Наконец, я ослабила тиски, и, в тот момент, когда рабыня, откинула го-лову и жадно глотала воздух, я, поставив обе ноги ей на плечи, "открыла шлю-зы". Мощная струя светло-золотистой "живой воды", долго сдерживаемая, уп-руго ударила ей прямо в рот, в нос, в глаза, залила все лицо. Янтарные брызги золотого дождя, сверкая радужным фейерверком, окропили все вокруг, вклю-чая и мои собственные ноги. Виктор уже стоял с направленным на Светку объ-ективом и делал снимок за снимком, пока все это продолжалось. Она же, в из-неможении откинувшись на спинку стула, как рыба на суше, открывала и за-крывала рот и глаза, не в силах даже утереться.

Мы все были так увлечены, что не заметили, как в комнате появился мой муж. Он стоял в дверях с двумя огромными кулями. Вышла немая сцена, как в "Ревизоре". Первой очнулась я. Понятно, что от моего поведения теперь зави-село все мое будущее. Я медленно сползла со стола и, с улыбкой, одновременно загадочной и лучистой, жизнерадостно и уверенно произнесла:

- Проходи, дорогой, смелей! Что там у тебя? Разворачивай, показывай! - деловитость моего тона явно сбивала его с толку, отвлекала от увиденной кар-тины, но он все же разобрался в ситуации.

Он потупил глаза и уставился на мои босые ступни стоящие прямо в го-рячей янтарной лужице. Краска разлилась по его щекам. Ни на кого не глядя, он развернул вначале кулек с цветами, помедлил, не зная, куда его определить, положил прямо на пол, извлек из второго пакета две бутылки шампанского и поставил тут же на пол.

- Блюдо, самое большое! - скомандовала я, оборачиваясь к Виктору. Тот кинулся на кухню, и через полминуты блюдо, в которое по необходимости по-мещается целый гусь, стояло в луже у моих ног.

Грациозным картинным движением танцовщицы я перенесла мокрую ногу со стекающими с нее желтыми струйками и капающими желтыми ка-пельками в блюдо.

- Откупоривай и давай мне бутылку, выпьем за счастливое твое возвра-щение! - проворковала я самым задушевным тоном, обращаясь к мужу. Глаза мои прищурились от предвкушения новых ощущений. По спине поползли му-рашки.

Откупоренную бутылку я взяла из его рук и стала медленно лить шам-панское на колено стоящей в блюде ноги. Вино, пузырясь, с шипением текло по ноге, приятно щекоча и охлаждая разгоряченное тело ноги. Себе я наполнила фужер.

- С возвращением! - подняла я бокал, обласкивая мужа самой обворо-жительной улыбкой из всех имеющихся в моем богатом арсенале. - Тебе как опоздавшему - штрафная, - указала я на наполненное блюдо, где, омытая шам-панским, покоилась моя левая стопа тридцать восьмого размера.

Нельзя сказать, что я бестрепетно ожидала реакцию Алексея, но очень рассчитывала на схожесть характеров и сексуальной ориентации братьев: все-таки гены что-то значат.

Алексей медленно снял с себя пиджак и рубашку с галстуком, оставив на себе только брюки, подобрал отброшенную мной в момент высшего наслаж-дения плетку и протянул ее мне, опускаясь на колени. После того, как я ее взяла и трижды стегнула его обнаженную спину, оставляя на ней красные полосы, он приник губами к моему колену. Затем его губы скользнули ниже, еще ниже и, наконец, погрузились в вино. Он пил и пил шампанское, слегка разбавленное моим золотым дождем, смытым с ноги, а я стояла величавая, взгромоздив свою правую ногу ему на холку и с торжеством оглядывая мои владения и моих вер-ноподданных. Я счастливо озарилась спокойной, обращенной к себе лишь од-ной улыбкой всемогущей царицы. Жестом подозвала я рабыню и раба. Рабыню я поставила на четвереньки позади себя и присела на нее, испытывая приятную истому. Раб моей рабыни лег под нее и принялся ласкать языком свою Госпо-жу. Жаль, что некому было сделать снимок. Какой дивный получился бы сни-мок: скульптурная группа "Богиня Ольга в окружении рабов"!

Теперь я была совершенно удовлетворена. Рабовладельческий строй в отдельно взятом государстве, - моем доме, - победил полностью и окончатель-но. Какой прекрасной и удивительной может стать жизнь, когда ее такой сдела-ешь своими руками: ну и ногами тоже!

Со слов Госпожи О.