ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




Вогнав ей по самый корень, я начал медленные фрикции, пришлепывая и приговаривая на ушко, какая она сучка, грязная шлюшка, она начала мне поддакивать. Видя что она уже готова, я подозвал одного из парней и попросил вставить ей в рот. Моя посмотрев на меня и увидев согласие взяла в рот. Тут уж я отош... [дальше>>]
 
ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




В его  комнате бывало много женщин: от банкирш-уверенно бегуших по жизни, до совсем опустившихся служительниц древней профессии: он не делал между ними разницы-они все были для него пациентками, за их лечение он получал деньги, и, в общем то деньги не плохие. Обнаженное женское тело давно не служило... [дальше>>]

Нам не дано предугадать. Часть 4
Рассказы (#4719)Нам не дано предугадать. Часть 4

Представьте себе, нынешние крупные начальники тоже как и все обычные люди имеют за собой не один грешок. Например, герой этого рассказа в молодости с удовольствием пялил в задницу своего лучшего друга, а теперь выступает на всех телеканалах страны.
👁 4546👍 ? (1) 0 7"📅 09/03/12
МолодыеГомосексуалы

Шрифт: 
A
A
A
A

скачать аудио, fb2, epub и др.

Всё это будет сейчас - через минуту, через пять минут, через десять, а пока... глядя мне в глаза, Саня машинально сжимает, ладонью тискает, через шорты мнёт свой колом вздыбленный член...

- Ну, что... с вазелином, бля, или как? - возбуждённо шепчет он, и в глазах его с новой силой вспыхивает блеск нетерпения. Сане семнадцать, и член у него тоже сантиметров семнадцать, если не больше... впрочем, у меня не меньше, хотя по возрасту я почти на год младше его.

- А в рот, бля... в ротик - не хочешь? - тут же парирую я, говоря ему в тон, и эта нарочитая - взаимная - грубость тоже является частью нашей "культурной программы"...

- А ты что - в ротик хочешь? Хочешь в ротик взять, да? Хочешь? - Саня, глядя на меня, облизывает губы.

Черт его знает, зачем мы так говорим... прямолинейность эта возбуждает меня, когда Саня, созревший для очередного раза, в очередной раз начинает меня уговаривать - начинает делать всякие намёки, а я, соответственно, делаю вид, что намёков его не понимаю, и тогда, видя мою "бестолковость", он говорит мне открытым текстом: "Я тебя выебу!" или "Ты у меня отсосёшь!"- и слова эти, однозначные в своей изначальной сути, звучат весомо, зримо и грубо... он говорит: "Я тебя выебу!", говорит: "Ты у меня отсосёшь!" - и такая буквальность, такое откровенное, ничем не прикрытое желание каждый раз меня неизменно ещё больше подстёгивает, - да, когда Саня, созревший для очередного раза, в очередной раз меня уламывает, это понятно... а зачем мы всё это говорим друг другу сейчас, когда дверь уже закрыта и мы вдвоем? . .

Может быть, - думаю я теперь, по прошествии лет вспоминая наши не такие уж и необычные отношения, - мы, с упоением юности трахающие друг друга, таким вербальным образом подсознательно защищались на пороге грядущей жизни от возможности собственной гомосексуальности? И тогда эта подчеркнутая - постоянно подчеркиваемая - грубость должна была со всей очевидной неоспоримостью свидетельствовать, что мы, с упоением трахая друг друга, всё равно остаёмся мужчинами... "со всей очевидной неоспоримостью" - какая, блин, это глупость! Какая чушь! Как будто воины Спарты или воины Древней Греции были не мужчины... но кто тогда знал обо всём этом?

И потом... мало ведь кто может в шестнадцать-семнадцать лет осознанно, "со всей очевидной неоспоримостью", сказать - и сказать даже не окружающим, а хотя бы себе самому - что он... кто? Изгой? Извращенец? Преступник?

В эпоху поздней Империи для называния отношений, подобных нашим, в обиходе и было-то всего два-три слова - не больше, и звучали они, слова эти, не самым лучшим образом... В десятом классе, листая в школьной библиотеке энциклопедический словарь - готовя какое-то сообщение к уроку истории, я совершенно случайно наткнулся на слово "мужеложство" - и до сих пор помню, как беззвучно, одними губами, я шептал это новое для меня слово, словно пробуя его на вкус, и странно было при этом видеть, что в такой толстой и солидной книге - в энциклопедии, доступной для всех! - есть слово, обозначающее то, чем тайно занимаемся мы... во время очередного траха я поделился своим знанием с Саней: "Знаешь, как называется то, что мы делаем?"

"Как?" - отозвался он, смазывая вазелином головку своего вздыбленного члена. "Мужеложство", - просветил я Саню. Он, уже оттраханный мною, закончив подготовку - вытирая с пальца вазелин, посмотрел на меня, предвкушающе улыбаясь: "Это называется: поднимай ноги, и я вгоню свою шишку тебе по самые помидоры... вот как это называется!" - никакого впечатления слово "мужеложство" на него не произвело... Теперь, по прошествии лет, я думаю: нужно прожить какой-то кусок жизни, чтобы суметь разобраться и в самом себе, и в окружающем нас мире... а что знали о себе и о мире в шестнадцать-семнадцать лет мы, жившие в стране, где "секса не было"?

