К тому времени я уже 2 года жила с папой в небольшом доме на окраине Мюнхена. Мама уехала в Канаду со своим новым мужем и раз в три месяца приезжала навещать меня. Папа все время работал, но если у него находилось хоть чуть-чуть свободного времени, то он обязательно проводил его со мной. Даже когда он ездил за покупками или ходил платить по счетам, то обязательно брал меня с собой.

Как-то нам привезли новое ковровое покрытие, так как старое в гостиной уже потеряло вид. Рабочие постелили ярко-синее покрытие и поставили обратно всю мебель, но книги, вынутые из шкафов, различные статуэтки и вазочки, убранные со столиков и тумбочек, нам предстояло самим расставить по местам.

Было уже довольно поздно, когда все безделушки находились на своих законных местах, а книги стояли ровным рядом на полках. Оставалось лишь разложить по креслам и дивану подушки, которых было не мало. Я наклонилась к полу и стала, как дрова, укладывать подушки на согнутую в локте руку.

- Доченька, я все уберу, иди спать, тебе завтра в школу вставать рано, - послышался сзади голос папы.

- Тебе тоже завтра на работу - ответила, я не оглядываясь.

Я уже приготовилась ко сну и на мне была одета моя любимая футболка, в которой я спала и под ней белые обыкновенные трусики.

Я набрала в руки пять подушек с кружавчатыми концами и понесла их к дивану. Папа стоял рядом с ним, накрывая его пледом. Я подождала, пока он окончательно его не расправил и начала раскладывать подушки. Пока я это делала, папа стоял молча надо мной и наблюдал.

- Ты так быстро взрослеешь, - внезапно сказал он.

Я улыбнулась ему в ответ и продолжила ромбиком укладывать подушки. Папа оставался на прежнем месте. Я еще раз обернулась на него и поймала его взгляд, бегающий по моему телу. Увидев, что я смотрю на отца, он сразу смутился и отвел глаза. Но пока он на меня глядел, по моему телу прокатилась волна безумно приятного чувства. Уложив подушки, я повернулась на пятках вокруг своей оси и плюхнулась на диван. Затем нащупала под попой пульт и включила телевизор. Папа сел рядом. Я поджала под себя ноги и откинулась на спинку дивана. Теперь я сидела по-турецки, и моя коленка слегка оперлась о папину ляжку. Папа сидел неподвижно. По телевизору показывали ночные новости. Папа тоже облокотился на спинку и закинул за голову руки. Делая это, он слегка задел кистью мою правую грудь. Мы оба почему-то молчали, и чувствовалось какое-то напряжение. Такое было в первый раз. Затем рука отца легла вдоль спинки дивана. Тут я почувствовала, как папа начал трогать и немного тянуть мои волосы.

- Какие же у тебя густые волосы, наверное, все твои подруги тебе завидуют, - сказал он.

- Да, но с ними проблем больше, чем с жидкими, - энергично ответила я, вымещая напряжение.

- Это почему же? - спросил папа, гладя меня по голове.

- Ну, потому что они непослушные, их сложно укладывать.

- Может, ты еще не научилась, ты же только начала...начала, - он подыскивал подходящее слово, - становится женственной.

Я бросила на него вопросительный взгляд.

- Ну, например, я заметил, что по утрам ты стала больше времени проводить в ванной, больше крутиться перед зеркалом.

Я улыбнулась и опустила глаза.

- Еще, на днях я проходил мимо твоей комнаты и в приоткрытую дверь увидел, как ты разглядывала себя в зеркало.

При этих словах я покраснела, так как в момент, о котором говорил папа, я стояла в одних джинсах с обнаженной грудью. Отец заметил мое смущение и, улыбнувшись, сказал...

- Тебе не нужно стесняться меня, я же твой папа. Иди сюда, садись ко мне на колени.

Отец говорил теперь уверенно и как-то деловито. Позвав меня на колени, он не стал дожидаться, пока я сама зашевелюсь, а схватил меня за талию и затащил к себе на ноги. Я плюхнулась вплотную к его животу, и моя попка уперлась в его ширинку. Я тогда знала уже практически все об отношениях между мужчиной и женщиной, поэтому, почувствовав под ягодицами твердое, прекрасно знала, что это значило. Я только не понимала, почему это происходило. Папа что-то говорил, но я, погруженная в свои раздумья, не вникала в его слова. Какое-то волнение охватило меня и желание вырваться из папиных рук, которые медленно скользили по моей спине. Внезапно одна его ладонь сдвинулась вбок, обогнула талию и медленно проехалась по низу моего живота. В этот момент меня как электричеством пронзило до безумия приятное чувство. Мое плечо касалось папиной груди, и я чувствовала, как она нервно поднимается и опускается. Между ног у меня начинало сладко ныть. Я посильнее вжалась попой в отцовские джинсы, при этом папа на миг прервал свой разговор и с его губ сорвался на выдохе слабый стон. Он покрепче прижал меня к себе, обхватив руками мои ягодицы. Папа продолжал говорить...

- Доченька, какая же ты у меня красивая. Наверное, все ребята в твоем классе с ума по тебе сходят.

- Нет, ты что, - возразила я, - они еще по сравнению с нами, с девчонками, маленькие.

- Магда, скажи, а у тебя были уже мальчики?

- Пааап, - с упреком протянула я.

- Что? - удивился он.

- Ну, почему ты спрашиваешь?

- Я просто хочу знать все про свою любимую доченьку. Тебе ведь уже 15 лет, а в этом возрасте девочки начинают встречаться с мальчиками. Ну, скажи, милая, не стесняйся...

- Ну, я...я один раз целовалась с Максом из параллельного класса.

- Тебе понравилось?

- Да.

- А ты с ним только целовалась?

- Нет, - при этом слове отец вожделенно промычал и спросил...

- А что же вы с ним еще делали?

- Мы...он обнимал меня, гладил.

- Где он тебя гладил, расскажи мне, расскажи своему папочке.

- Гладил везде... по талии, по попке и даже между ног, - я сама не заметила, как рассказы о нежностях с Максом начали приносить мне удовольствие.

- Тебе понравилось? - прошептал отец.

- Если честно, то да, было очень приятно.

- А хочешь, что бы твой папа сделал тебе так же приятно?

Я промолчала. Не дожидаясь моего ответа, папа сунул руку между моих ног и начал тереться ладонью о мои трусики. Меня накрыло волной удовольствия, я закрыла глаза и звучно задышала.

- О боже, девочка моя, как я хочу тебя, - сорвалось с папиных губ, - Магда, милая, - прошептал папа, - позволь мне сделать тебе еще приятнее.

Я лишь сглотнула слюну.

- Тогда, когда я видел тебя перед зеркалом...у тебя очень красивая грудь, я хочу поласкать ее.

Я смотрела на отца с широко раскрытыми глазами не в силах пошевелиться. Не дожидаясь моего ответа, папа снял с меня футболку и прильнул ртом к моей небольшой груди. Первый раз в жизни я почувствовала на своей груди прикосновение мужских губ. Эти ощущения были новы для моего тела. Отец крепко держал меня, обхватив мою спину своими огромными руками. Он покрывал поцелуями мой живот, плечи, даже подмышки, вдыхая их аромат. Мои трусики стали мокрыми. Папа молча положил меня на диван, а сам всей своей тяжестью накрыл меня сверху. Я не сопротивлялась.

- Что ты чувствуешь, доченька, расскажи мне, - задыхаясь прошептал он.

- Мне...мне приятно там...

- Где? Покажи мне, - умолял он.

Моя рука медленно проползла по животу и остановилась, погрузившись пальцами в нежную шерстку.

- Разреши своему папе сделать тебе еще приятнее, - проговорил отец, прикасаясь губами к моей мокрой плоти. Боже, какое же наслаждение я испытывала, когда он водил языком по моей горячей киске.

Когда он снова приблизился к моему лицу, то, нежно целуя мои скулы, прошептал...

- Боже мой, доченька, что же мы делаем? Что же Я делаю? При этом он уткнулся носом мне в шею и несколько секунд пролежал неподвижно. Затем резко схватил меня за голову и начал, как обезумевший, целовать меня, глубоко проникая языком в мой рот. Одна его рука поползла вниз и тут я взвилась от прокатившегося по телу чувства, когда ощутила палец отца внутри себя. Моя киска все это время жалобно ныла, прося именно этого.

- Тебе нравится? - прошептал отец, задыхаясь от возбуждения.

- Дда, - слабо ответила я.

- Я хочу иметь тебя всю, полностью, - продолжил он. При этих словах он приспустил свои штаны и ногами окончательно избавился от них. Я зажмурила глаза.

- Доченька, девочка моя, я хочу забрать твою девственность. Ты не против, если это сделаю я, твой папа?

Я лишь помахала головой. Тогда отец обхватил мои бедра, и я почувствовала, как мою киску разрывает мощная сила. Мне было больно, но эта боль сочеталась с чувством сладострастия. Папа проталкивался все глубже и глубже, потом он ритмично задвигался, при этом глухо рыча низким голосом. Меня это еще больше возбудило, а боль начала заменяться чувством, будто меня щекотали перышком изнутри. Это чувство все нарастало и нарастало, а когда оно дошло до пика, то я не смогла сдержать стон, вырвавшийся из моей груди. Отец при этом до упора прижался ко мне низом тела, и я почувствовала, как внутрь меня полилась жидкость.

После этого я не помню, сколько мы еще лежали в той позе... он сверху, придавив меня своей тяжестью, и громко дыша мне в волосы.

Папа потом нежно взял меня на руки и отнес в душ. Там он намочалил меня с головы до ног, а когда смывал гель, то по внутренней стороне моих ляжек вместе с водой и пеной потекли тоненькие струйки крови. Спала я в ту ночь в папиной кровати вместе с ним, да и не только ту ночь, но и все последующие, пока не вернулась мама с новой прической и новым цветом волос. Она пробыла у нас неполную неделю и уехала обратно в далекую Канаду. После ее отъезда все пошло почти по-прежнему. Папа много работал, а когда ему удавалось урвать свободное время, он непременно проводил его со мной, наедине. Но вот только теперь разговаривали мы и смеялись гораздо меньше, чем до того дня, когда привезли ковровое покрытие.

***

С Хельгой развелись мы 2 года назад, после того, как она в один прекрасный день привела в наш дом своего двухметрового Питера - канадского полковника, пребывающего последние месяцы в служебной командировки в Германии. Он сделал моей жене предложение, а она не медля дала согласие. Через месяц мы оформили развод и Хельга сразу же вышла за него замуж. Она забрала Магду и четыре месяца моя дочь жила с ними в просторной квартире неподалеку от Английского парка. Когда Питеру нужно было возвращаться в Канаду, Хельга решил уехать с ним, а Магду она оставила в Германии, чтобы не отрывать ее от учебы, друзей и родного языка. Так мы остались с Магдаленой вдвоем в нашем небольшом, но уютном доме на Эдельман-штрассе.