Проходившие мимо нас пацаны обычно лишь ненадолго останавливались, гигикали и бежала дальше, а вот девчонок становилось всё больше. Соответственно количеству возрастало и их нахальство - если сначала они просто старались заглянуть пацану между ног, не касаясь его, то теперь одна из них стала просто тянуть его за руки, чтобы увидеть получше, что он там прячет. Наконец-то он не выдержал: "Ну что уставились-то? Писюна никогда не видели? Завидно вам?" - он убрал руки за спину: "А вот так можете?" - он стал быстро вертеть бёдрами вправо и влево, отчего его писюн с яичками замотылялись и стали смешно шлёпаться о тело. Девчонки засмеялись. Тогда он стал вертеть писюн руками, вытягивать его и всячески вихляться. От таких манипуляций его стручок почему-то стал расти прямо на глазах, и заторчал прямо вперёд слегка крючком. Тогда пацан выпятил его и стал двигать кожицу на нём назад и вперёд. Вдруг из кожицы выскочил почти красный шарик с дырочкой посередине. Девчонки дружно рассмеялись. Пацан, похоже, и сам опешил, он стал запихивать шарик назад под кожу, но ничего у него не получалось. Девчонки уже покатывались со смеху.

"Это что здесь за концерт?" - спроссил мужчина в белоснежном халате и высоком колпаке. Какая-то девчонка пискнула: "Это двое мальчишек уписались, и их в угол поставили!" "Прекратить немедленно! Все - марш по палатам, и вы, двое - тоже!" Сгорая от стыда, я голяком побежал к себе на первый этаж.

"Эй, дитё, ты куда - здесь женская палата!" - дорогу мне загородила какая-то незнакомая тётка. "Да это свой, тёть-Нин! Он у нас временно, а то детей совсем класть некуда!" - крикнула Катя. Я быстро юркнул под простыню, и только сейчас заметил, что на моей голове всё ещё красуется кешкин газетный шлем. Я его быстренько снял и положил на тумбочку.

(Продолжение следует)