От этого откровенья я чуть не подавился коньяком.
- Вы, что, ударили собственного разработчика?
- Оглядитесь вокруг мистер двадцать три сантиметра, - ответила Ксюша, покачивая головой - мало того что этот очкарик неврастеник сделал нас шлюхами, но, он, еще засунул нас в такую дыру от которой зубы ноют. Вы слышите этот дождь? Он не когда не смолкает. Он идет, всегда, утром, вечером, в обед. Мы слышим его даже когда спим, но не когда его не видели. А знаете почему? Потому что этот кретин забыл проделать в стенах окна. То же самое с тараканами, зачем вообще их надо было создавать. Он создал этих усатых монстров, размером в мой палец, но забыл при этом дать нам в руки стоящий дихлофос. И так со всем, что вы здесь видите. Но ладно мы... мы, все же глав персонажи всей этой плоскости. Мы не ограничены ни в чем, кроме ее рамок и собственной замечательной профессии, но ведь есть еще и другие, а как им быть?! Вы случайно не встречались со здоровенным амбалом с дурными манерами и его похотливой женушкой. Эта милашка, запрограммирована на то, чтобы строить глазки всем посетителям, она ведет себя с ними, так, что все мужики начинают думать, что между ним и ей уже что-то было. Вы можете мне не поверить, но она, видит людей без одежды, в том, в чем их мать родила... фишка заключается в том, что, она, замечает, какую ни будь физиологическую особенность и как бы невзначай упоминает ее, - пока лохи чешутся, как же такое могло случиться, ее Отелло устраивает сцену. Здесь у нас такой цирк время от времени происходит, вы бы только видели.
- Ах, вот оно что.
- Вы видели трех несчастных девушек и одного странного мужчину с хлыстом, - продолжала теперь повествование Ксюша, - так вот, Анатолий Сергеевич, так зовут этого поклонника творчества маркиза де Сада, все время торчит в туалете... никто не знает, что он там делает. Но, стоит только гостю появиться в плоскости, срабатывают датчики, он вскакивает с места и делает то, что собственно он и делает.
- По-моему это забавно.
- Да, конечно, для вас, как для зрителя, что приходит в театр и хочет получить зрелище, но не для самих девушек... все бы конечно ничего, но, там, в конце коридора их ожидает тупик. Понимаете тупик!
- О нет! Об этом я как то не подумал.
- Да, да! Напрягите свое воображение и ни в чем себе не отказываете и тогда вы наверняка представите себе, что там происходит. Потом, бедняжки бегут к нам, и просят нас смазать им попо, к счастью у Анатолия Сергеевича всегда хватает здравого смысла, во время остановится.
Мы не говорили долго, мы были ограничены во времени, к тому же, тридцатилетние мужчины все еще продолжающие играть в Джемсов Бондов не для того шарятся по вертуальным проституткам что бы предаваться общению, хотя только общение с этими девушками могло доставить кому угодно удовольствие. Пришло время, мой граненый стакан опустел, и Саша и Ксюша подхватив меня под руки, потянули меня за собой. Блондинка слева, брюнетка справа, о чем еще только можно мечтать. Занавеси открылись, и теплая простыня приняло мое изголодавшееся по любви тело.
Я сразу обратил на этот рисунок внимание, в нем что-то было не так. Возможно, он был просто слишком хорош. Он изображал из себя оргию, с внутренней стороны занавеси, - бесконечный эротический винегрет, - кисок и фаллосов, тонких станов и грубых рук. Древний Рим со всей его известной кухней. Но как оказалось впоследствии, это был совсем не декор.
Еще не успел я раздеться и помочь в этом ближайшей ко мне девушке, как другая, забравшись под подушку, нажала некую кнопку и привела в действие спрятанный в кровати механизм. Округлое ложе, почасовой стрелки, начало свой мерный ход, на манер того, как это происходит с обыкновенной каруселью. Но с течением времени, оно, это ложе, начало вращаться все быстрей, и быстрей; и вот я уже думал, а том, что фокусом-фокусом, да мне совсем не смешно. Но вдруг мой взгляд как бы впился в поверхность занавеси и прекрасная нимфа, запечатленная на ее ткани, попросту ожила. Да, да, именно ожила. Все происходило как во сне, нет, нет, как в замедленном времени. Она, эта девушка, повернула головку, повела плечом, медленно поднялась на ноги. До моего слуха донеслись звуки: всплеск воды, некая музыка, женский смех. Секунда, другая, еще, и вот я уже стоял посреди огромного пантеона, впрочем, возведенного не в честь богам, но в честь плотской любви. Мимо меня, пересекая пространство, и пытаясь прямо на ходу, ласкаться друг с дружкой, пробежали две обнаженные девушки. Через секунду, обдав мое лицо прохладными брызгами, они исчезли в воде, небольшого искусственного озера, лишь только розовые кувшинки колыхнулись при этом.
Я огляделся по сторонам:
- Твою ж мать, - непроизвольно вырвалось из меня при этом.
Пространство. Оргия. Океаны порочной любви.
