"Был бы ковёр, - тяжело дыша, соображала Лена, глядя на ненавистную ей сейчас кровать, - упали бы на него и - всё! Надо с первой получки купить, не откладывая: На ковре всегда места много: А теперь, как же?"
Капитан отсалютовал приходу супруги поднятым над головой утюгом, и продолжал глажку. ": повернуть лицом к стене, наклонить да засадить по самые помидоры!" - вспомнилась запись в солдатском дневнике. Это был бы вариант. Осталось только крикнуть: "Ну, мой капитан, бросай всё, я пришла!"
- Калинин! - сказала Лена. - Хочешь, я уволюсь с работы и буду сидеть дома?
- Что-то случилось? - прервал "пение" капитан.
- Случилось.
Лена выключила магнитофон, подошла к мужу и протянула руку к хозяйству в его трусах:
- Я соскучилась:
- Стоп! - скомандовал Калинин. - Во-первых, у меня в руках горячий предмет. Во-вторых - ты не совсем здорова. В-третьих - сейчас нет времени ЭТИМ заниматься. Через полчаса я должен быть на разводе.
- У меня к тебе такая нежность! Давай, потратим хотя бы минут десять. Ты ведь надолго уходишь:
- Всего на сутки. Потом снова будем вместе.
Капитан повесил на самодельные плечики отглаженный китель, разложил на доске офицерскую рубашку. Накрыл марлей. Набрал из алюминиевой кружки полный рот воды, прыснул поверх марли веером мелких брызг. Провел по влажной марле электрическим утюгом. Из-под горячего металла шикнуло белым паром.
Не прекращая утюжку, Калинин поинтересовался:
- Чего это тебя приспичило?"Уволюсь, соскучилась." Ты ведь офицерская жена. И должна уметь управлять минутными эмоциями.
- Должна, - согласилась Елена. Прошла вглубь комнаты, постояла у тёмного окна, разглядывая на стекле отображение своего красивого, полного молодой энергией лица с крупными глазами и чётким очертанием сочных губ. Потом сказала, не оборачиваясь (больше себе, чем мужу) : - Эх, Калинин, Калинин! Разные мы с тобой по темпераменту люди: Разные:
...
Засыпая, Большаков привычно выслушивал, о чём говорят в его голове одноликие "советники".
- Елена Павловна не заслужила подобного обращения! - говорил разумник Борис Петрович, имея в виду нехорошее поведение Борика, и намерения развратного Я сделать из Елены Павловны распутную женщину.
- А чего не попробовать? - веселился Борик. - Как она глазела, когда поняла, что возле неё бычка доят. Очень даже возможно! Только - осторожно. Намекать на это самое - одно, а натянуть по-настоящему - другое. Может не прокатить: Не тёлка с улицы. Жена комроты!
- Ерунда! - рубил с плеча целеустремлённый Я. - Надо действовать решительно! Работы в библиотеке на неделю. Упустим возможность отвафлить капитаншу, локти кусать будем, что такую цацу не вздрючили!
Разумный на это что-то возразил. Весёлый хохотнул в чем-то поддакнул. Устремлённый продолжал настаивать: Под их монотонное "бу-бу-бу" Большаков незаметно отошёл ко сну. И спорщики угомонились:
...
Один взвод из роты капитана Калинина нёс дежурство в карауле, другие два были на хозяйственных работах. Рядовой Большакова по приказу командира роты до обеда должен был заниматься оформлением Ленинской комнаты, а имел право переключиться на работу в гарнизонной библиотеке.
Это означало, что предоставленный самому себе, Большаков мог сегодня явиться в библиотеку на пару часов раньше обычного, что он и намеревался сделать. Планировал разместить на стене законченные накануне стенды и подыграть, рвущемуся к общению с Еленой Павловной, целеустремлённому Я.
Имея собственный ключ, солдат попал в библиотеку раньше Елены Павловны. И когда та явилась, уже старательно дорисовывал голову пышноусого "Буревестника" русской революции.
К такому рвению помощника и его раннему визиту Калинина отнеслась без энтузиазма. Сдержанно поздоровалась и, как обычно, зашла переодеваться в подсобку при библиотеке. Повесила на крючок вешалки шубку. Слегка отряхнула её от снежной пороши. Сняла с головы и повесила на другой крючок кроличью шапку. Поправила перед зеркалом причёску. Сменила зимние сапоги на туфли с каблуками. Подумала, снова разулась, стянула трикотажные колготки, под которые она сегодня надела (на всякий случай) , любимые ею, телесного цвета капроновые чулки. Снова обулась, сделала губки бантиком, провела по ним красной помадой и вышла в библиотечный зал.
