Рассказала мне как-то одна подруга про свои фантазии. Время от времени во сне ее мучают эротические видения на тему школы и насилия. Сны эти были расплывчаты и ускользающи. В основном, это было насильственное (ноне сильно) обнажение. Мы недолго пообсуждали эту тему, я рассказал кое-какие истории, которые знал по этой теме, и на этом бы все и закончилось, если бы ни одна удивительная встреча.
Спустя всего несколько месяцев я познакомился с одной семейной парой, родом из одного очень большого российского города. Супруга в этой паре оказалась женщиной общительной, и к тому же очень любящей фривольные темы. Мы крепко пили, и, в конце концов, я рассказал о фантазиях моей знакомой, и заметил, что очень часто жизнь удивляет нас больше, чем самые смелые фантазии. И в доказательство привел рассказ об одном дворе, где школьного возраста юноши затаскивали девочек в свои подвальные лабиринты, и там их развращали, а затем возлагали на них нечто вроде сексуальной повинности.
Мои новые знакомые выслушали меня очень заинтересованно. А в глазах Милочки (так звали женщину) зажглись чертики в глазах. Игорь, ее муж, похоже, много чего мог заметить по этому поводу, его взгляд говорил: "я знаю, то чего тебе знать, не дано, но не скажу"! Меня заинтриговала ситуация. Так как после моего рассказа установилось многозначительное молчание, а супруги переглядывались с усмешками, которые меня задевали. Хорошо, что к этому моменту мы уже выпили хорошенько. Я, нисколько не комплексуя, стал требовать разъяснений по поводу столь многозначительных улыбок. Наконец-таки Мила сдалась (думаю, что у нее самой свербело поделиться), она только спросила у мужа: "ну, чё, рассказать"? Вопрос на тот момент был просто для соблюдения видимости нелегкой сдачи. Игорек кивнул простенько, его уже прибивал к дивану коньячек. Он, кстати, так и заснул вскоре под монотонный говор своей жены.
Мила же мне поведала вот такую историю, постараюсь передать ее без отступлений, и с соблюдением стиля рассказчика. А там, уж как получится.
Ну, началось все в 6-м классе. У нас был такой Славик, ушлый мальчишка, нахал, но жутко умный, и вожак прирожденный. Он вокруг себя сколотил компанию из одноклассников, человек 6-8. Они всякими проказами баловались, учителям козни строили, чужих задевали, и к нам, девочкам, приставали.
Раз они задержались в школьном подвале после уроков, ясно - курили, а когда стали выходить через наш этаж, нарвались на Томку Л.. Та класс убирала по дежурству, и как раз кабинет закрывала. Мальчишки ее к стенке прижали. Ну, так они и раньше баловались. Только в этот раз Славик захотел по-взрослому развлекаться. Он же самый продвинутый был. И по видику кассеты смотрел, и карты порнографические в школу приносил. А больше, видно, возраст наступил. Короче, сказали они Томочке, что если она хочет благополучно домой вернуться, то должна сделать все, что он ей скажет. А он за это слово дает, что с ней по-джентельменски обойдутся.
Выхода у Томки-то и не было. Она, короче, кивнула головой. Славка ее в класс затащил, за ним заскочили Мишка и Игореня, здоровяки оба, вроде его солдат. А потом Сашка и Толик, флюгеры, куда все, туда и они. Сказал Славка Томке, чтоб ниже пояса все сняла и им, значит, свое укромное местечко продемонстрировала. А он ручается, что руками к ней никто не притронется. Томка плачет, а раздевается. Говорила потом, от стыда не красная стала, а фиолетовая.
Короче, на стул ее посадили, а ноги она забросила на парты по бокам. Банда эта таким пикантным зрелищем вдоволь натешилась, а Томке еще пришлось самой пальчиками губки разводить. Они же "по-джентельменски" ее не трогали. Славка потом всех выпроводил, а Томке сказал, когда та одевалась, что ее повторить позовут в следующий раз. И чтоб она не выпендривалась, а то хуже будет. Страху нагнать он умел, даже если то и блеф был. Только в следующий раз, сказал он Томке, что она им будет показывать свою "штучку" с другой стороны, сзади.
Игра эта банду вдохновила, и стали они теперь уже не случая ждать, а самим искать жертву. Девочек, хорошеньких, привлекательных в классе было от силы десять из больше чем двадцати. Так что только эти их и интересовали. Когда на дежурство в классе остались Мила М. и ее соседка по парте, несимпатичная таджичка Гуля, Славик, с тремя еще своими приспешниками, стали ее подкарауливать. Таджичка первая уходила, потому что классная ей ключи не доверяла. А Мила попалась, когда ключ в замок стала вставлять.
Славка ей рот зажал, а Миха с Игорем ноги и руки ей обхватили. Так в класс и втащили. Мила умничка была. Все ее любили, и она была одна из самых красивых девочек в классе. Волосы русые, локонами до середины спины, личико точеное с молочной кожей. Глаза зеленовато-голубые. Тело у нее уже тогда хорошо сформировалось. Грудки под лифчиком, попка круглая, ножки округлились. Она ведь на гимнастику ходила до шестого, а потом на атлетику перешла. Славка ей в ухо и дышит: "Ничего тебе не сделаем, слушай только, рот и ноги отпущу, а руки держать будем, орать станешь - в дыхло дам"!
