Темно, пустота вызывает почти физическую боль. Похожая на назойливую муху, мельтешит перед глазами, то приближаясь, то почти исчезая в глубине затухающего сознания, ярко-красная точка. Вероятно, это она так мерзко жужжит, и звук раскалённой иглой впивается в мозг. Какой-то странный мир - в нём только боль и страх. Никогда не существовало ни мыслей, ни воспоминаний. Как странно ощущать бесконечность и одновременно чувствовать, что умираешь. У меня нет тела, и, наверное, никогда не было. Только непонятная сила прижимает к земле, не давая сделать вдох, и, почему-то болят несуществующие глаза. Холодно. Сознание устало бороться с отвратительной красной точкой и медленно угасает. Жужжание ослабевает. Вдруг моё тело, ставшее неимоверно тяжёлым и почти реальным, с невообразимой скоростью проваливается вверх или, скорее, вниз, туда, где липкая темнота начинает поглощать то, что когда-то называлось мной.
Жирная муха с мерзким жужжанием рассекает густой воздух, ползает по мутной лужице на грязном столе и, наконец, замолкает, падая навзничь. Сероватые в утреннем свете обои разбегаются вдаль косыми лентами, огибая странного вида пёстрый, перекошенный квадрат. На нем с трудом можно различить хаотическое нагромождение перевёрнутых вверх дном зданий, внизу валяется тёмно-серое небо. Обрывочные воспоминания наталкивают на мысль, что когда кто-то рисовал эту картину, небо было вверху. Решаюсь на отчаянную попытку встать. Пол удивляет меня своим крайне необычным, красочным видом, достойным кисти художника-нигилиста. Вперемешку с осколками посуды и бутылочного стекла в беспорядке валяются мятые поздравительные открытки, обрывки обёрточной бумаги и лопнувшие воздушные шары. Число шестнадцать настойчиво крутится в голове. Странно. Шестнадцать, шестнадцать.:Шестнадцать лет? Мне вчера исполнилось шестнадцать!!!
Волна воспоминаний мгновенно покрывает меня холодным липким потом и проясняет сознание. Сначала становится страшно, потом мерзко и, наконец, бесконечно стыдно. Захлебнувшись собственным раскаянием, подавившись путаными обрывками мыслей, шатаясь, подхожу к зеркалу. С выражением тупой бессознательности, сочетающимся с жалкой беспомощностью, на меня оттуда остекленевшими глазами смотрит чьё-то незнакомое перекошенное лицо со страшными синими мешками под глазами. Покачиваясь, добредаю до следующей комнаты, спальни моих родителей, и несмело заглядываю внутрь. "Боже, какое счастье, что они уехали и не видят этого кошмара", - первое, что заползает в измученный вчерашней оргией мозг. Прямо на супружеском ложе моих предков, ореховой неоклассической гордости шириной с полспальни мёртвыми обнажёнными телами вповалку валялись мои гости - три парня и две девчонки. Куда делись ещё две мои подружки, было неизвестно. Должно быть, их не обрадовала перспектива группового секса длинной в ночь, и в пьяном угаре они всё-таки нашли дверь из квартиры. Да, судя по картинке, они очень много потеряли. Шёлковая простынь была скомкана, местами порвана и потеряла свой нежно-кремовый цвет благодаря пятнам вина и коньяка. Брызги засохли на светлых обоях и липкими лужицами блестели на паркете. Видно, вином обливались в буквальном смысле слова. Слегка погнутый торшер валялся на полу, обсыпанный разноцветной крошкой битого витражного стекла. Наверное, мои друзья поспорили, как лучше трахаться: при свете или впотьмах, подрались, и проблема решилась сама собой. "Отец привёз его из Венеции:" - эта мысль заставляет меня пожалеть, что я проснулась.
Я осторожно присаживаюсь на край кровати, боясь кого-нибудь разбудить. Но эти меры излишни: запрыгни я на неё с разбегу, никто бы и не пошевелился. Всматриваюсь внимательнее, пытаясь разобраться в переплетённом клубке тел, сплошь залитом засохшей спермой. Мой друг детства, талантливый гитарист, сладострастно обнимает подушку. На шее у него чёрные женские трусики. Поперёк него, обняв за задницу и свесив ноги на пол, зажав в руке самотык, мирно устроился мой сосед Дима, малый весёлый, но с немного голубоватой репутацией. "Где он взял самотык?" - думаю я и тут же вспоминаю, что он вчера удивил меня и всех ещё трезвых гостей именно этим подарком. Рядом, ногами на подушке, уткнув лицо между ног гитариста, лежит моя лучшая подруга. Одна рука на собственной киске, другая сонно покоится под Димой, в районе члена. Другая парочка чуть обособилась и лежит на другом краю постели. Руки Виталия, скромного студента, жестоко связаны за спиной, грубая верёвка впивается в кожу. На его бледной шее хорошо заметен длинный яркий шрам. Спина в свежих ссадинах и синяках. На нём, полусидя, полулёжа, заснула Маринка, трогательно сентиментальная девчушка, подарившая мне вчера огромного плюшевого медведя. Я в растерянности. И без того неясные мысли путаются до невозможности. Я бесцельно устремляю невидящий взгляд в угол, на кучу мятых шмоток, скинутых впопыхах. Смотрю, смотрю и вдруг подскакиваю от неожиданности. На самом верху валяются мои бежевые танго, рядом - чёрная полупрозрачная юбка. Ошибки быть не может. Выходит, и здесь я была королевой бала: Смутные образы встают перед глазами, крутятся, сменяют друг друга и снова повторяются. Тело внизу, тело сверху, стоны, поцелуи по всей поверхности кожи, руки, ноги, голые груди, стоящие члены, раздвинутые ягодицы. Везде сперма, коньяк, летают подушки и трусики, пахнет странной смесью мужских и женских ароматов.
Сижу в каком-то оцепенении. Чем навязчивее мелькают перед глазами картинки, тем меньше остаётся ужаса и омерзения, их место занимает пульсирующее желание, сладкое, опьяняющее. Воспоминания затянули меня настолько, что я не услышала, как простонал спросони, поднялся и подошёл ко мне гитарист. Я даже не удивилась, когда почувствовала у себя в волосах его горячее хмельное дыхание. Одна рука его сильно сжимала мне грудь, другая бесцеремонно хозяйничала между покорно разведённых ног. Мы повалились на пол, изнемогая от желания продолжить оргию. "А, с днём рождения, котёнок!" - проорал кто-то над самым моим ухом, ничуть не стесняясь нашего с гитаристом занятия. Вскоре проснулись и остальные. Праздник продолжался:.
Sexy Devil
Пожелания и вопросы начинающему автору направляйте по адресу artsoul@rambler.ru.
