ЭПИЗОД 2. В ЖЕНСКОЙ ПАЛАТЕ.
Мне и самому стало стыдно, что так нескладно всё получилось. Я кое-как закончил пИсать и натянул штаны. Эля же с укором на лице подошла к умывальнику и демонстративно приспустила свои штанишки ниже колен. Открыв кран, она намочила ладошку и явно напоказ (видимо, "так делают хорошие девочки") тщательно промыла свою маленькую щелку между ног, поглядывая на меня с чувством победительницы: "Так ты что - даже письку после туалета не моешь? У нас в садике воспитательница всех заставляет, а мальчишек - тем более! Руки хоть вымой, грязнуля!"
Я и не заметил, когда в туалет зашла крупная деваха в белом халате и стала протирать полы шваброй. Вдруг со словами: "Самой, что-ли, поссать?" она влезла на помост и встала над унитазом, задрав подол выше пупа. Никаких трусов под халатом у неё не было, а внизу живота торчал пучок чёрных волос, нахально выделявшихся на снежно-белой коже. "Эй, засранки - почему в палату не идёте?" - Деваха присела над унитазом и пустила шумную струю. Я полностью потерял дар речи и лишь заворожённо уставился ей между ног, а Элька и тут нашлась: "Во-первых, мы не засранки, а во-вторых, в палату нас ещё не положили, мы только что пришли, вот!" - "Ишь ты - разговорчивая! А ты чё уставилась, кучерявая? Во, глазищи-то! Нечего здесь кучковаться - в коридоре ждите! Мне убираться надо, а они шлёндрают в тихий час!" - агрессивно заявила деваха, продолжая писать. Кажется, впервые в жизни я не пожалел, что меня опять приняли за девчёнку. К тому же если деваха узнает, что это пацан на её письку уставился, то она и поколотить может, вон здоровая какая! Ну и разве так честно - мне сколько лет, а ей сколько?? !!!
Мы с Элей вышли из туалета и как раз в это время за нами пришли: меня забрала молоденькая медсестра, а Элю увела бодрая старушка в белоснежном халате. Спустившись на первый этаж, мы зашли в женскую палату. Только что закончился тихий час, и человек десять женщин всё ещё лежали на койках. Хотя большое окно палаты было открыто настежь, духота стояла страшная. Все женщины лежали неукрытые, лишь в пропотевших больничных рубахах. Медсестра неестественно громко закричала: "Подъём, подъём! Вы уж меня простите великодушно - я к вам на пару дней ребёнка положу - ну совершенно некуда больше! Мужчин вообще только в коридорах кладём! Это мальчик, вы уж его не обижайте!" - "Ой, какой хорошенький - на девочку похож! Давай сюда, красотуля, на соседнюю койку!" - сказала молодая девушка и вскочила с кровати. Среди всех женщин она одна была одета не в грубую больничную рубаху типа балахона, а в абсолютно прозрачную прелесть без рукавов и с кружевами.
"Наталья, ты опять за старое? Выгонят тебя за такие наряды - кому хуже будет? Режим один для всех, ты ведь сама хотела вылечиться!" - "Да что вы привязались, почему я должна ходить, как лахудра? Жарко и потно в ваших хламидах, какая-ж это гигиена?" - "Наташа, я всё понимаю, но ты ведь и ты не ребёнок - знаешь наше начальство? Старшая так и говорит: "Хоть одной послабление дай, сразу начнётся бардак!" А ведь хорошая у нас больница! И рентген, и гистология, и диагностика, а люди какие - ну скажите, девчата! Натулечка, ты уж не подводи меня - две минуты тебе даю на переодевание, а дальше - пеняй на себя!" - "Не, ну ваще - трусы нельзя, комбинашки нельзя! Дурдом! Да и хрен с этим со всем - сдаюсь, Зина, уже сдалась!" - Наталья стянула с себя кружевное чудо и сунула под подушку, так и оставшись голяком посреди палаты: "Ёлки-палки, а куда же я свой балахон сунула?"
У молодухи, которую я видел в приёмном покое, живот был круглый, а у Натальи - совсем плоский, так что пучок волос над писькой выделялся заметнее и казался гораздо больше. К тому же волосы были рыжими! Небольшие грудки задорно торчали вперёд алыми сосками. Я аж рот открыл, глазея на обнажённую девушку.
В это время в палату заглянул интеллигентного вида дяденька в очках, и увидев голую Наталью, буквально остолбенел. Нимало не смутившись, она повернулась к нему передом, упёрев руки в бока: "Молодой человек, вы конечно ищете библиотеку?" - "Что. .? Нет, мне бы Катю Семёнову!" - "А почему же вы не стучитесь? Вы нас смущаете!" (Наталья театрально прикрыла сиськи и вильнула бёдрами) - "Да как стучать - здесь же простынкой завешено! А меня завтра в командировку, а Катю только что оперировали, вот ей-бы сок передать! Ох, простите, ох, извините!" - затараторил очкарик и сильно покраснел. "Ваша Катя - такая светленькая, в очках? Она в седьмой палате - третья дверь по коридору!" - сказала одна из девушек. "Простите, спасибо, ещё раз извините, то есть - простите, ну в смысле - я не хотел!" - "Эх, невезуха - опять женатик! - сказала Наталья, - да вот же моя роба, под койку упала!" Она полезла под кровать доставать больничную рубаху.
В это время молодой парень в белом халате вкатил в палату тележку со шприцами и лекарствами и чуть не врезался в натальину высоко задранную попу: "Чумакова - это ты, что-ли, голяком выставилась? Добрый вечер, милые дамы - быстренько готовьтесь колоться, а то у меня сегодня цейтнот! Анна Ильинична в отгуле, Зотова заболела - так что я сегодня - Фигаро: один на полтора этажа!" Большинство женщин привычно улеглись на койки, многие сразу же задрали подолы рубах. Некоторые делали это стыдливо, лишь слегка приоткрыв кусочек ягодицы, а другие спокойно заголились выше пояса. Наталья же, успев в общей суматохе выскочить из-под кровати и напялить на себя больничную рубаху, вообще закатала подол почти до шеи: "Толяша, тебе какая половинка больше нравится - левая или правая?"
Но парень, видимо, к таким шуткам основательно привык, и ловко колол женщин в мягкие места. Бегло глянув на меня, он сказал: "Девчурка - новенькая? Отдыхай, тебя пока в списке нету!" Я на него и обижаться не стал за "девчурку", так здорово он делал уколы. Не успели женщины опустить подолы рубах, как парня с тележкой уже и след простыл.
"Нет, Наташка, ты чокнутая! Он хоть и медбрат, а всё-таки мужик! Ну как тебе не стыдно выставляться!" - "Тоже мне мужик - студент он, на гинеколога учится, через два года заканчивает! А то я Толяшу не знаю! Буду ещё с ним церемониться!?" - "Бабы, а причём тут стыд - врач он и есть врач, вот я в консультацию так только к Семён Аронычу хожу - такой вежливый, и всё понимает, а Иванова - даром, что женщина - садистка натуральная, и матюкается как боцман, тоже мне интеллигенция!" - "Нет, бабоньки, перед чужим мужиком ноги раздвигать - так сдохнуть лучше! Я и с мужем-то при свете не люблю, а к врачам - только к женщинам хожу!" - "Ну, Лариса - ты и дура! Как болячка доймёт, так и на площади разденешься, не то что перед доктором! Да и вообще - разве мужики из другого теста слеплены? Некультурная ты! Наталья - не слушай их, беги лучше к своему курсанту - обещал ведь перед операцией прийти!" - "Ой, ведь и правда пора! Только не в этом уродстве!" Наталья опять разделась догола и натянула на себя своё кружевное чудо. - "Тань, одолжи халатик, твой покороче!" - "Куда-ж тебе ещё короче, и так жопу вон видно без трусов! Бери, если нравится - а мне свою комбинашку дашь в субботу?" - "Ну сказала же - дам!" Наталья быстро накрасилась, навертела себе на голове что-то неимоверное из волос и гребней и умчалась. Потихоньку стали собираться на выход и остальные женщины, поругивая жару и больничную одежду. Многие снимали рубахи и надевали халаты прямо на голое тело. Когда сидевшая напротив меня немолодая женщина разделась, я оторопело уставился на её грудь, и звонко спросил: "Тётя, а почему у вас только одна сисечка?" Женщина удивлённо на меня посмотрела, и как-то неожиданно по-доброму ответила: "А вторая больная была, вот её и отрезали, завтра и вторую отрежут! ... Но ведь это ничего - ты же живёшь без сисечек, вот и я постараюсь прожить"
Палата опустела, а я почему-то опять сильно захотел писать, и пошёл на детский этаж. Правда, прежней лестницы не нашёл и поднялся где-то в другом месте. Я брёл по коридору и робко заглядывал во все двери, но туалет всё никак не находился. Наконец-то я попал в небольшую комнату, в самом центре которой торчал унитаз. В него дружно писали двое пацанов, ещё один стоял рядом. Все они были одеты лишь в штаны, и только у самого длинного через плечо была перекинута пижамная куртка. Я тоже пристроился и без приключений пописал - унитаз был как раз чуть ниже моего писюна, и попадать в него было удобно.
Я уже хотел уходить, когда один из пацанов сказал: "Эй, мелкий, подержи дверь! Ну что, Васёк - посоревнуемся как вчера, кто первый?" - "Не, Колян, давай со мной, а Васёк судьёй будет!" - возразил самый высокий пацан. "С тобой - только на поджопники, а на щелбаны не буду!" - заявил Колян. - "Хорэ - на три поджопника!"
Я подпёр дверь задом, а Колян с длинным пацаном подошли к унитазу, спустили штаны до колен, повернувшись лицом к нам с Васьком и взялись руками за свои писюны. (Я ничего не понимал - ведь мальчишки только-что пописали!) Вдруг я обратил внимание, какие они у пацанов сделались большущие - а ведь только что были чуть-ли не поменьше моего!
Васёк сказал: "Внимание! Три-четыре - ПОШЁЛ!" Пацаны дружно начали двигать руками вперёд-назад вдоль своих писюнов, отчего те выросли ещё больше прямо на глазах! Внезапно у старшего пацана писюн выстрелил какой-то белой вязкой жидкостью, и стал судорожно дёргаться. Сразу за ним выстрелил и Колян, а я почему-то почувствовал очень приятное покалывание внизу живота.
Вдруг с силой открывшаяся дверь отшвырнула меня в сторону, как котёнка - в туалет ворвалась здоровенная тётка в белом халате и встала перед мальчишками, уперев руки в бока. Пацаны растерянно замерли с открытыми ртами, а их писюны продолжали дёргаться, выбрасывая порции белой крахмалистой жидкости обоим на штаны. Размеры писюнов уменьшались прямо на глазах. Тётка была довольно молодая, хотя и толстая, она плотоядно смотрела на застигнутых мальчишек: "Ну шо - попались, дрочуны!" (Какие ещё драчуны? - мелькнуло у меня в голове - никто ведь не дрался!) "Как же, настираешься тута за вами - а ну скидавайте штаны оба! Давай сюды!" Оба застигнутых пацана как под гипнозом безропотно отдали ей штаны, а Васёк вдруг нахально выпалил: "А тебе чё - завидно?" Тётка моментально вмазала пацану в ухо с такой силой, что он отлетел в сторону и уселся прямо в стоявший у стенки таз с водой. "Я повыступаю щас кому-то - всем яйца оторву, и ничего мне за это не будет! Я вам не докторша, я - пролетарьят! А ну, мокрозадый - сымай портки до кучи!" Дрожащий и грязный Васёк присоединился к голозадой компании, но тётка всё не унималась: "Вот такой хуёк (она показала свой мизинец) , вот такусенький хуёк! А туда же - дрочить! Как бы ваши мамки полюбовались, если б видели! А ну залазь все вот сюды - намыливай письки! Ваша сперма хрен отстирывается!" В углу комнатки низкой кирпичной перегородкой был отгорожен небольшой прямоугольник, в котором, похоже, наполняли вёдра. Пацаны туда залезли, и стали усердно мыть свои стручки с мылом. "Это кто ж так моет? А ну давай, чтоб я всю залупу видела - открыть всем головки, а то я сама вас так вымою, что мало не покажется!" Мальчишки со страхом потянули кожу на своих писюнах назад, и на их концах оголились красноватые шарики, действительно похожие на головки. А я и не знал, что писюн так интересно устроен - надо будет и себе попробовать!