Саня, глядя на меня, машинально сжимает, мнёт, через шорты свой колом вздыбленный член - и у меня от нетерпения, от предвкушения наслаждения между ног всё полыхает...

- Ну, так что... отсосать - хочешь? - шепчет Саня, в полумраке коридора делая шаг ко мне; сейчас... сейчас он бросится - повалит меня, опрокинет на диван, навалится сверху, с силой вдавливаясь своим напряженно твёрдым членом в член мой, и член мой от предвкушения этого сладко ноет... и даже не ноет - гудит!

- Это ты у меня... ты сейчас будешь сосать... понял? - я отступаю, пятясь назад.

- А в жопу - дашь? - шепчет Саня, и голос его, глуховатый от возбуждения, жарко вибрирует.

- А ты что - в жопу любишь?

- А ты что - не любишь? - Саня делает ещё один шаг, сокращающий между нами и без того малое расстояние, и...

Он не успевает ничего сделать: ни броситься на меня, ни повалить меня на диван, ни, ломая моё сопротивление, навалиться на меня сверху, - совершенно неожиданно и потому оглушительно громко, ввергая нас обоих в невольное онемение, раздаётся дробный стук в дверь...

Вот, собственно, и всё... Прошли, пролетели годы, и Саня стал областным начальником - в областном департаменте строительства он занимает не самое последнее место, но я сейчас совсем не об этом - я о странной прихотливости нашей памяти: мы трахались до этого и трахались после этого, а мне - до мельчайших подробностей! - вспоминается день, когда никакого траха у нас не случилось... и почему именно этот день теперь, спустя годы, вспоминается мне, когда я думаю о Сане, я не знаю...

Какой-то особой - испепеляющей и страстной - любви у нас не было: мы никогда не шептали друг другу всякие ласковые слова, никогда не давали друг другу клятвы, никогда ничего друг от друга не требовали, и вообще - никогда никаким образом не выясняли ни наши отношения, ни наше отношение к нашим отношениям, - ничего этого у нас не было... а было - что?

Была юность на закате Империи, и юное томление пусть не часто, но достаточно регулярно разрешалось у нас, помимо одинокой мастурбации, ещё и таким - вполне естественным, если не брать во внимание всякую словесную шелуху - образом... да, дурманящей, сводящей с ума любви у нас с Саней не было, а была у нас самая обычная дружба - была взаимная симпатия, и еще был секс, доставлявший нам обоим минуты обоюдного удовольствия: мы трахались до самого призыва в армию (призывались мы, несмотря на разницу в возрасте, вместе: я в свой первый призыв не попал, а Саня до ухода в армию успел окончить строительный техникум) , и потом, уже после армии, мы трахались еще несколько раз... словом, была самая обычная юность, и был в этой юности самый обычный однополый секс, но теперь, когда я думаю о юности и о Сане, вспоминаются мне почему-то не наши успешные - упоительные!

- трахи, а сразу же, перво-наперво, встаёт перед мысленным моим взором именно этот случай - этот июльский день... и каждый раз, вспоминая этот день, я неизменно думаю о том, что, проживая день за днём, мы никогда не может знать заранее, что именно впечатается в нашу память из проживаемой нами жизни, - нам не дано предугадать, о чём будем помнить мы, оглядываясь назад, через десять лет, через двадцать... да-да, именно так!

- я думаю о юности и о Сане, и сразу же вспоминается мне знойный июльский день, и даже не день, а позднее-позднее утро, в которое так ничего и не случилось: мы идём по улице, предусмотрительно держа руки в карманах, оба - в одних шортах, оба - загорелые, и солнце безжалостно печёт наши голые плечи, - последнее школьное лето, улица залита обжигающим солнцем - нигде никого не видно, и только слышно, как где-то безостановочно, словно заведённая, кудахчет курица...


0
Рейтинг: N/AОценок: 0

скачать аудио, fb2, epub и др.

Страница автора Pavel Beloglinsky
Написать автору в ЛС
Подарить автору монетку

комментарии к произведению (0)
Вам повезло! Оставьте ваш комментарий первым. Вам понравилось произведение? Что больше всего "зацепило"? А что автору нужно бы доработать в следующий раз?
ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




Они обнялись и со смехом повалились на стоящую рядом кровать. Они начали дурачиться и нам представилась отличная возможность рассмотреть их тела. Моя мэм изображала из себя мужчину, а Света широко разведя ноги согнула их в коленях. Перед нами открылись все прелести двух молодых женщин с полным обзор... [дальше>>]
 
ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




Еле дотрагиваясь до нее , перебирая кончиками пальцев , я продвигалась выше и выше, пока на коснулась ее сосков. Я уже покрепче стала поглаживать ее грудки, ощущая всю их прелесть даже через слой материи. Пальцами я едва заметно пощипывала кончики ее грудок, как бы щекоча ее.... [дальше>>]