И вот уже мать опускается передо мной на колени и округляет губы. Я не могла поверить! Она действительно сделает это!

После того как мои ноги были буквально мокрыми от её языка, Ада остановила её.

Мне конечно же было жаль мать, но в то же время я почувствовала необычайную эйфорию от триумфа. Мне вдруг захотелось узнать, когда воля матери и когда её собственное "я" будут окончательно сломлены.

Голая рабыня, стоящая перед нашим диваном на коленях, ожидала приказов своей госпожи.

- Сегодня ты увидишь как я порю шлюшку:сегодня я буду пороть её по сиськам! Это такое зрелище Оля, они так здорово подпрыгивают.

Ада, обойдя мать сзади, приказала той согнуться и выпятить зад. Некоторое время Ада орудовала пальцами в промежности своей рабыни, доведя мать до ритмичных стонов. Когда она, прекратив, извлекла пальцы, они были все в прозрачной вязкой жидкости выделений матери.

- Видишь, она уже потекла, - Констатировала Ада.

После того как мать облизала пальцы Ады со своими соками, Ада приказала ей:

- Теперь потаскуха встань и принеси мне хлыст.

Экзекуция происходила так. Мать стояла на коленях и опиралась спиной о диван. Ей было велено выпятить грудь и отвернуть вбок голову. После чего Ада начала. Била она очень хлёстко и, по-видимому, больно так как лицо матери после каждого удара выражало нестерпимое страдание. Остановилась она только после того, как груди матери стали покрывать множество багровых рубцов, и из глаз матери брызнули слёзы.

День шёл за днём. Наши общие встречи продолжались. За это время я так ни разу и не осмелилась причинить матери физическую боль. Единственное на, что я осмелилась так это дать матери лизать своё влагалище, но я конечно не получила никакого удовольствия из-за испытываемого чувства вины. А так, по сути, я была лишь сторонним зрителем разыгрывавшихся представлений. Я наблюдала, как Ада порет мать по всем частям тела. Видела как связанная мать, бьется в слезах, когда Ада порола её по разверстым половым губам. Видела, как мать целует Аде руки, и ноги после очередной порки.

Видела, с каким упоением мать лизала Аде влагалище, как глотала мочу Ады, которая в ванне писала ей в рот. Также Ада в туалете заставляла мать слизывать и глотать её пахучие месячные выделения, подмывать языком. Когда мы оставались вдвоем, мать старалась вести себя как обычно, она как будто не замечала моего участия в извращённых постановках Ады. Меня это даже стало бесить.

Постепенно это вылилась в моё желание, в мою навязчивую идею как можно больнее и сильнее унизить её, так что бы она уже не смогла бы игнорировать меня. Наверное, в каком то бреду мне пришла мысль пометить мать так, как пометила её Ада - клеймом. Недолго думая, я решила что наиболее унизительно для матери будет поставить ей два клейма в: груди! Надо сказать даже Ада, уж на что извращённая натура, удивилась моему предложению. Но только сперва.

Уже на следующей нашей общей встречи Ада заговорила об этом с матерью. Я сидела в кресле, а Ада и мать, которая была ещё в одежде, на диване.

- Мы с Олей кое-что решили на счет тебя. В общем, Олю не устраивает, что на твоём теле нет упоминания о том, что она тоже в некотором роде владеет тобой. Это несправедливо, не так ли. И поэтому Оля тоже хочет пометить тебя. Разумеется клеймами.

Как будто не замечая меня, мать спросила:

- В какое место?

- Оля считает наиболее подходящим в сиськи.

Мать, тяжело вздохнув, задумалась.

- А это не будет некрасиво?

- Нет. Я вдавлю тавра чуть выше сосков. Это будет наоборот сексуально. Ну? Ты согласна?

- Ада я твоя. Если ты хочешь этого, я согласна.

Если до этого меня ужасно мучила совесть, то после её этих слов захотелось поскорее привести задуманное в жизнь. Ада подвела итог разговора:

- Вообще то это идея твоей дочери. Ну, значит решено. Через неделю ты сучка будешь помечена ещё и в сиськи.

Всю неделю мать продолжала делать вид, что ничего не происходит. Это поведение матери злило меня ещё больше. Наконец настал день, и час Х.

Вот Ада уже развела огонь в специальной мине-жаровне, показав матери новые проволочные клейма положила их в самую гущу тлеющих углей. Мать, специально отпросившись в этот день с работы пораньше, стала лизать своей госпоже влагалище. Когда клейма накалились, Ада приказала матери встать на колени посередине комнаты и почти официальным тоном спросила:

- Светлана ты согласна принять два клейма от своей дочери, которые будут поставлены тебе в груди? Или от волнения или отчего, но мать смогла лишь кивнуть.

- Нет, ты должна ответить, - Потребовала Ада.

- Да, - едва слышно прошептала мать.

После полученного согласия Ада затолкала в рот своей рабыни кляп. Вдруг ко мне пришло осознание ужаса всего происходящего. Я не могла поверить, что мы втроем делаем это. Я предложила свою дикую идею, мать согласилась, а Ада с радостью подхватила. Мои дочерины инициалы навсегда отпечатаются на святом, по сути, месте для любого человека - груди матери, а Ада без особых терзаний вдавит раскалённые тавра в груди другой женщины. Бред! Ради чего! Зачем! Но я не могла уже остановить ни Аду, ни себя, процесс пошёл. Вот тавра уже накалились добела, и Ада с дьявольским выражением лица подносит два клейма к груди перепуганной женщины.