Мила на них с таким страхом смотрела, она потом рассказывала, так, наверно, овца на волка смотрит. В общем Славка ей историю с Томкой рассказал, и ей предложил тоже им уступить, а они ее, мол, целехонькую отпускать будут. У Милки нервы сдали, она из рук рванулась, до двери добежала с криком, да открыть не успела. Положили ее распятую парни на парту, и стали стаскивать всю одежду. А заодно и бить ее кулаками в живот, ладонями по щекам, по ногам, по заднице. Милка ревела навзрыд, а Славка ей запретил, сказал, сильнее бить будут, если не замолчит. Вот тут она и сдалась. Сопротивляться перестала. И хныкала тихонько.
Разложили бывшую гимнастку на парте. Заставили ноги взять за щиколотки, и на 180 развести. Гладили ей живот и ноги, за сиськи брали, пизду лапали. Потом Славка ей сказал, что не нужно было их из себя выводить, так бы все мирно они то же самое и получили, а Миле меньше бед. А она головой кивала, да руками лицо закрывала, боялась, что опять ударят. И в конце ей Славка сказал, что ее обижать больше не будут, а станут охранять, она же будет должна только изредка, вот такие услуги им оказывать. И пока "да" не сказала, не отпускали ее.
А после Нового Года они Танюху поймали. Первый день после каникул. Еще и дежурства не было. Толик ключи из учительской взял, под предлогом, что чего-то забыл. А Славик с Мишкой и Игореней, как всегда, в засаде за углом коридора спрятались. Они знали, что Танька последняя в раздевалку придет. Ей Миха после последнего звонка весь портфель растряс, и учебники на пол смахнул. В общем, как дождались ее появления, так сразу под ручки взяли и класс потащили. Танюха деваха та еще была. Она сама до четвертого класса с мальчишками играла в "покажи-ка". И про то, что все-все показывала, нам, большинству (из подруг ее), рассказывала. К середине шестого она самая высокая была в классе, худая и плоская. Волосы медно-рыжие, вечно в хвост собраны, а глаза зеленые с серым. На нее бы мальчишки постарше и не посмотрели, а нашим она на лицо нравилась.
Таньке долго объяснять не пришлось, чего от нее хотят. Она так даже кокетничать стала. И где говорили ей показывать, она охотно поворачивалась, и потрогать подставляла беспрекословно. Славка в этот раз Мишку отправил всю банду собрать. И набилось их девятеро в кабинет. Пока все ее не перетрогали, Таньку не выпустили. Так что в классе она провела часа два. Кстати, она первая потом девчонкам и проболталась про все это. Такой нрав у нее был. Язык вообще не умела держать за зубами. Смеялись над ней все, но зато девчонки симпатичные стали осторожничать, и многие долго продержались.
Только до этого я им попалась, за неделю до праздника - 23 февраля. Меня дура классная нагрузила общественным поручением, подарки подготовить на мужской праздник мальчикам. Ага, мальчики, у них уже члены взрослых размеров, и стояли, да так, что они любой МарьИванне засадить бы могли не хуже мужика взрослого. В общем родительский комитет привез нам после уроков три ящика с сувенирами. И мы, две Людмилы - М. и С., потащили их в кабинет, в шкафы прятать. Чего-то Милка беспокойная жутко была, мне бы задуматься хоть чуть-чуть, а я все на месячные списала, думала, начались.
Надо сказать, что я в то время в классе самая скороспелая была. Одна Танька была меня выше. Лифчик я третьего размера носила. Ноги стройненькие, округленькие, попка мячиками перекатывается. Прическу мне мама сделала во взрослой парикмахерской, короткую, жутко модную. Из 8-го даже ко мне мальчишки клеились. В один момент, дверь на распашку, вваливается Славка и с ним еще пятеро. Я к их выходкам привыкла и не испугалась. Только от неожиданности вздрогнула. А Мила вся затряслась.
Мне ее страх тоже вскоре передался. Потому что начали они нас окружать, как в драке делают. А Славка еще Милу к себе позвал. Она так к нему шла, ну, как на казнь. Стали остальные плотно возле меня, так что и бежать уже некуда было. А я на подругу смотрю, и по-настоящему мне страшно стало. Решила, что изнасилуют. Славка Миле головой кивнул, а мне говорит, что я могу ничего не бояться, если буду, как остальные девочки, вести себя благоразумно. А Мила, мол, уже давно паинька, и потому ей ничего плохого не делают. И рассказал мне тут же, что для них девочки делают. Причем у него получалось, что их вроде как очень и много. Мне тут же было предложено убедиться в правдивости бандитского вожака.
Мила, по его знаку, раздеваться стала, и голая на парту села. Ноги разводила, как ей приказывали, лапать себя подставляла где угодно, пальчиками губки разводила, и дырочку показывала. Я тогда впервые в жизни почувствовала, что такое завестись, хотя слова и не знала такого. Мне внезапно захотелось тоже мальчикам всю себя показать. А в следующий миг я этой мысли жутко испугалась. И смех и грех.
Вся толпа к Милке, конечно же, хлынула. Только здоровяки, Мишка и Игорь, возле меня остались, и за руки взяли, как в фильмах про полицию. Как только с одной Милой натешились, ко мне подвалили. Мне, значит, Славик ультиматум дает. Или я добровольно им отдаюсь, или они сами все возьмут, но будет хуже. А если сдамся, то он мне выбор дает. (Это у него такие были понятия о честности). Могу только до пояса раздеться, но они будут с моими сиськами играть. Или полностью раздеваюсь, и все показываю, даже позы буду принимать, какие прикажут, зато ко мне никто не притронется.
