В ту ночь я был назначен дежурным воспитателем школы-интерната. В мои обязанности входило дежурить в корридоре, пока дети спят и, в случае возникновения ЧП, сообщать об этом соответственно в 01; 02; 03 и, бесусловно, непосредственно дирректору школы. Уже полчаса как прозвенел звонок на ночлег и вроде бы все дети должны были находится в кроватках и спать. Однако в комнате 33 всё ещё почему-то горел свет. Я подошел поближе и решил узнать, в чём тут дело. Вдруг дверь комнаты сама открылась и из неё вышли её обитатели - неразручные подруги - Катя Иванова и Настья Яковлева. Обоим девочкам было по 13 лет и практически с первого класса они жили вместе и очень сильно дружили, за что получили от других детей прозвище "лесбиянки". Катя было светло, а Настья - темноволосая, но в остальном они были ужасно похожи друг на друга и даже одеватся старались одинакого. Мальчики подшучивали, что у них даже цикл месячных совпадает, не знаю, так ли это было на самом деле. "Девочки, вы куда идёте? Спать пора!", я их строго спросил. "Нам надо в туалет!", ответила Настья, а Катя лишь покраснела, опустила голову и ничего не сказала. "Ну, идите, раз надо!". Девочки в ночных сорочках затопали по корридору, я их проводил до дверей туалета.
Прошло уже минут 10, но подруги всё не возвращались назад. Нам, воспитателям, было указано без экстренной необходимости не заходить в туалет для детей противоположного пола и до сех пор я этому указанию следовал безукарызненно. Однако на сей раз я всё-таки решился нарушить это неписанное правило. "Будь, что будет!", я решил, открывая дверь туалета, "в случае чего, скажу, что опасался, не стало ли у которой их девочек плохо, раз они так долго не выходят". Увиденное внутри помещения меня застало в расплох. Катя было задравши вверх сорочку, нагнувшись вперёд и упёршись руками в раковину. Настья тем временем было левой рукой раздвинувши ягодицы подруги, а указательный палец правой руки ло упора засунувши в её сраку и усердно ковырялась там. "Так, значит, вы и вправду лесбиянки, не даром вас дети так дразнят", я сказал, немного пришевши в себя от увиденного. "Иван Иванович, это не то, что вы думаете!", начала мне объяснять Настья, "просто у Кати возник запор и я стараюсь ей помочь.
У неё там такая твердая пробка стоит в дырке, её надо вытащить, и тогда она сможет прокакатся!". "Ах, вот в чём дело!", я свистнул сквозь зубы. "Похвально, что помогаешь подруге, однако так просто такие вещи не делаются! Пойдём со мной в медкабинет, там для этого есть специальное оборудование". Настья выволокла палец из попы подруги, Катя опустила сорочку и девочки поплелись за мной. Я открыл ключом дверь помещения, завёл туда подружек и опять закрыл их изнутри. "Ну, Катя", я сказал, указывая рукой на кушетку, "ложись здесь на спину и раздвинь ножки, буду твою попочку смотреть!". "Ой, Иван Иванович, мне ужасно неловко", краснея как рак, девушка ответила. "Не балуйся!", я сталался быть строгим, "тебя нужно лечить, а в таких случаях не место стеснительностьям. Быстро делай, что я сказал!". Катя обреченно легла на кушетку, задрала опять сорочку вверх, согнула ноги в коленах и раздвинула их по сторонам. Я увидел светлый, пушистый холмик, половую щель среди него и краненькую дырочку, из которой в последнее время "ничего не выходило". Член мой сразу поднялся, стал твёрдым как камень и почти вырвался из брюк. Я отвернулся, сделал глубокий вдох, выбрал из шкафчика коробку с надписью "Вазелин", намазал им указательный палец правой руки и нагнулся над Катей. "Катенька, потужишь немного!", я сказал и краишком пальца дотронулся до сраки девушки. Она стиснула мышцы, дырочка раскрылась и почти сама засосала мой палец во внутри себя. Я ввёл его до упорв в задний проход девушки. Вскоре я действительно нащупал твёрдый каловый камень, который как пробка загромоздил прямую кишку Кати. "Да, Настья, ты была права!", сказал девушке, которая стояла рядом со мной и внимательно наблюдала за манипуляциями, которые я проводил с её подругой, "у Кати возник сильный запор, но счас мы с ним справимся". Я открыл шкафчик медприборов, выбрал оттуда пинцету, обильно намазал её "пальцы" вазелином и затем погрузил их в анус девушки. Со второй попытки мне удалось зацепить каловый камень и я начал извлекать его нуружу. "Ой, больно!", Катя застонала. "Потерпи, Катенька, немножко, счас это закончится!", я её успокаивал, одновременно таща "пробку" к свету. Я дотянул её до самого конца прямой кишки, но с выволочением вон возникли проблемы, ибо диаметр калового камня заметно ревышал величину дырочки Кати. "Тужись, Катя, тужись изо всех сил!", я приказал девушке, одновременно таща "пробку" клыками пинцеты. Спустя где-то полминуты наши отчаянные попытки закончились успехом и я наконец-то вытащил наружу каловый камень, по своей форме напоминающий новейшей модели мобильник. Предмет излагал ужасную вонь и я тут-же бросил его в унитаз, находящейся в медкабинете, и спустил воду. "Вы, Иван Иванович, молодец!", сказала Настья, "может вы раньше работали врачом?". "Нет, Настенька, просто я человек с большим жизненным опытом и знаю, что и как надо делать", я ответил, "ну, а теперь давай будем приготавливать для Кати клизму". "Не надо клизму!", запротестовала Катя, "вы пробку у меня вытащили, спасибо, сейчас я сама покакаю!".