- Отвернись, - говорит Ада. Мать с трудом отворачивает голову, зная, что как только отвернется её пронзит страшная боль.

Даже сквозь кляп сдавленный крик матери наверняка услышали все наши соседи. Этот крик звучал у меня в голове еще очень долго, после того как всё было кончено. Когда Ада ушла я не выдержала и с рёвом кинулась к лежащей на диване матери.

- Прости,:прости меня мама:я не хотела, - сквозь слёзы говорю я.

Глаза матери увлажнились.

- Ты не виновата:ведь я могла отказаться: - устало сказала она.

- Да:но ты не отказалась. Почему?!

- Этого хотела Ада:

Ада! Ада!!! Неужели мать и впрямь сделает все, что та захочет.

- Скажи, а правда что если она захочет то может убить тебя, и ты не будешь возражать?

- Не знаю:может быть:

От этих слов мне стало не по себе.

Как то раз мы затопили соседку снизу, а это была очень сварливая баба, ну и конечно она пришла ругаться к матери. Я была в комнате слушала ход ссоры когда меня возбудила одна мысль. В самый разгар их ней перепалки я подошла к ним.

- Ты виновата Мама. Тетя Зина вы правы. Тебя нужно наказать. Подставь щёки тёти Зине, пусть она даст тебе две пощечины.

Сама тётя Зина, совершенно ошалевшая, смотрела и на меня и на мать. Мать, которая ещё не разу напрямую ни выполняла, ни одного моего приказа тоже не знала как реагировать. Я испытующе посмотрела ей в глаза. Так мы все втроём довольно долго пялились друг на друга. Неожиданно мать устало отступила, отведя взгляд и вытянув шею.

- Тётя Зина смелее! Накажите эту сучку!

Но тётя Зина только усиленно хлопала глазами.

- Тогда я сама.

Я дала матери две сильнейших оплеухи, так что у неё брызнули слёзы.

- А теперь опустись на колени и проси прощения.

Мать как всегда постаралась элегантно встать на колени, после чего тихим голосом проговорила:

- Простите меня Зина. Я очень виновата.

- Хорошо. А теперь возьми ведро с тряпкой и иди убирать квартиру тёти Зины.

Когда мать пришла, её глаза были красные, видно было, что она плакала. За то время пока её не было, я вкратце объяснила соседке ситуацию. Моему восторгу не было предела, когда тётя Зина встретила пришедшую из её квартиры мать со словами:

- Ах ты, извращённая паскуда! Значит, любишь боль! Сейчас я тебе устрою.

Тётя Зина начала рукой бить мать по лицу. Я остановила её.

- Нет, тётя Зина, давайте я дам вам ремень, и вы отлупите её по заднице.

Тетя Зина оказалась очень жестока, она била мать пока я сама её не остановила. В дальнейшем она согласилась навещать нашу квартиру, для того чтобы пороть и унижать свою соседку.

Ада тоже была несказанно рада появлению нового игрока в своих играх.

Тётя Зина быстро освоилась со своей новой ролью, и мы с Адой уже вскоре наблюдали как мать, похоже, с явным отвращением лизала тёти Зине толстую задницу и поросшее чёрными волосами влагалище.

Через три месяца как я узнала мамину тайну, в её судьбе наметились значительные перемены. Я не знала или Аде всё это наскучило или действительно ей понадобились деньги. Так или иначе, но она намеривалась продать мать. Я не стала возражать против этого. Когда Ада спросила об этом мать, то та умоляла её остаться с ней. Но в конечном итоге Ада как всегда выбила у неё согласие.

Я присутствовала при процессе продажи. Это было нечто! Ада выбрала покупателя из множества претендентов. Конечно наиболее извращённого мужика. Я знаю только его имя Виктор. Ада показывала ему мать как товар. Он смотрел её тело, гениталии. Как вещь. Сначала они прошлись по её биографии:

- Сколько ей лет?

- 38-мь, - отвечала Ада.

- Во сколько вышла замуж?

- В 20-ть, - подсказала я.

- Во сколько родила?

- В 21-н, - опять подсказывала я.

Затем шёл осмотр её тела. Мать голой со скрепленными над головой руками стояла перед диваном, где сидел покупатель и Ада. Виктор пальцами проникал в её лоно и анус. От удовольствия он аж причмокивал. Мужику пришлись по душе клейма. Ада сказала, что он тоже может поставить свои инициалы, например, между лобком и пупком, или на бёдра матери. Он заявил, что обязательно пометит её. Они обсуждали мать в самых грязных выражениях и подробностях:

- Как у неё пизда? - спрашивал Виктор, - Спирали нет? А то я хочу ебать её без презика.

- Нет, нету, - Отвечала Ада, - но проблем нет, поставите сами.

- А течёт быстро?

- О да! Просто сучка, какая то.

- Ну, а пытки. Иглами увлекались?

- Нет. Я порола её через день, пожалуй, и всё.

- Я люблю иглы. Если буду протыкать насквозь её сиськи вы не возражаете?

- Да нет, конечно. Но только в меру и осторожно. Хотя нет, всё по вашему усмотрению.