. На мне подпрыгивает пышная Аврора. Придавленный- нских тел, я кусаю чьи-то ягодицы. . В моем рту чья-то грудь я сосу и кусаю сосок и чувствую, как кто-то кусает мой фаллос... . Женщины по очереди сосут мой фаллос, а стоящая рядом Франциска в перерывах обильно поливает его вином из кувшина...
Открыв глаза, я увидел перед собой ягодицы женщины лежащей поперёк меня. Я был буквально завален грудой голых женских тел и я лежал на чьих-то 6есчувственых телах.
Голова моя находилась на чьём-то животе, одна рука зажата между чьих-то бёдер, вторая лежала на чьей-то груди. Пошевельнувшись, я вствовал, что мой фалосс кто-то держит во рту. С великим трудом я выбрался из кучи спящих мёртвым сном женщин и, шатаясь, поднялся на ноги. Косые лучи утреннего солнца освещали дикую картину. По всему залу в самых разнообразных позах раскинулись голые тела. Ковры были в винных пятнах, тут и там валялись кружки и остатки еды. Стол был опрокинут, кувшины побиты. Возле помоста на полу спали, обнявшись Франциска и Доминика. Каждая держала в руке конец свечи, всунутый между ногами подруги. Запах женских тел мешался с запахом винных паров. Голова моя гудела, все тело ломило, глаза застилал туман. Каждое движение