"Ну чтож! , давай, пробуй!", я усмехнулся, "унитаз ведь стоит рядом". Катя вскочило на ноги, села на рядом стоящий унитаз и начала усиленно тужится. Но, кроме пару негромких пук, ей больше ничего выдовить не удавалось, как бы отчаянно она не старалась. "Ладно, хватит, Катенька, не мучайся больше", я ей сказал, "счас тебе сделаем клизмочку и прокакаешся без проблем. Ложись опять на кушетку, повернись на левый бочок и притяни ножки к животику!". К моему удивлению, девушка больше не стала возражать, а послушно легла в указанном мною положение. "Умница!", я её похвалил, затем выбрал из шкафа кружку Эсмарха и велел Настье прополоскать её водой. Сам же стал приготавливать раствор для клизмы - литр тёплой воды размешал с 50 г вазелиногого масла и столовой ложкой соли. Настья изумленно наблюдала за моими манипуляциями. Как мне показалось, она раньше никогда не видела приготовление клизмы. "Вот так это делается, Настенька!", я ей сказал, "учись, потом в жизни пригодится". Мы залили раствор в кружку Эсмарха, выпустили воздух из шланга, намазали наконечник клизмы вазелином и подошли к Кате. Я приказал Насте взять кружку обоими руками, поднять её себе до подбородка и так держать, пока я не скажу опустить ниже, а сам левой рукой слегка раздвинул ягодицы Кати, а правой рукой ввёл наконечник ей в сраку. Затем я открыл кран на шланге и жидкость из кружки стало по шлангу поступать в кишечник девушки. "Ну, вот, Катенька, счас водичка размоет твои кишечки и ты сможешь прокакатся. Признайся, сколько дней ты уже не какала?", я спросил девушку. "С позавчерашнего утра!", она смущенно призналась. "Ну вот, видишь, Катенька", я упрекнул, "почему ты раньше об этом ничего не сказала? Тебя надо было проклизмовать уже вчера вечером!". "Мне было стыдно говорить об этом", ответила девушка, "к тому же, я очень боюсь клизмы". "Когда речь идёт о здоровье, не место стыдливости", я строго поучил, "а, что касается клизмы, так в 13-летнем возрасте уже давно пора перестать её боятся. У моей внучке 5 лет и, когда у неё не получается покакать, она сама просит: "Дедушка, сделай мне "кизму"!". И, когда я подхожу к ней с наполненной " грушей" в руке, она сама трусики спускает, ложится на левый бочок, притягивает ножки к животику и даже попочку свою правой рукой раскрывает, чтобы мне легче былобы засунуть наконечник ей в сракочку". "Не может быть!", возразила Настья, "у моей сестры тоже 5 лет, так это целая проблема ей клизму поставить. Она ревёт как ненормальная и жутко сопротивляется. Иногда мы с мамой даже не можем с ней справится и приходится звать на помощь соседку". "Дети разные бывают, в первую очередь это зависит от их воспитания", я ответил.
Так болтая, прошло пару минут, и где-то половина содержания кружки уже оказалось в Катином животе. Вдруг клизмоваемая девушка застонала: "Ой, мне больно! Может хватит делать клизму?". "Ну что-ты, Катенька, процедура ещё только-что началась. Делай глубокие вдохи через рот и боль скоро прекратится!", я начал её успокаивать, затем шепнул в ухо Настье: "Опусти кружку ниже, на кровне грудей!". Настья выполнила приказ, Катя начала усиленно дышать через рот и спустья несколько секунд ей полегчало. Я велел Насте поднять клизму на прежнюю высоту. "При тяжелом запоре во время постановки клизмы часто возникают болевые ощущения", я начал объяснять. "Причина здесь в том, что вода иногда не может сразу размыть твёрдые каловые массы, застрявшие в кишках, и, соответственно, раздувает живот, ибо не проходит в глубину кишечного тракта. А при усиленном дыхание через рот диаметр кишек разширяется и воде становится легче пробиватся вперёд. Вот, почему Кате полегчало! Но если ей клизму делалибы уже вчера, а не сегодня, тогда запор не былбы таким сильным и вода в кишечник вошлабы легче и быстрей!". "Иван Иванович, а много воды ещё в кружке?", вдруг спросила меня Катя. "Ну, я думаю, уже меньше половины", я ответил, взглянув на кружку.
"Где-то через минуту или две клизма тебе будет сделана!". "Ой, так долго ещё терпеть!". "Ничего не поделаешь, что надо, то надо! Ежедневно в мире тысячи таких девушек как ты получают клизму и ничего, все выдерживают, никто от этого не умирает. Гораздо хуже, если постановку клизмы откладывают до тех пор, когда обычная очистительная клизма уже не помогает и приходится делать сифонную клизму или даже опперацию". "Да, я знаю, бывает такое", согласилась Настья, "мне бабушка рассказывала, что у них на селе был случай, когда одна женщина никак не могла покакать, местные врачи ей делали несколько клизм подряд, но все безрезультатно. Тогда её на скорой помощи отвезли в городскую больницу и делали опперацию". "Возможно, у неё был заворот кишек", я рассуждал, "в таких случаях действительно спасти человека может толь ко хирург. А провоцируют заворот как раз хронические запоры". "Ой, надеюсь мне не надо будет опперацию?", испугавшись, застонала Катя. "Я тоже надеюсь, что нет. Хотя, если ты прождалабы ещё пару дней, то наверное ничего другого уже не остовалосьбы", я ответил.