Большакова на рабочем месте не было! Это могло означать, что он ушёл в глубину зала. ": буду дрочить за последним рядом стеллажей". - вспомнила Елена Павловна строчку из крайней записи в дневнике.
"Сейчас он там, наблюдает за ней, и гоняет в кулаке торчащий член" , - подумала Елена Павловна. И даже не удивилась, на то, с каким спокойствием отнеслась к этой вульгарной мысли.
Подошла к своему столу. Переложила с места на место отреставрированного "Робинзона Крузо". Перевернула страничку настольного календаря. Там значилось: 15 февраля, четверг.
"Четверг" , - перечитала Елена Павловна. И повторила: "Четверг".
Что-то важное у неё было связано с этим днём недели? Ах, да! Дурацкая надпись на стене туалета: "Даю: каждый четверг. Ты - следующая! Приходи в 16 часов".
"А сейчас?" - она глянула на стену, где висели электронные ходики. Стрелки показывали без пяти минут три. "До шестнадцати осталось чуть больше часа." - механически отметила Калинина и покраснела.
Но проявила твёрдость: "Что за чушь лезет в голову! Среди белого дня? Да что ОН с ней сделает?! Пацанячья бравада: Пусть не отлынивает от работы, а пашет! В конце концов, это его обязанность. Пока товарищи служат, не заниматься черти чем! До открытия библиотеки времени совсем ничего:"
- Эй! - позвала Елена Павловна. - Вы где? Почему не работаете?
Ответа не было.
"Я это так не оставлю!" - приняла решение Елена Павловна, взяла со стола отремонтированную книгу и умышленно, громко стуча каблуками, двинулась вглубь книгохранилища к дальнему стеллажу.
Большакова она увидела именно там, где предполагала. Тот стоял к ней спиной и, как будто, перебирал книги. Елена Павловна остановилась, хотела было возмутиться, но вместо этого отвернулась к крайней полке и стала устанавливать на неё принесённую книгу. Услышала шаги и ощутимое касание плеча. Медленно повернулась. Никогда ранее жена капитана Калинина не стояла так близко к чужому мужчине, который был в столь неопрятной гимнастёрке. Чувствительным обонянием она уловила запахи масляной краски, мужского пота, несвежего белья и ещё чего-то, хорошо знакомого, но ещё не определённого ею.
Не моргая, оба смотрели в глаза друг друга. Первым нарушил молчание солдат:
- Давай, - сказал ОН еле слышно.
По движению губ, оглушаемая ударами собственного сердца, Елена Павловна догадалась, что прозвучавшее слово было короткое, но не сразу поняла его значение.
- Давай! - повторил ОН, и показал глазами вниз.
Елена Павловна посмотрела в том направлении.
Отжав край мятой гимнастёрки, из ширинки солдатских брюк вертикальным жезлом торчал крепкий фаллос с багровой головкой, похожей одновременно на шляпку гриба и, рисуемое в открытках сердечко. Кожица "сердечка" была натянута до предела и лоснилась, как полированная. Вершину головки венчало узкое отверстии с прозрачной каплей.
"Приходи в четверг:" - вспомнила Елена Павловна.
- Давай! - повторил солдат, нажимая на плечо капитановой жены.
Та зажмурилась и: стала приседать.
Запах немытого тела с примесью мочи шибанул в трепетные ноздри Елены Павловны. Это был тот самый дух, что её лёгкие вобрали пять лет назад в сортире городского парка.
- Давай! - услышала она над своей головой.
Не прикрыв глаза, жена капитана послушно открыла рот.
Немытый хуй с белыми пахучими отложениями у основания залупы, вошёл между крашеных губ и стал неспешно ебать красивую голову Елены Павловны:
Когда она "наелась" , её развернули измазанным в сперму лицом к стене. Наклонили, задрали на спину юбку, и, приспустив трусики, загнали между ножек в капроновых чулках, большое, толстое, горячее:
Словно в тумане, она послушно отдавалась этому новому, и, тонко поскуливая, растворилась в нахлынувших оргазмах:
Стрелки электронных ходиков показывали семнадцатый час:
