Марина поднялась и поцеловала меня в губы, но я запомнил не столько поцелуй, сколько электризующую нежность нахлынувших под блузой полушарий.

— Я так возбуждена сегодня. И все из-за твоей доброты, — шепнула она.

И они ушли в ночь в поисках кеба. Наблюдая, как пара растворяется в ночи, мне подумалось (в который раз) о том, как причудливо устроен мир. Каких-нибудь полтора часа назад я ничего не знал о Марине, а теперь — вот вам: она уходила прочь с моим другом, который собирался “закрутить ей хвост спиралью” за какие-то сорок минут и передать ее другому, который перекрутит спираль в обратную сторону! Интересно, ею двигало любопытство? Маленькие бабочки стремятся к пламени свечи или просто вьются над роскошным кустом? А может быть, просто еще одна ночная работа?

Родни свое слово сдержал. Упоминание его имени позволило мне беспрепятственно пройти все посты и достигнуть офицерских апартаментов. Родни, кажется, был не в состоянии рассказывать горячие новости. Он перепоручил это своему Артуру.

— Послушай, старина, — сказал он извиняющимся тоном, я ужасно сожалею, но с того момента, как на борт поднялась Марина, корабль лихорадит. Никто не хочет отказаться от этого кусочка торта. С ней сейчас двое, и еще сколько-то ждут своей очереди. Я пожал плечами.

— Мне все равно. Скажи Родни, пусть выходит из засады.

— Тебе повезло, он как раз обследует адмиральский бар.

Тут вернулся Родни с бутылкой джина под мышкой и каким-то портвейном.

— Дружище, выпей глоток, — предложил он. Я отказался.

— Сеанс продлен до пятидесяти минут, — сказал Родни. — Мы сторговались с ней на пятьдесят. Марина, конечно, стоит того, но не говори ей, она просто фантастическая. Как тебе удалось найти ее, счастливый бродяга?

Я игриво коснулся пальцем ноздри и подмигнул ему, мне не хотелось, чтобы в голосе звучало волнение.

Мы начали скучать без Марины. Как только она закончила с очередным (бедняга выполз как из-под сохи, но счастливый), Марина решила, что пора перекусить. Не важно, что следующий изнывал от похоти и весь извертелся в ожидании своей очереди, она заявила, что хочет есть.

В общем, я ничего не имел против такой отсрочки, в отеле мы прямиком отправимся в кровать без перерыва на еду. Марина подмигнула мне, и я понял, что она подумала также.

Так что невезучему парню пришлось пока завязать конец узлом, а в это время суетливый кок затаривал один из прекраснейших в мире грилей.

Но о дармовом ленче речи не шло, цена есть на все. Мы доедали мороженое, когда на корабль вернулись последние два офицера — Саймон и Джек. Они уже позабавились с девочками на берегу, но, как только увидели Марину и узнали, что она — маленький подарок капитана, их нельзя было остановить. Марина взглянула на меня. И четверо остальных взглянули на меня. — Кто он? — недоверчиво спросил очередник. — Ее поводырь? У него что, другие планы для нее? Или наши денежки плохо пахнут?

— Заткнись, — рявкнула ему Марина, — он лучший из тех, что я имела. С вымученной улыбкой я обернулся к Родни: — Скажи им, старина. Родни четко уловил, куда повернулись волны, никто не нуждался в моем разрешении, чтобы пристроиться в очередь. Теперь решение принимала Марина. Однако вряд ли кто мог ошибиться в том, что намеревался услышать. Она, кажется, готова была бросить вызов всему Британскому флоту.

— Я не так уж давно тебя знаю, старина, — сказал он. — Сразу подумал, что ты ее поводырь. Разве не так? Обратившись к остальным, Родни пояснил:

— Встретил его в уличной кафешке, рассказал о наших нуждах, а он вызвал Марину из толпы, даже посоветовал, сколько с нас взять.

Я виновато смотрел на Марину, которая сидела, понурив голову, затем попросил: — Скажи же им правду. Однако, решив их позлить, Марина сделала еще один опрометчивый шаг: презрительно взглянув на Родни, она полезла в сумочку, вынула оттуда сложенные купюры и швырнула их на стол передо мной:

—Я их не пересчитывала, — голос ее дрогнул, можешь посчитать перед свидетелями.

Я заскрипел зубами и, не считая, сунул в карман.

Родни продолжал в том же духе: — Так сколько с ребят? — Что ж, — холодно отвечал я, — поскольку они отмучили свои концы за сегодняшний вечер, Марине будет гораздо труднее восстановить их потенцию. Так ведь, Марина?

Ее глаза игриво блеснули, и она согласно кивнула.

— Итак, по семьдесят за каждого на полчаса, хотите того или нет. Довольны?

— Да, — угрюмо буркнул Родни. — Шутка зашла слишком далеко, дело в том, что...

— Нет! — выкрикнула Марина. — Никакой шутки нет. Разве я не стою семидесяти? Он уступил, только и сказал: — Капитан обещал заплатить. Я вроде несу ответственность за эту петрушку. — Я плачу сам, — вызвался кто-то. — Разницу, конечно. Сколько причитается от общей капитанской подачки?

Ему сказали.

— Хорошо, покрою двадцать сверху. Она стоит того. Я заплатил сегодня двадцать пять за совершенно безрадостный трах.

