Ежедневно захожу на сайт метра СМ-направления Марка Десадова под ником "Рыбка". Посетители меня всё спрашивали, что это я на таком сайте делаю, как дошла до жизни такой...

Здравствуйте, меня зовут Уля Р., мне сейчас 24, живу в штате Огайо, США. Можете поверить на слово- далеко не страхолюдина))) Когда по улице летом хожу - все мужики оглядываются и глазами провожают.

Ежедневно захожу на один СМ-сайт под ником "Рыбка". Посетители меня всё спрашивали, что это я на таком сайте делаю, как дошла до жизни такой ...). Отвечаю.

6 лет назад жила в Беларуси. После школы поступила в институт, год проучилась. В Беларуси тогда началась реставрация коммунизма, негласный антисемитизм. С 5-м пунктом доставали, как маме звоню, плачу. А ей тоже несладко - три женщины - еще бабушка и моя сестра Фенка, 15 лет. Погромов боялись...

Тут бабушкина сестра, уехавшая в США еще в 70-х, приглашение прислала... Все вчетвером и убежали.

Теперь оцените ситуацию. 18-летняя девчонка, языка почти нет. Сестра хоть в школу пошла, там выучила (кстати, первые слова - местный мат). А мне что? После 1-го курса идти в медучилище? Без языка и денег? Как и многие женщины-эмигрантки устроились с мамой дома убирать. Само собой, у русских, приехавших давно и американизировавшихся (евреи из СССР тут тоже "русские"). Утром ходили на курсы английского от еврейской коммьюнити, а после них на работу. Фенка тоже часто после школы помогала. Так вот, через месяц или два некоторые хозяева, работавшие вместе в строительной компании, рекомендовали нас своему боссу, Борису. Так мы там и появились. Офис куда легче убирать, чем квартиры. Да и оплата существенней. Так что дважды в неделю мы там. Босс русский, но приехал еще двухгодовалым, так что 99%-ый американец, только по-русски неплохо говорил. Часто оставался после работы, подводил итоги, с бумагами разбирался, на завтра планы намечал, всё такое... Так что видел нас постоянно. Можете представить... симпатичная девчонка в облегающих трениках и тонкой маечке с просвечивающими сосками в позе лотоса моет полы. А Борису где-то 32-33. Так что эрекция по полной программе. Несколько раз внимание обращала. Смущалась, конечно. Сразу взгляд отводила.

Он меня мог чуть не в первую неделю работы просто трахнуть, я бы побоялась слово сказать. Но в США сексуальное домогательство подчиненных преследуется, секшуал харрасмент называется. Даже если президент и практикантка из Белого дома. Так что он иначе решил, вроде как, на добровольной основе. Где-то недельки через две-три выбрал день, когда мама не смогла прийти, к врачу был апойтмент. В кабинет меня пригласил, чаем с сэндвичами угостил, поспрашивал, как дела и всё такое... а потом деловое предложение сделал... он становится моим "менеджером" - берет к себе 2-й секретаршей, устраивает на курсы по языку, компьютеру, платить хорошо будет, оденет-обует и т.д. А я полностью ему подчиняюсь, становлюсь его любовницей, содержанкой, рабыней. И ещё буду сопровождать его в деловых поездках и переговорах с клиентами. Смотрю на него выпученными глазами, даже сначала не поняла, о чем это он. И как это так можно - сразу, без ухаживаний хоть каких... Как дошло - шок. Дала ему пощёчину, домой сразу удрала. Ведро с грязной водой, швабру, пылесос, всё посреди коридора бросила, он потом сам убрал. У меня же до этого только один парень был - Генка. Он же меня и девственности лишил, и замуж за него собиралась, да мама отговорила. Потом в армию ушел, добровольцем в Чечню, там и пропал. А потом мы уехали...

Домой прибежала, лицо горит, ничего не соображаю. На кровать, лицом в подушку. В слезы. Хорошо еще, дома никого. Отревелась, думать стала. Соглашаться на такое унижение, конечно, нельзя. Но ведь Борис и в уборке офиса отказать может, а это в нашем положении очень неплохие деньги. Уже почувствовали прибавку. Он с самого начала аванс выплатил, потом еженедельно... Да и жили мы, как и все эмигранты, в старой грязной квартирке. Думаю, там раньше или мексиканцы были, или пуэрториканцы, в общем, латинос. В комнатах грязно оставалось, как мы ни убирались, и вроде даже наркотиками пахло. Да бабушке лекарства нужны, да мы с Фенкой - 2 молоденькие девчонки, которым и одеться прилично охота, и погулять, и все такое... Короче, проревела ночь, Фенка еще спрашивала, что со мной... Первый порыв - ни в какую. Еще два дня только об этом и думала. Хожу, как ни от мира сего. То к одному решению склоняюсь, то к другому.

Главное - ни с кем не посоветуешься. Решила в конце концов согласиться... Что же делать оставалось?

Глава 1.

Согласие.

Пришли в следующий раз убираться, момента жду. Мама пошла в дальний конец коридора туалет мыть, я - в кабинет. С пылесосом, конечно, чтоб никаких подозрений. Включила еще его, тогда наверняка за стенкой ничего не слышно будет. Даже, если мама и подойдет. Больше-то никого быть не может, рабочий день закончился, все разошлись. Последней Марина ушла, секретарь, - я о ней еще потом расскажу. Дверь за собой закрыла, потом еще тихонечко замочком щелкнула. Борис от бумаг оторвался, на меня смотрит. Молчит. Подхожу ближе. Сердце колотится, вот-вот из груди выскочит. Щеки пылают. Как в тумане вся. Останавливаюсь. А слова застряли. Рот открываю, говорить не могу. Воздуху набрала, дыхание задержала. Выдохнула. Легче.

