Есть у меня приятель, назову его, допустим, Рашидом. Вот как-то разговорили мы его в компании, и поведал он такую историю.

По направлению он после института попал в республиканскую санинспекцию.

Осень и зиму просидел, копаясь в бесконечной груде макулатуре отчетов.

А весной радостный шеф отправил его в командировку по пастбищам с инспекционной поездкой от министерства.

Рашид с вопросом к шефу:

- А что с собой брать?

Тот критически оглядел худую фигуру молодого специалиста и поинтересовался:

- Проблемы с желудком есть?

- Нет!

- Чтобы и дальше не было, набери побольше желудочных и антибиотиков! И не забудь побольше актов обследования, пригодятся!

В областном городе, на вокзале его встретил веселый парень-водитель газика, помог загрузить чемодан с актами и левомицетином, усадил и повез в обл. инспекцию.

Там встретили с распростертыми объятьями и кратенько объяснили, что с Рашидом до первого пастбища поедет представитель из области, познакомит с первым пастухом, а потом уж Рашид поедет дальше сам.

Сопровождающий, веселый ровесник Махмуд, тут же повел Рашида в столовую и заказал такой обильный завтрак, что сначала сердце екнуло, как он за всё это изобилие рассчитается, а потом, когда Махмуд остановил руку, потянувшуюся в карман за кошельком, как он всё это съест.

Весна. Степь в бурном цветении! Зеленый ковер, расцвеченный тюльпанами и маками, на горизонте горы в снежных шапках. Красотища!

Свернули с асфальтированного шоссе и запылили по грунтовке.

Словоохотливый Махмуд, не закрывая рта, рассказывал про успехи областной инспекции и, особенно, о своем неоценимом вкладе в эти успехи.

И старший помощник младшего конюха, Рашид, начал медленно соображать - что значит быть столичным проверяющим.

Но особо приосаниться и надуть щеки не давали кочки да ухабы.

Часа через полтора подъехали к стоянке того самого первого пастуха. Она представляла собой глинобитную кибитку, за которой размещался загон для овец.

У коновязи перебирала ногами лошадь. Перед домом дымился над костром здоровый котел, у которого сидел на трехногом табурете человек.

Псы, расположившиеся в прямой видимости от котла, тут же вскочили и отправились приветствовать газик.

Махмуд выскочил из машины и тут же начал стряхивать с себя пыль.

- Рашид-ака! Выходите! Мы приехали!

Рашид с опаской шагнул на землю, мало ли чего придет в голову степным овчаркам.

Человек неспешно поднялся и направился к ним навстречу.

Шофер вытащил чемодан Рашида и понес его в дом.

- Познакомьтесь, Алишер-ака, это Рашид-ака, проверяющий из столицы. Будет проверять Ваши санитарные условия!

Пастух неспешно и с достоинством пожал сначала руку Рашида, затем обнял и похлопал по плечу Махмуда.

Потом, царски-неторопливым жестом, пригласил приехавших в дом.

Изнутри кибитка представляла собой комнату с двумя окнами, земляной пол застелен кошмой. У одного из окон стояла печка-буржуйка с чайником сверху.

Под окном лежало несколько толстых конторских книг. Напротив окон в стене - ниша, на полках посуда. Под нишей - несколько свернутых матрасов, на которых расположились подушки. И никакой мебели.

Алишер сдернул с матрасов две подушки, разложил их у окна и усевшись рядом с ними, указал гостям на подушки. Махмуд тут же уселся на одну и похлопал ладонью по второй, приглашая сесть Рашида.

У Махмуда с Алишером начался разговор, Махмуд достал из кармана пиджака блокнот и ручку, начал в нем записывать данные по стаду, Алишер по толстой книге, вооружившись счетами, диктовал числа.

Уже минут через пять Рашиду надоело вслушать в беседу, но он попытался изобразить что-то такое умно - заинтересованное на лице и изредка понимающе кивал.

А мыслями он был с Эдиком. Тот был потрясающим любовником, но характер у него был о-го-го, стервозный. Все три года они только и делали, что ссорились, потом мирились, потом опять ссорились. Из-за последней ссоры он даже не смог сообщить о своей командировке, пришлось через Эдичкину мамашу передать записку об отъезде. Передаст эта мадам, или не передаст? Не очень она жаловала Рашида!

Из задумчивости его вывел шум и дружный лай собак. В дом вошли три парня.

- Знакомьтесь, Рашид-ака, это мои дети! - отвлекшись от книги, сказал пастух. - Это мой старший, Азиз!

К Рашиду, попытавшемуся встать, но ноги затекли, потому сразу и не получилось, подошел высокий худощавый парень, который улыбнулся и взяв в ладони руку Рашида, её пожал.

- А это мои младшие! - И Алишер назвал имена ребят, которые Рашид даже и не запомнил.

Мальчишки, подражая старшему брату, так же уважительно пожали его руку.

Потом, в той же очередности, они пожали руку Махмуду.

Отец легко встал, отложив книгу, и что-то прошептал на ухо Азиза.

Тот кивнул.

- Азиз покажет Вам, Рашид-джан, наших баранов!

Рашид достал из чемодана свою канцелярскую книгу, ручку - все время Азиз стоял в дверях, дожидаясь, затем вышел, пропуская вперед инспектора.

Один из пацанов раскладывал сено в кормушки, второй таскал воду в поилки.

Вид у овец был хороший, больных, как бы не наблюдалось.

