И теперь вот опять. Невыразимо прекрасная девушка не падает в его объятия, ища в нём поддержку и понимание, а просто просит помощи. Если бы это была одна из его подруг, он конечно сразу же знал, куда бежать, кому звонить, у кого достать денег. Но Амина была незнакома ему. Приятна, очаровательна, очень сексуальна, но совершенно чужда. Кроме того, ему не особо нравились девушки с короткими волосами, такого маленького роста. Сам бы он вряд ли предложил пойти с ним, она сама... А что сама-то? Ведь она только сидела с ним на кухне, а вовсе не накинулась на него в безумном порыве. Ну и конечно, с большим трудом верилось в то, что её слова - правда. Он всю свою жизнь был реалистом, гасил в себе любые прозаические порывы. Жизнь могла быть удобной или не очень, но она не могла быть сказочной. Никакой самолёт не могу доставить её сюда.

И всё равно сомнения дали трещину в логическом построении мыслей. Действительно, она слишком легко одета для октября. И откуда у девушки, не принадлежащей элитным слоям общества мог быть такой загар. Обычный, неброский загар. И самое главное, совершенно нелепо занимаясь искусственным загаром, подставлять только лицо и руки. А это было именно так. Узкая полоска живота, открывающаяся при движении между свитером и джинсами была совсем белой, не такой как ненакрашенное лицо. Конечно, это слишком маленькие причины для того, чтобы поверить прямо фантастическим словам девушки, но ведь они существовали, и вот, прямо перед глазами режут по стройности слепленной теории.

Спавшее было напряжение нарастало. Вода в чайнике стыла, голод был забыт. Состояние невесомости окутывало их обоих. Они ждали, надеясь, что случиться чудо, они посмеются, попьют чаю и разойдутся в разные стороны. Но этого не происходило. Амины была околдована Русланом, а он - ею. Если бы не идиотские обстоятельства их знакомства, это могло бы стать началом любви. Только вот на мысль о романтическом свидании скованные позы сидящих никак не могли навести.

И в этот момент Амина, решившая, что положения хуже, чем есть сейчас просто не может быть, и более того, оно же когда-нибудь разрешиться, поднялась на ноги. Её желание в этом момент она объясняла только одним - не сделаешь сейчас, всю жизнь потом будешь жалеть. И взяв Руслана за руку, одним движением подняла его. Он оказался намного выше, но это она вполне ожидала. Прожить столько лет такой, какая она есть, означает смотреть на всех мужчин снизу вверх, а это очень большое и полезное искусство. Встав на цыпочки, она потянулась у нему всем лицом, не закрывая глаз дождалась, когда он коснётся ей губами и страстно, сильно стала целовать его. Не забивая свою голову ничем больше, она заставила себя ни о чём не думать. Только бы продлить этот миг. И конечно, он не смог удержать себя, весь этот день думавший об Амине, живший запахом её кожи и

волос. Его руки сжимали её, боясь, что она одумается и отступит от него назад, в протесте протянув руки. Он держал её одновременно и как пушинку, стараясь не смять, и так, чтобы ей теперь не было дороги к отступлению.

Элька споткнулась между пятым и шестым этажом. Упасть не упала, но папки рассыпала. И, под нос бурча ругательства присела их собирать. Как назло, по лестнице туда-сюда сновали люди, и конечно, совершенно случайно норовили наступить на разлетевшиеся листки. Ноги мелькали, волосы выбились и падали на лицо. Но Эля собирала бумажки машинально, думая о другом. Сегодня в их с Симкой лаборатории кто-то ночевал. Это пахло большим скандалом. И Симка, вернее, Серафима Борисовна, ещё об этом не знала. Весь институт говорил о том, что она делала. А она, бедняжка, сидела тут ночами напролёт, бесконечно отлаживая бессовестную технику. И только Элька знала, чего стоили эти суточные посиделки. К утру, когда она приходила на работу, выходила Симка с чёрными кругами под глазами и просила кофе и сигарет. И у Эльки сжималось сердце и хотелось подойти и погладить её по голове, посюсюкать с ней, как с ребёнком. Хотя она и правда ребёнок, гениальный, впечатлительный ребёнок, так и не усвоивший к тридцати годам, что женской гениальности нет, а есть только упорство, настойчивость и трудоголизм. Во всяком случае, ни один из этих расфуфыренных профессоров ни разу не признал её достижений, и более того, лично Эльке хотелось иногда расцарапать кое-кому рожу, когда он прошёл мимо Симки и просто не поздоровался с ней, как будто не заметил.

Симка занималась странной работой. Никто не хотел признавать её достижений, но Эля точно знала, чего они стоят. Она сама входила в камеру и одевала шлем с электродами на голову. Через минутного покалывания в висках она оказывалась то на берегу моря, то в горах, то посреди толпы в Москве. И не так, как будто её там и не было вообще, а по-настоящему. Ветер поднимал юбку, прохожие толкали, дождь поливал. Всё реально. Но только Симка строго-настрого запретила говорить об этом. Она любила её по-своему, Эльку. Прикармливала печеньем, прекрасно зная о полуголодной студенческо-лаборантской деятельности. Приносила толстые журналы, когда нужно было ночевать тут. Поила дорогим кофе, рассказывала смешные истории. И Элька обожала свою начальницу, расчитывала по формулам бесконечные цифры, перетирала электроды, раскладывала провода. Что там было в её личной жизни, Эльку мало волновало, потому что работа - это работа, а что кроме - совсем другая история. Сима была очень умная, старательная, не заносчивая. И вот теперь... Как ей объяснить, что означает погром в лаборатории. Ничего не пропало, но столько испорчено. Даже за целый день не разобрать все эти осколки, выдранные с мясом кусочки стендов. И она решила взять вину на себя. Пусть так, но Симке легче будет пережить, что она такая неряха, чем то, что посторонний пользовался трудами многих лет, уникальными открытиями в области перемещения в пространстве...

Эля догадывалась даже, кто это сделал. Её звали Людмила, по-простому - Люська. У неё было кукольное личико, чёрные волосы с лёгкими завитками. Она была неглупой девочкой, но очень избалованной. И то, что она натворила могло стать элементом обычного спора. Знать бы ещё, что случилось с ней там, с другой стороны реальности, что теперь в помещении такой погром... Но нельзя отрицать, что для того, чтобы забраться туда потребовалась изворотливость и хитрость. И кроме того, это означает, что Люся верила в Симку. Но не слишком ли это мелкое утешение для произошедшего. Расхлёбывать кашу ей. И она сделает всё, чтобы Симка пережила это и работала дальше.

Руслан сам отстранил прильнувшую к нему девушку, размякшую, порозовевшую. Не место и не время сейчас. Внезапная решимость пришла к нему. Он сделает всё, что в его силах. Хоть даже если для этого придётся расшибиться в лепёшку. Первое - это машина. Нужно смотаться к отцу, несмотря на время. Потому что похоже, одним переговорным пунктом дело не обойдётся. Он мягко погладил девушку по волосам, и поцеловал ещё раз. Только уже не так, а просто, быстро чмокнул в губы. И заговорил.

- Амина, думай, малыш, что делать будем? Я на полчаса отлучусь, достану машину и мы поедем. А ты думай, куда ехать.

- Русланчик, миленький, я обещаю, что придумаю, чтобы ты быстренько освободился от меня и забыл... - она грустно протянула в ответ и опустила голову. Сияние в глазах спряталось, руки нервно подпрыгивали вместе с коленками Амины, на которых лежали...

- Ты что, солнышко моё, зачем ты так! Я хочу сейчас больше всего помочь тебе, а не избавиться! Кроме того, мы оба голодные, поэтому я тебя прошу приготовить что-нибудь. Смотри, вот там - банки. Это тушёнка, вот здесь макароны... Сделаешь, подружка? Не злись тока. Это не эксплуатация, а взаимная любезность, ОК?

- ОК! Без проблем. Давай, беги.

Они ехали ночью в белоснежной машине. Болтали, смеялись, забыв обо всём. Пока Руслан не притормозил возле светящегося переговорного пункта.

- Не боись, звони, по идее, у нас с Вами два часа разницы. Никого не разбудишь.

Амина робко взяла деньги и подошла к девушке за стеклом. Та взяла их, пересчитала, переспросила пункт назначения и после минуты молчания произнесла...

- Десять минут. Кабина номер 8, направо от меня.

И повернулась к следующему.

Амина страшно заволновалась. Что она скажет сейчас? Мамочка сойдёт с ума. Вернее, не с ума сойдёт, а изойдёт на крик. Но через пяти минут переговоров она успокоилась. Оказывается, мама уже всё знала. И знала больше, чем она. В Питере, в какой-то лаборатории в каком-то институте проводились научные исследования. И как бы это странно не звучало, результатом этих исследования стала переброска её сюда. Теперь они обязываются компенсировать причинённые неудобства. И конечно, мамочка была полностью удовлетворена этим фактом. Она выслала ей телеграфом деньги, а паспорт она всегда носила с собой. Завтра утром она их получает, садится на самолёт и отчаливает домой. Подробности позже. Вот так, всё очень просто и совершенно бессмысленно.

Но почему же тогда она ничего не помнит о вчерашней ночи? И что это за исследования такие за гранью фантастики, сродни приключениям булычёвской Алисы Селезнёвой? Когда она рассказывала это Руслану, ожидала услышать хохот в ответ, но он молчал, только скулы двигались по лицу, как будто его что-то злило... Наконец он сказал.

- Значит, завтра ты улетишь? Так?

- Ну да, но это же хорошо... - промямлила и тут же осеклась, увидев растерянность и злость на лице Руслана. - Но что ты предлагаешь? Я же не могу здесь остаться...

- Отлично, я только что встретил девушку, которую полюбил сразу, с первого взгляда, а завтра она улетает в неведомую даль. Конечно, я страшно этому рад...

- Но Руслан, зачем ты так говоришь, мы только спали и всё.

- А может, мы не только спали? И вообще, с чего ты взяла, что это было? Ни ты, ни я этого точно не помним. Может, мы проговорили всю ночь? Что скажешь?

- Не придуряйся, пожалуйста. Ты тоже мне нравишься... Но...

- Что <но>? Что? Не ломайся, маленькая упрямица? Или ты хочешь к своей мамочке? В сонную одинокую жизнь? Она тебя ещё не достала? Тогда поехали в аэропорт, уедешь прямо сегодня!