- Да, - шепчу.

- Что "да"? - на меня глаза поднимает. На самом деле понял, конечно. Так просто спрашивает. Чтобы я сама все сказала.

- Согласна. На ваше предложение.

Улыбается. Доволен. Тем, что всё сладилось, как он хотел. И тем, что сказала все-таки.

- Умничка, - говорит, - я знал, что согласишься.

Смотрит на меня, молчит. Я всё так же стою, не знаю, что дальше. Волнуюсь от этого все больше. Не только щеки горят, шея тоже. Сердце уже так заколотилось, что пульс громкий в ушах, больше ничего не слышу. Помню, живот даже чуть заболел. Еще подумала, что, может, началось, хотя по срокам рановато - только через неделю вроде. А Борис паузу держит, за столом как сидел, так и сидит. Несколько минут так. Потом говорит...

- Что же, оценим твое согласие. Маечку приподними. Покажи, что там под ней.

Стыдно, конечно, сразу перед ним заголяться. Хоть бы подошел, обнял сначала. А то вот так, на расстоянии. Но тут и рада слегка, что молчалка закончилась. Что хоть какая определенность. До плеч задираю, голые грудки на него смотрят. Голову опустила, в пол уставилась от смущения. А он продолжает...

- Теперь штанишки. Только маечку не опускай.

Подбородком зажала. Треники свои до колен спустила. На мне белые трусики простенькие. Чистые, конечно, сменила прямо, как из дома выходить. Красивого белья-то нет, с деньгами сами понимаете... А если б и было, красивое-то, все равно надеть не смогла бы - вместе с мамой переодеваемся, вопросы бы тогда сразу. Понимала, конечно, что до белья дело дойдет, не ожидала только, что так. Что он в кресле развалившись, а я перед ним метрах в трех стою, полуголая. Ну, "полу-", это недолго продолжалось. Сквозь грохочущие удары сердца слышу...

- Продолжай. Трусики...

Ни жива, ни мертва стою. Но сама же согласилась, делать нечего. Стыдно смертельно. А руки сами трусы спускают. Смотрит на мой лобок изучающе. Молчит. Потом...

- Не подбриваешься, значит?

Головой отрицательно мотаю. Он...

- Повернись.

Это к тому, что на мою попку посмотреть хочет. Да уж тут все равно, конечно. Спиной к нему встаю.

- Нагнись. И ноги расставь.

Да, - думаю, - тут зрелищем одной попки дело не ограничится. Что под ней, тоже надо выставлять. Но сама же на "рабыню" согласилась, выполнять требование "рабовладельца" надо. Нагнуться-то ладно. А вот как ноги расставить, интересно, если я стреножена - на коленях треники с трусами комком скручены? Встала, с одной ноги сняла, нагнулась, как он просил. Понимаю, что положение унизительное донельзя. И что он нарочно так со мной поступает, чтобы совсем со стыда сгорела. А куда деваться? Попой к нему стою, не вижу, что он делает. Да и не слышу толком - кровь в ушах и так стучит, а тут ведь еще нагнулась. Вдруг чувствую, прямо губок раскрытых что-то касается. Выпрямилась сразу. Это Борис, оказывается, тихонечко подкрался и пальцем там провел. Как встала, обнял меня крепко, губами мой рот ищет. Ну, это хоть по-человечески. Уворачиваться не стала, конечно, - глупо. Ответила. Целует взасос, языком по нёбу шарит, а руки по мне гуляют, и довольно чувствительно. Одна грудь щупает, до боли сжимает, сосок крепко теребит. Другая между ног забралась, гладит там, волосики перебирает, пальцы внутрь запускает. Вынул, сам сначала понюхал, потом мне под носом провел - вытер. Мне свой запах чувствовать неприятно, но молчу, только слезы сдерживаю, сама же согласилась. Но, как он во мне пальцами шуровал, чувствую, против воли увлажнилась. Все-таки то, что проделывала, хоть и унизительно было, но и возбуждало. К стыду чувствую, он тоже соки мои заметил, улыбается. А как ко мне прижался, поняла, что не я одна возбудилась. Что-то уж очень твердое в меня упиралось. Потом, будто сам не целовал и не лапал...

- Кто разгибаться разрешил? В стойку! - и пощечину мне сразу, весьма ощутимую. У меня от такого перехода сразу слезы брызнули, но подчиняюсь. Слышу за спиной треск зиппера. Ну, мне ж не десять лет, это уж понятно, что дальше будет. Так и есть. Влез. Меня за талию схватил, чтоб не упала, качает. И спрашивает...

- Таблетки пьешь?

А я не понимаю, о чем это. Вроде видно, что не простужена, чего лекарства глотать? Или это он о наркотиках? Так ведь тоже по мне понятно, что ни сном, ни духом. А что контрацептивы такие есть, откуда же знать могла - в Америке еще никогда ни с кем, а в Беларуси они не водились, с Генкой мы прекрасно без всяких средств посторонних обходились, самый древний способ использовали. Молчу. Тогда он с размаха ладонью по ягодице. Звучно. Больно. Чуть пискнула, дергаюсь. Опять...

- Когда спрашиваю, отвечать надо. Сразу! - и в подкрепление слов еще раз по попке. С другой стороны.

- Какие таблетки? Я же здорова, - наивно сообщаю. А сама пыжусь. На ногах все-таки от его толчков устоять надо, да удовольствие подступать начало - ему в такт назад все время подаюсь. Руками за коленки ухватилась, груди болтаются ощутимо.