Рядом со мной, со всем близко стоял выходец с берега слоновой кости; его стройное, молодое, тело, точно вырубленное из черного мрамора, блестело в лучах заходящего солнце, проникавшего внутрь через специально проделанные отверстия в крыши. Непропорционально длинный по отношению к туловищу член был возбужден, этому в помощь был ласковый рот. Завитая голова нимфы, стоящей перед ним на коленях, как голова индийской кобры ходила туда-сюда-обратно. Влажный развод, блестел ирреальным блеском на длинном и не ровном стволе. Чуть дальше два грубых, мужских тела как клещи одного единого механизма сжали меж собой третье: тонкое, стройное, девичье. Точно желая вырваться из под этой опеки, но не в силах преодолеть мощь этого механизма, нимфе оставалось только покорно извиваться меж двух тел, глубоко вошедших в нее с разных сторон. Ее обнаженная спина своеобразной волной прокатывалась слева направо в такт непрестанно работающих тазов. За этим трио, все смешалась и срослось: мужчины и женщины, женщины и мужчины, предавшиеся или только собирающиеся предаться всеобщей вакханалии; пьяные музыканты, бродящие меж обнаженных тел, и сброшенной на пол одежды, и издающие из своих инструментов довольно нестройный звуки; стража, с трехгранными, высокими пиками, и выкрашенными в голубой, перьями на шлемах, застывшие по паре то тут то там, как гипсовые статуи в музеи, и все это, на фоне блеска метала, вкраплениях благородного дерева, ковров, шелков, и длинных столов заваленных всяческой снедью. Заканчивалась же эта грандиозная композиция, мраморной колоннадой удерживающей на себе купол, Пантеона и виднеющимися за ней голубыми холмами, разрубленными надвое, как топором с плеча, огромной тенью.
Не обращая внимания на Ксюшу, и Сашу я обернулся назад, и вздрогнул от ужаса; две оскаленных пасти щелкнули прямо перед моим носом. Раздался девичий смешок и прелестная нимфа, удерживающая на кожаных поводьях, двух, небольших леопардов потянула их на себя. Послушные воли хозяйки, дикие, пятнистые кошки, как ручные псы покорно отступили от меня обратно. Но тут же слабая кисть была разжата, и питомцы саваны вырвались на свободу, впрочем, к счастью, проигнорировав, и меня и других присутствующих, устремились вдаль; и там, на одном из ковров, кувыркаясь как ошпаренные, начали игру друг с дружкой. Хозяйку же их, одолела напасть, в лице еще двух девушек; в то время как одна впилась ей губами в рот, другая раскинув по сторонам ножки, без стесненья проделала все то же самое, но только с ее, открывшейся для лобзаний, киской. Длинный и шустрый язык и фас и в профиль прошелся по створкам половых губ; заглянул внутрь, узкого, окаймленного паутинкой волос, проема.
- Но как, как? - Скорее прошептал, нежели проговорил я, захваченный в плен созерцанья.
- Все очень просто, мистер двадцать три сантиметра, принцип матрешки и некого мошенничества, - плоскость в плоскости. Не когда такого не встречали? Некоторые очкарики неврастеники способны еще и не на такие фокусы, - прошептала мне на ухо Ксюша
- Но я не понимаю.
- А это вам сейчас и не потребуется, - улыбнулась Саша.
В следующее мгновенья халатики лимонного цвета распахнулись передо мной и соскользнули вниз, на пол, и я вздрогнул вновь, но только уже не от ужаса, а от восхищенья от увиденного. Блондинка слева, брюнетка справа... ах да, об этом я уже кажется, говорил.
Мы завалились прямо на пол. Девушки оседлали меня как жеребца на выгуле: Саша смогла убедится, в том, что мистер двадцать три сантиметра, это не просто слова, а действенная реальность, а Ксюша в это же самое время забралась мне на грудь. О, как же она была тяжела! Две впечатляющих груди увенчанных темными, удлиненными сосками нависли надо мной, с той неизбежностью с какой лишь только лезвие гильотины, может нависать над головой своей жертвы. Темный треугольник лобка, - чудовищный и бесподобный, все ближе подбирался к моему подбородку. Я хотел было сопротивляться; я было дернулся влево, - на мгновенье мой взгляд поравнялся с вышеупомянутым трио, клещи механизма на тот момент разжались, - извивающаяся, в оргазме красотка покоилось на полу, меж возвышающихся над ней тел... я вздрогнул, дернул голову в право: завитая головка нимфы застыла на месте, раздался некий гортанный звук, и, из под сомкнутых на члене губ хлынула белая пена; я попытался бросить взгляд за спину: но и там меня ожидала эротическая ловушка, где-то высоко в воздухе над женскими головами болтались стройные ножки, а из промежности прекрасно мне зримой, рассыпаясь на капли, бил золотой фонтанчик... слышался смех. Кажется, я закричал, но в тоже время запнулся, треугольник лобка, приблизился ко мне вплотную, влажный проем перекрыл мне кислород.
