Нет ничего слаще нежных натур. Нежная кожа, нежный взгляд - и что прикажите с ними делать? Ей было восемнадцать, когда я с ней познакомился. Мне тридцать два. Но я уже был черств и черен душой. Поначалу мне казалось, что это ангел божий послал мне такую безропотную женщину, и она как-то исцелит меня. Но разве можно исцелить беса? Она так ропотно сучила ручками, когда я бесцеременно раздвинул ее половые губы и грубо вогнал в ее лоно свой член, что мне это показалось даже забавно.

- Неужели тебя еще не трахали? - ехидно спросил я.

- Ты же видишь, из меня идет кровь...

- Иди, подмойся. И замени простынь.

Она быстро вернулась из ванны. Сменила испачканную простынь.

- Теперь все будет хорошо и не больно? - с трепетом спросила она.

- Теперь все будет отлично, - уверил я, - если ты будешь послушной.

- А что я должна делать? - ее глаза излучали невинное удивление.

- Выполнять мои указания. Не перечить и не капризничать. Повернись и

встань на колени. Она развернулась. Руками упиралась в подушки. Груди болтались посередине. И я оттягивал ее соски, что причиняло ей боль.

- Представь, что ты коза. И я тебя отдаиваю...

- Хорошо, только, пожалуйста, не делай мне больно.

Оттягивать набухшие соски мне показалось делом утомительным. Повернув ее головку и поцеловав в губы, я сказал, что она умница. И что теперь мы проверим ее попу. Я засовывал пальцы в ее задние промежности настолько, насколько позволяла длина пальцев. Я смазал вазелином ее анус и загонял туда по два пальца сразу. Она стонала: "Зачем ты со мной так?"

- Сейчас мы с тобой займемся анальным сексом.

- Это как?

- Для этого надо подготовить твою попку. Чтобы она была восприимчивой.

- Что значит восприимчивой? - таращила она глаза.

- Податливой, терпимой, понятно?

- Не очень.

- Тебя кто-нибудь шлепал по попе?

- Мама в детстве, если я в чем-то провинилась.

- А мужчины, чтобы подогреть?

- Но у меня же не было мужчин! Я же девственница.

- Рано или поздно все девственницы становятся женщинами. Пора, малышка, использовать тебя на все сто процентов. Сейчас я буду бить по твоим ягодицам до тех пор, пока они не станут малиновыми.

- Зачем?

- Потом анальный секс тебе покажется божественным чудом. Приготовься.

- Как?

- Попку оттопырь и расслабься. Встань на локти. Будет больно - терпи.

И сначала слегка, а потом все жестче я стал охаживать ее обеими ладонями по широким ягодицам. С каждым разом мои удары становились все смачнее. Соня их стоически сносила, попка ее вздрагивала, но вскоре я заметил, что она плачет, и слезы капают на подушку. Меня это не останавливало. Я бил по ее ягодицам наотмашь, как садист. Когда я устал, то приподнял ее головку, поцеловал в соленые губы и сказал: "А вот теперь ты готова к анальному сексу. Попку подыми повыше".

И я стал трахать в ее беспомощный анус, вводя член на полную глубину. Она как-то извивалась, но я крепко держал ее за бедра, пока не почувствовал, что по животному кончил. Испустив вздох облегчения, я лег рядом с Соней. Перевернул ее на спину. Надо было пойти подмыться. Но мне не хотелось делать это из-за напавшей лени. Соня лежала почти в полной отключке, прикрыв глаза. Я нажал ей на щечки, чуть приоткрыв рот.

- Спать хочу, - сказала она.

- Последняя операция, - проговорил я. И влез ей на лицо. Направил свой

обрягший член в рот. Губы ее были сомкнуты. - Рот открой! - приказал я. Она открыла. - Сосешь, а потом сон! - Она не хотела этого делать. - Последнее испытание. - Она все-таки открыла рот. Но так лениво шевелила языком, что мне пришлом буквально всаживать ей член в горло. Через десять минут я кончил ей в горло и был вполне удовлетворен.

Через полгода я сбагрил Соню своему двоюродному брату. Он ее сделал шлюхой, сдавал братве, которая поставляла девочек военнослужащим. Те за небольшие бабки ебли таких телок хором. Кончила Соня плохо, выбросившись с восьмого этажа общежития, построенного возле парка для вьетнамцев, работавших тогда на Глуховском хлопчатобумажном комбинате. Бытовала версия, что вьетнамцы выкинули ее из окна. Никакого уголовного дела по этому поводу органы не возбуждали, дабы не сеять у местных граждан национальную неприязнь и ненависть к братьям-вьетнамцам.