С умным видом Рашид взял пук сена, потер его между пальцами и понюхал. Обошел по периметру загон, заходить внутрь, на загаженное поле не хотелось.

Положено было осмотреть овец, потому он ткнув наугад в блеющую массу. Пацаны ловко подхватывали испуганную и дико вопящую овцу, вытаскивали её из загона, стреножили и заваливали на спину. Инспектор смотрел в налитые кровью глаза овцы, разжимал пасть, проверял уши, а затем милостиво разрешал вернуть в стадо.

Закончив процедуру, Рашид начал записи в книгу, изредка, уточняя строгим голосом, подробности у Азиза. Тот отвечал спокойно, хотя и чувствовалось, волновался.

- Всё! Ты свободен! - отпустил Рашид парня, а сам углубился в изучение своих записей.

Парни уже вовсю носились между котлом и домом, гремя посудой. Рашид обошел овчарню по кругу, заглянул к водителю, усердно копавшемуся в моторе машины, полюбовался на окрестности.

Азиз подошел к нему неслышно и деликатно кашлянул.

- Отец зовет обедать! Идемте! Вам Рустик сейчас польет на руки.

У двери уже намыливал замасленные руки, широко расставив ноги, чтобы не забрызгаться, шофер. Он передал мыло Рашиду, и стал ожесточенно тереть руки под струей из кувшина. Затем, сняв полотенце с плеча мальчишки, тщательно вытер руки.

Рашид, следом за ним, умылся.

В центре комнаты на ковре была расстелена скатерть-дастархан, на которой стояли тарелки с брынзой, в середине импровизированного стола дымилась большое блюдо с пловом, на блюдцах лежали сухофрукты и колотые орехи. Во главе стола сидел хозяин, по правую руку от него расположился нетерпеливый Махмуд. Хозяин указал на место слева от себя. Как только Рашид сел, один из младших тут же подложил сбоку свернутый матрас, чтобы гостю было удобно.

За столом также сидели Азиз и шофер. Младшие ухаживали за гостями.

В руке Алишера заблестела бутылка водки, из стопки пиалок он взял верхнюю, заполнил и протянул Рашиду. Тот собрался отказаться, но Махмуд усиленно закивал, намекая на то, что можно расслабиться. Следующая пиала оказалась у Махмуда. Хозяин задумался, а потом плеснул на самое донышко пиалушки водку и протянул пиалу старшему сыну. Себе он налил, конечно, щедрее. Гости и хозяева выпили, начали закусывать.

Потекла неторопливая беседа, водки было хоть залейся, и каждая бутылка появлялась в руке Алишера, как по мановению волшебной палочки, закуска была отменна.

Рашид от выпитого начал потихоньку отключаться. Сказывалась и бессонная ночь в дороге.

Очнулся он, когда его начал трясти за плечо довольный Махмуд.

- Рашид-ака! Нам уже надо уезжать!

- А! Я сейчас! - и попытался встать.

- Рашид-ака! Вы остаетесь! Это мы возвращаемся!

- А я?

- Вас завтра Алишер-ака доставит на другое пастбище!

- А-а-а! Как эстафетную палочку? - попробовал сострить нетрезвый Рашид.

- Как Вы сказали? Как эстафетную палочку? - и Махмуд залился пьяным смехом. - Вы шутник, Рашид-ака!

Он попрощался с Рашидом и вышел посмеиваясь над шуткой. За ним поднялся хозяин и младшие. Шофера за столом уже не было.

- Вам налить чаю? - спросил оставшийся Азиз.

- Конечно! - воодушевился Рашид. Потеряв равновесие, он оперся на плечо парня.

Тот налил в пиалу чай и протянул Рашиду.

Рашид взглянул в глаза пастуха, тот не отвел глаз, но во взгляде и в лице его были только восточные вежливость и учтивость.

Чтобы что-то сказать, гость начал расспрашивать парня о его семье. Азиз стал рассказывать о матери и сестренках, которые остались в кишлаке.

Отхлебывая маленькими глоточками чай, Рашид начал расспрашивать парня о его возрасте, оказалось, летом будет восемнадцать, тогда он осенью пойдет в армию.

Конечно, Рашид спросил про учебу.

- Какая учеба? - засмеялся собеседник. С ранней весны до поздней осени в поле. Восемь классов кое-как кончил, вот в училище на механизатора учился, да скучно стало, сбежал.

- Понятно! - взгрустнул Рашид. - А это ты зря! - он опять положил руку на плечо парня и покачал головой.

Затем, отхлебнув еще глоточек чая, начал просветительскую беседу об потрясающей пользе образования. Его речь была плавна, в ней было много слов, смысл которых Азиз не понимал, но тем выше в его глазах поднимался авторитет гостя.

Когда инспектор кончил свою пламенную речь, то увидел, что за столом, кроме Азиза, сидели отец и братья, возвращения которых он в азарте даже не заметил.

Почему-то стало стыдно за свою горячую речь и он опустил глаза.

- Вы молодец, Рашид-ака! Такие правильные слова говорите! - уважительно одобрил его выступление пастух.

- Да что Вы! - застеснялся еще пуще проповедник.

- Вам еще чаю налить? - заботливо спросил пастух.

- Да! Только я сначала немного прогуляюсь! - с трудом встал, привычно уже опираясь на плечо Азиза. Тот, повинуясь немому приказу отца, поднялся следом и последовал за гостем.