С неохотой еще один согласился на те же условия. Итак, мне нужно было скоротать полтора часа. Прежде чем Марина увела очередного страждущего в каюту — а сделала она это профессионально, то и дело вздыхая над его эрекцией и игриво подталкивая к двери, — шепнула мне:

— Я в долгу не останусь, увидишь. — Трудно быть сутенером? — обратился ко мне Родни, когда Марина ушла.

“Предельно легко...” — подумалось мне, а вслух сказал:

— Это не то, что ты думаешь, за работу дифирамбы не поют. У меня на привязи шесть девочек, и каждой нужно уделить внимание хотя бы по несколько часов дважды в неделю. Я почти измотан...

Я раскочегарил фантазию и разложил перед ним воображаемые ситуации, как раскладывают покер (это еще больше укрепило его в мысли, что деньги он тратит не напрасно), так и время протекло. Через два часа мы с Мариной плюхнулись на заднее сиденье такси и поехали в сторону моего отеля.

Марина была такой энергичной, будто только что проснулась.

— Сработало! — она сказала эту фразу несколько раз. — Я поверила в себя. И как замечательно! Шестерых мужиков пропустила! Шестерых мужиков, — отозвался я. — Ну а удовольствие было?

— Конечно.

Марина шаловливо ухмыльнулась. — Я забыла, сколько раз, кажется, два. — Знаешь, некоторые мужчины физически ненавидят проституток, хотя пользуются ими. Она понимающе кивнула. — И знаешь, почему? Марина отрицательно мотнула головой: — Видела эту ненависть в глазах шедшего мне навстречу священника. — Тут не религиозная подоплека. — А какая?

— Вы, девчонки, можете повести за собой, если захотите, а это именно тот стиль жизни, о котором мечтают мужчины. Ты оттрахала шестерых мужиков, четверо из них вполне хороши собой, двое других — не так уж плохи. И ты можешь повторить то же самое в любое время, когда захочешь. И, кроме того, мужчины тянутся к тебе! Так вот, большинство мужчин отдали бы свой передний клык за возможность оттрахать за раз шестерых хорошеньких женщин — одну за другой, да еще в любое время. Марина язвительно хихикнула: — Зависть, да?

— Нет, злость. Ведь ты даже не наслаждаешься, для тебя — это работа.

— Ну почему же, наслаждаюсь, — возразила она. — Сексуально?

— Ну, не совсем. Но мне нравятся мужчины. Мне приятно, когда меня обожают, приятно, что дарю им удовольствие.

Я сдался. Пропасть между ее пониманием и моим была слишком широка.

— Я забываю себя, — призналась она, беря меня за руку и легонько прижимаясь. — Надеюсь, мне удастся быть искренней с тобой. Знаешь... —Что?

Марина виновато прикусила губу: — Что-то чувствуется здесь... внизу, — она указала на пах. — Тянущая боль?

— Да нет, не боль, нежность. Вот тут, сейчас.

Марина покопалась в сумочке и вытащила зажигалку и маленькое зеркальце, задрала юбку, широко развела бедра, подставила зеркальце и щелкнула зажигалкой. Я взглянул на шофера и заметил его настороженный взгляд. Когда зажигалка ярко осветила промежность, он резко развернулся и удивленно посмотрел на нее, руль остался без внимания, и нас занесло на тротуар.

К счастью, ехали довольно медленно, так что никто не пострадал. Но это даже сейчас выглядит чудом. Я сунул ему в карман больше денег, чем полагалось, и один квартал мы прошли пешком.

— Ты прекрасно понимаешь, что должна чувствовать девушка после такого вечера, как этот, — тихо сказала Марина. — Хватит об этом.

— Я бы никогда не заговорила с другим об этом. Сделаю все, как надо, завтра утром, ладно?..

— Сегодня больше не хочешь трахаться? — мой голос звучал равнодушно. — Да-а!.. — Марина страстно поцеловала меня. — Я знаю, что ты поймешь. Будем спать вместе, а утром...

— Превосходно, я и сам что-то немного устал. Такой вариант мне вполне подойдет.

Она, конечно, хитрила: целый час исповедовалась, потом посулила мне райские кущи, оттрахала моряков, плотно поужинала и наконец эта заключительная отсрочка. Конечно, я не хотел, чтобы все произошло именно так, но не было желания ей перечить.

— Ты действительно не против? — удивленно спросила она, сомневаясь в моей уступчивости.

— Нет, не против. Неужели я похож на дикаря? Понимаю, мы знакомы всего несколько часов, но ты для меня прелестная, живая, интересная молодая женщина. Не просто теплая, влажная дырка, опушенная волосками. Я хочу, чтобы ты испытала такую же радость от общения, какую испытываю я.

Марина озадаченно смотрела на меня, что-то соображая, пока мы неторопливо потягивали вино в баре. Моя сдержанность начала быстро таять, когда мы оказались в номере и Марина, сбросив одежду, отправилась в душ. Тело девушки было поистине роскошным, чувственным. Даже воспоминание о недавно побывавших с ней мужчинах нисколько не угомонило мою страсть. Наоборот, она лишь окрепла. Мне всегда нравилось совокупляться вторым или третьим и внедряться в сперму другого мужчины, и не потому что это великолепная смазка, а от сознания разделенного экстаза, от ощущения особой ауры. Вот почему люблю совместные “бульоны”, когда никто никого не торопит. Я могу снять девочку, затем уступить ее другому, а после этого перехватить ее на обратном пути, пока вагина еще хранит нежные ласки другого мужчины. Вот тогда трахать ее — самый смак.